Я резко открыла глаза. Как непривычно просыпаться не от собственного крика, а потому, что пришло время вставать.
Бросив мимолетный взгляд на часы на тумбочке, улыбнулась — без пятнадцати пять. Никогда еще не просыпалась так рано. Давно не чувствовала себя настолько счастливой… Лежа на боку, прокручивала в голове эту ночь. Поразительно, но Кевин не покидал меня до самого утра. Я чувствовала его присутствие сквозь сон. Жаль, что мы никогда не сможем любоваться вместе закатом и встречать рассвет, нежиться под солнечными лучами на пляже или просто наслаждаться теплом безоблачного дня.
Зевая, я потянулась и ощутила приятную слабость в мышцах. Повернувшись на другой бок, увидела Кевина на второй половине кровати. Так вот почему казалось, будто он всю ночь находился рядом. Так и было.
Мне хотелось дождаться его пробуждения, но нужно идти домой. Антон, наверное, места себе не находит, особенно после того, как я отключила мобильник. Надо было хоть эсэмэс отп
Этим вечером в баре творилось что-то невообразимое: такого количества людей здесь не видели ни разу, даже во время проведения тематических вечеринок. Зря я вошла через главный вход! Мне чуть ноги не оттоптали, пока пробиралась через зал. Дуайт едва не перекрестился, увидев меня.— Я уж думал, ты решила оставить меня на растерзание этим «гиенам», — негромко сказал он и рассмеялся.— Были небольшие проблемы, но теперь все хорошо.Вымыв руки, я заняла свое место, сменив Дуайта. И пошло — поехало… Я вертелась у стойки, словно белка в колесе. Наливала мужчинам пива, девушкам смешивала коктейли, а любителям излить душу старалась давать полезные советы. Но всем известно — советы давать может всякий, а вот самому следовать им получается не у каждого.Когда стало посвободнее, я придумала новый коктейль и понесла на дегустацию Дуайту, но до него так и не дошла. Мне преградил путь высокий плечистый мужчина в черной ру
Боже мой, как страшно!Я всем телом вжалась в кресло, в котором сидела. Сильнее зажмурилась, не желая открывать глаза. Примириться с реальностью оказалось сложнее, чем думала. И только необходимость заставила поднять веки.Передо мной предстал огромный зал: ползущие по каменным стенам дрожащие тени и отблески от догорающих свечей, бронзовые статуи богов в углах. В центре — стол, настолько длинный, что его дальний край почти упирался в стену, а количество придвинутых к нему стульев с высокими спинками и пунцовой обивкой, явно переваливало за тридцать. На потолке фреска с изображением кровавой вампирской охоты: обезображенные ужасом лица несчастных жертв, в мольбе протягивающих руки к небесам; торжествующие оскаленные пасти вампиров, с клыков которых капают алые капли крови. Жуть! Зал подавлял величием и властью, что исходила чуть ли не от каждого предмета. И я здесь совершенно одна, полная смятения, потерявшаяся от страха и неизвестности.Что это за место?
Эндрю принес меня в комнату, посадил на круглую кровать у окна, застеленную красным пледом. Сам присел рядом. В какой-то миг наши глаза встретились. Растеряно подогнув под себя ногу, я неотрывно смотрела на Эндрю. Меня одолевало странное чувство. Я ощутила, как в мыслях копошатся и изо всех сил пыталась поставить преграду между собой и вампиром. Возможно, сработает!— С Антоном все в порядке? — спокойно спросила я. — Ты обещал, что не тронешь его.— Один поцелуй, и я отвечу на все твои вопросы, детка, — он потянулся ко мне, учитывая мою беззащитность.— Для этого ты притащил меня сюда? Зачем я тебе?— Всего один поцелуй, — насмешливая улыбка тронула губы вампира, на которые я открыто пялилась. Да, я провоцировала его, но не могла найти в себе сил, чтобы подарить ему поцелуй. Радовало одно — он меня хочет. Начало положено. Скоро Эндрю будет купаться в собственном крахе! Униженный и раздавленный.
Очнулась я в постели Эндрю. Приподнявшись, с ужасом обнаружила, что мою наготу прикрывает лишь нижнее белье. Где мои вещи? Взгляд скользнул по комнате и остановился на большой коробке на столе. Рядом находилась еще одна, поменьше. Я поднялась и ленивой походкой направилась к столу. Раскрыла коробку. Сверху, на бежевой бумаге лежала карточка со словами: «Надень это». Обертка зашуршала под натиском пальцев. Я достала красивое шелковое платье черного цвета, к которому прилагалось болеро из легкой ткани. Во второй коробке оказались черные туфли на высоком каблуке.Я усмехнулась. Похоже, здесь будут чьи-то похороны.Представив потрясающую картину, как я в трусиках вышагиваю по городу, со злостью натянула платье и бросилась к выходу. Надо бежать отсюда как можно скорее. Уничтожить Сакратэлум — и дело с концом. Адриан отвяжется от меня раз и навсегда, ведь того, что ему нужно, больше не будет.Я прислонилась ухом к двери. Смотрящий ведь собир
Голова раскалывалась от боли, и как только я открыла глаза, комната поплыла. До меня не сразу дошло, что нахожусь в покоях Эндрю. Слабость во всем теле вызывала полную апатию к своей судьбе. Кто я теперь? Жаждущая людской крови, жалкая и ничтожная убийца? Или все-таки человек? Я не чувствовала существенных изменений ни в теле, ни в желаниях, хотя… лишь одно заставляло сердце больно сжиматься — ужасная сухость во рту и… непреодолимая жажда... Жажда крови? Нет! Не может этого быть! Я не вампир! А если вампир? Как с этим жить?— Ты голодна? — раздался учтивый голос Эндрю. И только сейчас я заметила его. Он стоял напротив с подносом в руках, на котором была какая-то еда.— Что? — недоумевая, я села в кровати.— Я спрашиваю: есть хочешь? — также любезно повторил Эндрю.Присел рядом, поставив поднос себе на колени.— Я… Я вампир? — дрожащим голосом спросила, внутри все сжалось.
— Какая сцена! Браво, Кевин! — женский голос раздался как раз в то время, когда он потянулся к моим губам.На лестнице, ведущей на второй этаж, стояла женщина лет двадцати пяти. Она хлопала в ладоши, словно нехотя поощряя нас за хорошее выступление. Темно-русые волосы, собранные в хвост на затылке, взгляд хищницы с ревнивым выражением лица. Ее точеную фигуру обтягивало синее короткое платье с глубоким декольте. Во мне вспышкой молнии блеснула ревность. Я готова была кинуться на соперницу и выцарапать ее ярко-зеленые глаза, оберегая свое счастье.— Кто это? — я метнула на Кевина вопросительный взгляд.— Кристина, сейчас объясню…— Давай обойдемся без предисловия, — твердо заявила я, не желая выслушивать ложь. — Просто скажи, кто она и что тут делает.Незнакомка только ехидно улыбалась, предпочитая оставаться на безопасном расстоянии.— Это Мария, моя… жена...— Ж
Я ждала откровения, возможно, чтобы стать ближе. Мне непременно хотелось знать, что Кевин чувствовал к Марии тогда, и что изменилось сейчас.— Это длинная история.— Я умею слушать.— Ладно. — Кевин кашлянул и начал рассказ. — Последний раз мы виделись в 1861 году перед тем, как я ушел на фронт.— А ведь Эндрю тоже воевал и, кажется, в 1861. Вы случайно не знали друг друга раньше?— Если бы я его знал, убил бы еще тогда. Что он рассказал тебе? — уголки губ Кевина опустились, выражая презрение.— Что за тон, все еще ревнуешь? К убийце? Думаешь, я могу смотреть на него иначе, чем на убийцу папы?— Но вы же целовались. — Кевин сжал губы. Желваки запульсировали. — Это разве не повод?В голове яркой вспышкой озарились воспоминания. Теплое дыхание на губах, легкое головокружение, страстный поцелуй, какого у меня еще никогда не было…Мне стало неловк
Утро выдалось на редкость отвратительным — выспаться не получилось из-за обилия мыслей. Думала о том, что делать с Сакратэлумом: уничтожить или спрятать там, где не достанет Адриан. Ну и, конечно, жена Кевина не давала покоя. Проснувшись, я подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы. В небе проплывали грозовые тучи, предвещая приход дождя. Замечательно! Только этого не хватало.После завтрака я позвонила Дуайту. Он воспрянул духом, услышав мой голос. Пришлось извиниться за долгое отсутствие. Жаль, что ему нельзя рассказать всей правды. В последнее все тяжелее скрывать ее от близких. Но так будет лучше. Ради их же безопасности.Вечером, когда я мыла жирные тарелки, мелодично забренчал дверной звонок. Торопливо вытерев мокрые руки о полотенце, вышла в гостиную и, распахнув дверь, увидела Кевина.— Кристина, нам нужно поговорить, — взволнованно проговорил он.— Пока в твоем доме живет Мария, нам не о чем говорить, — категорично з