Мне было странно спать в чужом доме. Долго крутилась, ворочалась. Очень много мыслей одолевали меня, а думать никакого желания не было. Просто хотелось спать. Я приняла две таблетки, которые дали мне в больнице перед выпиской. Надеялась, что смогу побыстрее забыться сном и хотя бы на какое-то время оттолкнуть тревожную действительность.
Проснулась от какого-то стука. Резко вскочила, вызвав этим движением прилив невыносимой боли в затылке. Из-под полуопущенных жалюзи лился яркий дневной свет. Значит, я все-таки смогла заснуть, и сейчас уже утро. Хотела было снова принять лежачее положение, как звук открываемой двери заставил замереть мое сердце.
Я натянула плед до самых глаз.
Я смог освободиться только после трёх часов дня. Кроме того, что мне нужно было заниматься делом Эвелины, возникли ещё кое-какие сложности с одним из предыдущих клиентов. Пришлось ехать в Бутырку через все эти пробки на Садовом. Да и с Эвелиной было не все пока понятно. Мне надо было обсудить с ней происшедшее. Два мужика, которые из-за неё теперь валялись в больнице с различными увечьями, оказались несговорчивыми. Какие-то мелкие сошки на бандитском прикорме. Я даже грешным делом подумывал перетереть все дела с их главным, но мне не очень хотелось. Можно все решить и так. Просто займёт больше времени. Всяких криминальных авторитетов я никогда не боялся — они меня уважали. Как-никак, мне приходилось неоднократно их вытаскивать из дерьма.
Господи, какая жара! Словно я была в аду. Похоже, во сне именно там и находилась, поэтому мне виделись какие-то кошмары. Еле разлепила веки. Где это я? Хотела вскочить, но не тут-то было. Голова закружилась. Воспоминания тревожной волной начали накатывать на меня словно морские волны во время прилива. Побег из дома, дурацкая авария, больничная палата, папочка с этой мегерой и... Никита. Остальное я помнила вообще смутно. Я спала, потом пришла эта странная тётка ростом с вершок. Боже! Вспомнила. И тут же почувствовала дополнительный жар, бросившийся мне в лицо. Помню себя голой, и она, Зоя, кажется, моет меня и потом обтирает полотенцем. Я закрыла лицо руками. Лишь бы никого больше не видеть.
Мы все-таки с грехом пополам приготовили этот суп. Пока наша курица варилась на кухне, мы с Эвелиной пришли наконец-то к консенсусу. Она оделась в мой старый домашний халат, который я по счастливой случайности обнаружил висящим на крючке. А я все-таки опять натянул свои брюки и надел тенниску. Только после этого мы смогли общаться без смущения. И какой дьявол попутал меня снимать брюки прямо перед девушкой? Наверное, точно мозг клинило от неё. С того момента, как продрав свои глаза после луковой пытки, увидел её грудь с торчащими сосками, я стал вытворять черт знает какие глупости. Да ещё эта пачка «Durex».
Никита уехал, а я осталась. И сразу дом стал странно большим и... пустым. А если бы он остался? А если бы... Я почувствовала, как мое лицо заливает румянец, и горячая волна поднимается из самого сокровенного места вверх, сбивая дыхание. У меня теперь достаточно времени, чтобы разобраться в себе. Я встала с дивана. Запахнула поплотнее халат, от которого веяло Никитой. Первый вопрос — нравится ли мне этот мужчина? Да! И даже больше. Я хочу ему нравиться. Никогда доселе не возникало подобного желания. Я вызыва
Я проспал впервые в жизни. Будильник звонил, но, даже услышав его дребезжание, думал, что мне это снится. Поэтому и не обращал внимание. Теперь я скакал как угорелый по всей квартире, одновременно пытаясь найти подходящие, в тон галстука, носки, почистить зубы и застегнуть рубашку. Через час начинается судебное заседание, а я даже ещё не выехал. Какой уж тут завтрак, какой кофе — вся надежда на Риту. Надо попросить свою верную помощницу заехать по дороге в «Тим Хортонс». Ругая себя на чем свет стоит, я выскочил из дверей подъезда. Уже через пять минут я выруливал на набережную. &nbs
Сначала я услышала шорох колёс по асфальту, а затем ярко-красный бок автомобиля показался из-за забора. Приехал Никита. Внезапно почувствовала странное смятение. Оглядела себя. Ох, лицо-то все в синяках. Я ещё глубже спряталась в тени беседки. Вот он прошёл к крыльцу —элегантный как всегда, одетый с иголочки. В руках какие-то пакеты. Так не хочется выходить из своего укрытия, но надо. Почему-то стараясь ступать на цыпочках, я пошла к дому. Дверь была открыта нараспашку, и я издали увидела Никиту. Он стоял посреди гостиной. Уже снял пиджак и теперь стягивал с себя галстук. Вид у него был хмурый и усталый.
Черт побери! Как же оказывается сложно сидеть напротив женщины, есть, говорить о чём-то, непринужденно смеяться, когда на самом деле хочется смять ее в своих объятиях, впиться губами в ее рот. Каждый раз, когда Эвелина отпивала из бокала вино, я не мог оторвать взгляда от этих сладостных губ. По-детски пухлые, яркие — они напоминали мне спелую малину. Сразу почувствовал ее напряженность, едва мы сели за стол. Потребовалось какое-то время, чтобы девушка почувствовала себя непринужденно. Наш разговор зашёл о ее семье, родителях, подругах. Эвелина наконец-то стала смеяться. Может быть, это действие вина? Словно отвечая на мои мысли, девушка ойкнула. Прикрыла ладошкой рот. — Совсем забыла! Мне же нельзя спиртное. Я принимаю антибиотики.
Я лежала в постели и не могла заснуть. Ворочалась, сминая простыни. Подушка вдруг показалась мне жесткой, одеяло слишком жарким. Может, от того, что я выпила вина? Да нет. Не надо ничего придумывать. Это он — Никита. Мое тело до сих пор помнило прикосновение его рук. Лёгкое касание, но от этого ещё более чувственное. Заставляющее срываться дыхание. Его губы на моем лице, запах, особенный, принадлежащий только этому мужчине. Я чувствовала себя обессилевшей самкой, готовой окутать себя этими феромонами. Что со мной? Почему я готова отдаться без сопротивления. Едва закончилась музыка, я поняла, что надо бежать. Немедленно. И теперь лежала в кромешной темноте, прислушиваясь к звукам из спальни Никиты. Поняла, ч
Занятия закончились, а я все ещё сидела в пустом зале. Слушала крики детворы, доносящиеся со двора. От мысли, что внутри меня тоже сидит маленький человечек, хотелось плакать. Ну что мне делать? Я не хочу избавляться от этого чуда. Интересно, на кого он будет похож? Может, на Никиту? Снова откинула крышку пианино. Хотелось сыграть что-то такое грустное, соответствующее моему настроению. Хватит детских песенок про елочки и зайчиков. Теперь я вольна остаться наедине с собой и своими мыслями. Прошлась по клавишам. Легонько. Закрыв глаза, представила океан, накатывающий волны на берег. Тревожный и бесконечный. И точно так же я чувствовала себя сейчас. Кто-то вошёл, или мне послышалось? Ни к чему отвлекаться. Уловила тот самый родной запах цитруса. Запах Никиты. Не буду открывать глаза — вдруг видение исчезнет. Господи! Неожиданно я поняла, что не одна. Он здесь. По щекам потекли слезы. Я не могла больше
По дороге в салон я вспомнил, что надо купить продуктов. В доме было хоть шаром покати. Если матушка заглянула бы в мой пустой холодильник, у неё случилась истерика. Увидев меня, она громким шепотом долго причитала у себя в кабинете. Под конец усадила меня на бежевый кожаный диван. — Хочу тебе дать тему для размышлений. Я непонимающе нахмурился. — Мне тут весточку на хвосте сорока принесла. Вздохнул. Ну чего тянуть-то? — Не знаю, уж как ты на это отреагируешь... — Мам, ну давай уже, не тяни кота за хвост!
Слова Ярослава ошарашили меня настолько, что я так и осталась сидеть с открытым ртом. Мужчина улыбнулся. — Выходит, я первый, кто сообщил тебе эту новость. Чувствуя, что мои щёки заливает румянец, я кивнула. А ведь и правда! В панике начала подсчитывать в уме срок. Вот откуда внезапные смены настроения, слезливость, ну а сейчас тошнота. Утренняя. Отодвинув стул, я хотела было выйти, но Ярослав жестом остановил меня. — Мы можем вместе воспитывать твоего ребёнка. Это не проблема. Почувствовав, что меня сейчас стошнит прямо з
Я сидел, развалившись на стуле и лениво улыбался. Мне было скучно, но я не хотел показывать вида. За последнее время мои друзья, матушка и даже ее сотрудницы достали своими сочувственными взглядами. А разве я им давал повод? Наоборот, ещё подсмеивался над всей этой ситуацией. Видать, был не очень убедителен. Поначалу я старался по возможности больше работать. Засиживался в офисе допоздна, а, приходя домой, торчал в библиотеке. Маман почему-то стала приносить мне лотки с едой. Пришлось даже отругать её за это. Можно подумать, я какой-то больной. После почти трехнедельного самоистязания работой, я все-таки решился на вылазку в мир развлечений. Конечно, не сам. Друганы почти насильно вытащили меня, и теперь я сидел, уставившись на стриптизершу, извивающуюся
Похоже, все последующие события затерялись в тумане. В котором я находилась с тех пор, как, не глядя Никите в глаза, сказала, что выхожу замуж. Мои дальнейшие действия были совершенно автоматическими, без участия сознания. Это уже потом папа мне рассказал, как я пришла домой, покидала свои вещи в чемодан и уехала на такси. Только упомянула, что мне надо в аэропорт. Вылет был только на следующий день, и я просидела на жесткой лавке, уж точно часов семь. Уставившись в никуда, прижимая к груди свою сумочку. И ни о чем не думая. Вернее, не допуская никакие мысли в свою голову. Наверное, я в какой-то момент позвонила Ярославу, потому что он встречал меня в зале аэропорта. Даже его я помню очень
Какая она красивая! Я не мог оторвать взгляда от ее стройного тела, заточенного в красный шёлк, который мне немедленно захотелось сорвать с неё. Я нервно сглотнул. Вскочил, отодвинул для неё стул. Прикоснувшись губами к ее щеке, тихо прошептал. — Шикарно выглядишь, Ева. Эвелина улыбнулась. Как же я по ней соскучился! Три одинокие ночи в холодной постели. — О, Никита! — ее глаза широко открылись. — Это мне? Какие прекрасные розы! — С днём рождения, дорогая, — я взял её руку в свою. — Мне многое надо тебе сказать.
Дома меня встретила радостная весть — отец отменил свадьбу. Я готова была прыгать до потолка. Папа обрадовался, увидев меня. Прижал к себе. Я поняла, что сейчас не время расспрашивать его о том, что произошло с Лидией. Папочка выглядел осунувшимся и бледным. — Я все тебе расскажу, дочка. Но чуть позже. Мы сидели в его маленькой гостиной на диване. — Где ты пропадала, Эвелина? Мне не хватало тебя. — Прости. Я думала, что тебе была нужна только Лидия. Он поморщился. — Я ошибался. Старый дурак.
Я заметил, что Эвелина в последнее время стала какой-то задумчивой. И прекрасно знал почему. Закрутился с делами так, что она совсем перестала меня видеть. Но ничего, как только я разберусь с этим делом Журавлевых, наконец-то смогу уделить ей достаточно внимания. А пока... Маман зпронюхала у ее подруги, что день рождения Вельки через три дня. Хорошо, что я узнал об этом, а то чувствовал бы себя последним идиотом. Сделаю сюрприз свой Еве. Я дотронулся до нагрудного кармана пиджака. Там я хранил коробочку с кольцом, которую собирался подарить девушке. Я улыбнулся, заранее предвидя ее реакцию. С выбором кольца мне помогла моя матушка. Без неё я наверняка не справился бы. Не аляповатое, а, скорее, строго классическое — тонкий платиновый ободок, один, но большой бриллиант. Чистый и великолепной огранки. Именно такой, какой, мне каз
Мне снилось, или Никита пришёл ночью? Но тогда где он? Почему ничего не сказал? Хоть бы записку оставил. На меня неожиданной волной накатило раздражение. Я тут, видите ли, сижу у него дома как птичка в клетке, жду его, а он является, когда захочет, и уходит, когда ему надо. В конце концов, я могу находиться у себя дома. Папочка наверняка уехал в свадебное путешествие. От мысли, что у меня теперь есть мачеха, бросило в жар. Ну, теперь я точно никому не нужна. Я всегда трезво смотрела на вещи. Никите, похоже, я уже начинаю надоедать, и пора отчаливать, пока он сам меня не выбросил. А отец? Его сейчас волнует только его новая жена. Про мать и говорить нечего — лживая кукушка.