Мама что-то делала на кухне. Я слышала ее шаги. Не знаю почему, но мне не хотелось разговаривать с ней этим утром. Как ни старалась, но я не смогла заставить себя почувствовать любовь к этой женщине. Может, должно пройти какое-то время, прежде чем я искренне смогу назвать ее мамой.
Я быстро надела босоножки, схватила сумочку и уже открыла дверь, когда мама вышла из кухни. Ее брови удивлённо приподнялись.
— Веля, ты куда?
— Мне нужно по делам.
— Почему ты ничего не сказала? Я же должна знать, куда ты идёшь.
Меня аж передернуло. С какой ст
Последующие три дня я корпел над документами у себя в офисе. Выходил оттуда только для того, чтобы принять участие в судебных заседаниях. Дома появлялся затемно. Быстро перекусывал тем, что находил в холодильнике, принимал душ и ложился спать. Мне даже стало казаться, что я начал потихонечку приходить в себя. Не было уже той острой душевной боли, чувства незаслуженной обиды, разочарования. И я наконец-то решился съездить на дачу. Надо было прибраться, забрать кое-какие вещи. В душе я понимал, что спокойно мог нанять уборщиц, и они бы сами все там почистили. Но меня тянуло в это место так, что к середине недели я еле дождался окончания рабочего дня. Заехав домой, я быстро переоделся в джинсы и футболку и, прихватив на всякий случай несколько больших пластиковых пакетов, отправился на дачу.
Не знаю почему, но я ужасно нервничала перед встречей с Ярославом. Даже спросила себя, не влюбилась ли в него. Потратила целый час на примерку одежды. Интересно, что бы ему понравилось? Скромный брючный костюм или более откровенное темно-бордовое платье. Мне хотелось шикарно выглядеть. Если уж он готов к браку со мной, то должен гордиться выбором своей невесты. Я позвонила в салон и записалась на укладку. Сидя в кресле мастера, я видела в отражении зеркала, как в салон входили и выходили люди. Почему-то мне казалось, что вот-вот дверь отворится, и появится Никита. Напрасные дурацкие ожидания. Вместо этого я увидела Зою, его мать. Она выходила из своего кабинета. В руках у женщины были ключи от машины. Наши взгляды встретились. Твёрдо выстукивая своими каблуками
Рука у неё оказалась сильная. Пока я отходил от удара, от которого у меня брызнули из глаз искры, Эвелине удалось сбежать. Я было рванул за ней. В приемной сидела только притихшая Рита с округлившимися глазами. Увидев мое лицо с багровым отпечатком пятерни на нем, она привстала со своего стула. — Никита Антонович... я могу чем-то помочь? — Тут уж никто не поможет... — пробормотал я вполголоса, но секретарша услышала. — Бывшая? — спросила она. — Настоящая. Я подошел к холодильнику. Неплохо бы приложить к щеке что-нибудь холодное. — У меня на сегодня все. Я ухожу. Ты тоже можешь идти домой.
Я не помнила, как доехала до дома. Уже припарковавшись, я поняла, как рисковала. Водить машину в таком состоянии просто опасно. Ведь совсем недавно я уже вляпалась в дурацкую аварию по такой же причине — состояние аффекта. Никита меня просто взбесил. Да как смел он ещё ухмыляться, глядя мне в лицо. Скучал он! Скотина. И этот портрет, который я сама лично писала, он повесил в своём кабинете. Уму непостижимо. Кстати, а где другая картина? При мысли о том, что мужчина нашёл и её, мои щёки запылали. Я только надеялась, что никогда больше не увижу Никиту. Ненавижу этого подонка! К сожалению, мои надежды не оправдались. Именно этим же вечером я встретила его вRed
Мы молча вышли из лифта. Я достал ключи, открыл дверной замок. Похоже, это все, на что у меня хватило сил. Адреналин, державший меня на плаву всю дорогу, пока мы ехали до дома, иссяк. И теперь мне просто необходимо было пристроить свою задницу хоть на чем-то. Похоже, у меня что-то не то с челюстью и рёбрами. Дышать было тяжело и больно. Да и разговаривать, я понял, тоже невмоготу. Я только и мог, что посочувствовать женишку Эвелины — тому пришлось ещё хуже. — Никит, — я поднял на неё глаза. — Выключи свет, — попросил я. Было почему-то больно смотреть. — Тебе надо к врачу. Мой смех перешёл в натужный кашель. Я поморщился. Рот наполнился
Даже не помню, как я продержалась следующие три дня. Никогда не думала, что ухаживать за больными — такой тяжелый труд. Нет, Никита не был капризным пациентом. Он лежал практически без движения и отходил от побоев. Был похож на большого кота. Обычно после дворовых драк эти животные зализывают полученные в бою раны, отлеживаются и через пару дней уже готовы нормально функционировать. Так же и Никита. Я была его сиделкой в полном смысле этого слова. И ещё мне пришлось готовить еду. Выискала в интернете рецепты каш и супов-пюре. И я все-таки вызвала доктора. На следующий день я позвонила Арнольду Витольдовичу и попросила приехать к Никите домой. Слава богу, челюсть оказалась цела, но довольно сильно ушиблена. А вот с рёбрами дело обстояло гораздо серьезнее — два из них, к сожалению, были треснуты. Доктор строго-настрого приказал Никите лежать и не двигаться. Хотя бы в течение десяти дней. Еще я ужасно волновалась за Яросла
Счастье накрыло меня с головой. Я готов был забыть, что не было связано с Эвелиной — телесную боль, работу, друзей. С тех пор как сообщил своей секретарше, что беру отпуск, я посвятил все своё время своей девочке, своей Еве. Она осталась со мной. В моем доме, крепости, где ещё не бывала ни одна из моих любовниц. Каждое утро мы просыпались вместе. Единственное, чего мне хотелось — это прижимать ее тело к себе на протяжении всей ночи. К сожалению, мои ушибленные рёбра не позволяли этого делать. По утрам мы вместе принимали душ, а по вечерам, расслабляясь, лежали в пенной ванне. Эвелина готовила мне завтраки, а я кормил ее ужинами. Мы смеялись, разговаривали обо всем. Как ни странно, я хотел бесконечно слышать ее голос, чувствовать прикосновения, целовать ее, любить.
Меня так и не пригласили на свадьбу отца и Лидии. Да это и свадьбой-то можно было назвать с натягом. Так, роспись и вечеринка для гостей — друзей отца и подружек новоиспеченной супруги, скорей всего, таких же тупеньких тетёрок, как и она сама. Никита куда-то уехал, а я осталась в его доме одна. Мне нравилась эта большая квартира. Такая классическая, со своим стилем. Похоже, Никита все оставил как было и не собирался в ней ничего менять после смерти своего деда. И, положа руку на сердце, если бы я жила здесь, то оставила все без изменений. Дубовый, слегка поскрипывающий паркет, высоченные потолки с лепниной, старинная мебель из красного дерева. Я прикрыла глаза, невольно представляя себя и Никиту, сидящими на диване у телевизора. Словно семейная пара. Как жаль, что это только мечты. Надо немедленно избавиться от нав