Глава 15. Часть 2

Юля ещё что-то рассказывала, иногда до Колиного сознания смутно доносился голос что-то уточняющего доктора, а его самого захлестнула очередная волна боли. Он пропустил последнее важное событие в жизни своей сестры. Он не был там, не попрощался, не поддержал мать.

– Ваше кофе, – проворковал возле самого ушка приятный голосок, и выдернутый из неприятных дум Коля уловил слабый, но очень приятный аромат духов, не удержался и взглянул на его обладательницу.

– Кира? – уставился он на явно смутившуюся девушку.

– Юля? Я так рада! Позже поговорим... если ты не против, – тихо добавила она и, взглянув на начальника, поинтересовалась: – Ещё что-то нужно, Леонид Петрович?

– Нет, благодарю, Мариночка.

"Мариночка", – повторил мысленно Коля. – "Почему же она мне представилась Кирой?"

– Учитывая сложившиеся обстоятельства, думаю, процесс восстановления затянется, – вздохнул врач. – Подобные потрясения бесследно не проходят. В идеале я бы посоветовал примерно через недельку отвезти её куда-нибудь, где всё было хорошо. В место, которое не будет ей навевать воспоминания о потере мужа и дочери. Но я имею в виду не что-то абсолютно новое, в таком случае подошла бы и наша клиника. Например, попробуйте поговорить с нынешними владельцами проданных после гибели вашего отцаквартиры или дачи. Пребывание в таком месте в течение пары недель дало бы превосходный эффект. Ну, а после опять к нам привезёте. Как вы считаете, возможно будет договориться?

– Да. Думаю – да, – Юля облегчённо взглянула на Колю.

– Вот и прекрасно. Пока что будем проводить общий курс: физиотерапия в нашем случае не поможет, а вот ЛФК, аромотерапия и... – доктор пустился расписывать положительные стороны многочисленных предлагаемых методик. – Всё это, к сожалению, не б*******о, но в комплексе весьма эффективно. Вы согласны?

– Мы всё оплатим, – тут же заверил Коля.

– Тогда на обратном пути подойдёте к Мариночке, она вам предоставит счёт на оплату, а сейчас проводит в палату. И ждём вас через неделю, надеюсь, с положительными договорённостями.

Колина мама сидела в кресле возле окна, вид у неё был отрешённый, но на удивление умиротворённый. Однако на появление посетителей она совершенно не обратила внимания. Коля присел рядом и взял женщину за руку. За какие-то десять дней пребывания в клинике мать стала выглядеть гораздо лучше: пропали мешки под глазами, осунувшееся ещё недавно лицопосвежело, и даже запущенные в последние годы руки оказались ухоженными.

– Ей здесь действительно лучше, – сделав тот же вывод, тихо произнесла Юля.

– Да. Деньги рушат жизнь, но они же к ней и возвращают, – отпуская руку матери, вздохнул Коля.

– Если хочешь, я с ней посижу немного, – предложила Юля и покосилась на дверь. – Там тебя явно кто-то ждёт.

Коля взглянул на мнущуюся до сих пор возле слегка приоткрытых дверей Киру и тихонько выскользнул из палаты. В белом брючном костюмчике девушка выглядела ещё привлекательней.

– Привет, – смущённо отводя взгляд, тихо произнесла она. – Ты тогда исчезла. Ни телефона, ни адреса не оставила. Я тебя чем-то обидела?

– Нет, нет. Извини. Просто в жизни столько всего происходит.

– Бывает, – неожиданно робко улыбнулась девушка. – У меня сейчас тоже непростой период. Мы ещё увидимся? – в её взгляде читалась надежда.

Коля молчал, не зная, что сказать в ответ. Она его привлекала, но обещать что-то он не мог.

– Я всё поняла. Прости! – она резко отвернулась и поспешила прочь, но Коля успел заметить подозрительно заблестевшие в последний момент глаза и, догнав, остановил девушку.

– Ты не должна просить прощения. Это я ушла. Просто... это как бы в первый раз было... ну... так, – подбирая слова, мямлил он. – В последнее время столько навалилось. Но я вспоминала тебя, – честно признался он, и девушка, робко улыбнувшись, взглянула ему в глаза. – Только почему ты назвалась Кирой, если ты Марина?

– Марина по паспорту. А Кира – прозвище с детства и сетевой ник. Я к нему привыкла. До недавних пор по имени меня только отец звал. Но большую часть времени я была сама по себе, у него вечно – то дела, то командировки. Года три назад у нас в отношениях напряг начался, и он купил мне отдельную квартиру. Мы с тех пор почти не видимся. Вот потому и Кира.

– Ясно. У меня с отцом тоже было непросто порой, – вспоминая глупые, пустячные ссоры, вздохнул Коля.

– Ой... мне бежать надо, вдруг Леониду Петровичу что-то понадобится. Да и вам ещё счёт выписать надо.

– Кстати, я была удивлена, увидев тебя здесь. То есть, не говорю, что место плохое, но так далеко от города, и к тому же, работа секретаря. У тебя наверняка есть образование, и связи у отца...

– Универ я бросила на втором курсе, так что образования целая средняя школа. Стажа тоже нет. Это моя первая работа. Раньше как-то не приходилось. У папика, видимо, проблемы. Связаться с ним не могу, счета заморожены, а на моей карте копейки. Благо, знакомые предложили это место.

– И давно ты здесь?

– Меньше месяца. Но я не жалуюсь. Мне комнату тут выделили, нет необходимости ездить в город. Если всё будет хорошо, то думаю квартиру сдавать, всё копейка лишняя капать будет. Только если бы мне об этом полгода назад сказали, я б в жизни не поверила, что так жить буду, – опустив веки, вздохнула девушка.

– Не поверишь, но понимаю.

– Ой. Всё... убегаю. Придёте за счётом, я телефон тебе напишу. Звякнешь, если вспомнишь когда-нибудь. Я буду рада.

Вернувшись в палату, Коля застал умильную картину: Юля, нашёптывая что-то утешительное, обнимала тихо плачущую мать. Он отвернулся, не желая лицезреть эту идиллию. Благодарность по отношению к добросовестно вошедшей в роль подруге по несчастью смешивалась с ревностью. Это он должен сидеть там, его объятия должны служить утешением матери!

– Пойдём. Я её уложила, – раздался рядом голос Юли.

Наведавшись к Кире, они покинули клинику. У Коли ком непрошеной обиды стоял в горле. Говорить не хотелось, благо, и спутница какое-то время молчала.

– Она сейчас совсем как ребёнок, – нарушила молчание Юля. – Ей там одиноко. Да и в целом... я даже не пытаюсь представить, каково ей сейчас. Маму я не помню. И отец вечно отмалчивался или уходил от ответов, когда речь заходила о ней. А теперь я не знаю, был ли он родным вообще. Его нет. И я не могу понять, что чувствую. Он был самым любимым существом во всём мире. Идеалом. А потом эта история, и я не понимаю, если это его рук дело, то за что? А если это не он, то я бесконечно виновата за то, что не верила. Возможно, стоило довериться, рассказать, и он что-нибудь придумал бы... – неожиданно Юля всхлипнула. – И теперь его нет, и я не знаю, во что верить... я никогда не узнаю ничего о маме... и Кирилл, я ему верила. А теперь... я осталась одна...

– Может, это и не они. Помнишь, Василий говорил, что предполагают, что был кто-то ещё? И ты не одна. У тебя есть мы.

– Мы? – переспросила Юля.

– Я, мама, Василий. Наверное, это не совсем то, чего ты хотела бы, но всё-таки что-то. И кстати... не знаю, подходящее ли сейчас время, но вот, – Коля, стараясь удержать машину, порылся в бардачке и выудил на свет давно приготовленный диск с фрагментом записи его разговора с Юлиным отцом. – Возможно, это я был не прав? Давно собираюсь отдать тебе этот диск, да всё как-то вылетает из головы. Послушай. Думаю, тебе это нужно.

"– Пап... а почему у меня в свидетельстве стояла печать "повторное", и дата выдачи странная какая-то, и что с моей мамой? Ты вечно умалчиваешь ответы, – произнёс Колин голос на записи.

– Сложно всё. Когда твоя мать забеременела, я был связан с опасными делами, нам пришлось на время расстаться. То есть, это мы считали, что на время. Позже я узнал, что через год после этого у неё выявили рак. Но она так и не попыталась связаться со мной. То ли не надеялась на помощь, то ли боялась. А я развязался с криминалом и ушёл в чистый бизнес. Не скажу, что был монахом. Другие женщины – были. Но связывал нас исключительно секс. И про беременность я не забыл. Вот и попытался разыскать свою прежнюю любовь. Но... не успел. За месяц до того её похоронили, а тебя определили в приют. И чуть не усыновили посторонние. Был суд, экспертизы, и в итоге – вот. Так что я не идеальный папаша".

Дослушав запись до конца, Юля, всхлипывая, включила её по новой, а потом снова и снова.

Коле было безмерно жаль девушку, но и смягчить боль было нечем. Он сам разрывался на части, пытаясь понять, кто прав, а кто виноват. То, что они стали марионетками в чьей-то безумной игре, было уже ясно. Почему этот кто-то выбрал именно их? И кто это был? Эти вопросы не давали покоя. То ли ответственность за всё лежит на Юлином отце, или их дружбу коварно предал Кирилл, или же действительно существует кто-то третий. Казалось, что решение этой дилеммы определит его планы на будущее. Если виновен Юлин предок, то можно довольствоваться свершённой местью и искать способы для освобождения влипшего из-за них друга. А если это Кирилл? Хоть подобное и не укладывалось в голове, но Коля не успокоился бы до тех пор, пока предатель не понёс бы наказание. Если же это некто третий, то впереди долгие поиски этого кого-то, и теперь уже этот кто-то будет отвечать не только за его семью, но и за Юлину. Однозначно было одно: необходимо как-то вернуть родное тело.

Так в задумчивости они достигли кольцевой.

– Тебя куда? – спросил Коля.

– А к тебе можно? – жалобно взглянула на него Юля.