ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Воскресным утром Вика стояла у плиты, помешивая куриный суп. И как ее угораздило его приготовить? Зачерпнув ложкой немного бульона, попробовала. А что, неплохо получилось. Если учесть, что поваренную книгу она взяла в руки впервые, можно сказать — справилась на «отлично». 

Из комнаты донесся стон. Неужели гость проснулся? Вика уже начала волноваться, ведь Тим пролежал без сознания целые сутки, вот и думай: то ли «скорую» вызывать, то ли повременить. Вспомнив настойчивую просьбу — не звонить в больницу, она решила ждать.

Вынув из навесного шкафчика тарелку, Вика налила в нее немного супа. Поставив на поднос «на ножках», отправилась в спальню. Остановившись у комнаты, толкнула ногой дверь и вошла. Тимофей спал. Вика не стала его будить. Тихонечко подошла к окну, занавешенному легким белым тюлем и поставила поднос на компьютерный стол. Затем приблизилась к кровати. Тим открыл глаза, приподнялся и бездумно посмотрел на Вику.

— Я приготовила суп. Или что-то похожее, — усмехнулась она. — Я плохо готовлю, предупреждала. Но это лучше, чем ничего, правда? — Она вернулась к окну, взяла поднос и поставила на кровать. Сама присела рядом. Зачерпнув ложкой бульон, поднесла ко рту Тимофея. — Давай, попробуй. Тебе нужно набираться сил. Если слишком отвратительно, можно заказать пиццу. Я не обижусь.

— Я не голоден.

Он нахмурился, как трехлетний малыш, не желающий есть кашу.

— Не думала, что все настолько плохо, — Вика недовольно покачала головой.

— Да нет… — возразил он, не сводя глаз с ее руки. — Спасибо за заботу, но мне сейчас нужно другое.

— Что же?

Вика положила ложку в тарелку.

— То, что ты мне не сможешь дать… — Тим сглотнул слюну и засмеялся. — Не спрашивай.

Наклонившись, Вика коснулась его лба.

— Да ты весь горишь, дружочек. Нужно вызвать врача.

Она потянулась к тумбочке за радиотелефоном.

— Не-е-т… — Тим с силой вцепился в ее руку, но тут же ослабил натиск.

Какой же он сильный, несмотря на то, что потерял много крови.

— Тим, я не понимаю, почему ты отказываешься от медицинской помощи? Боишься, что тебя опознают? — высказала подозрения Вика. — Все-таки ты преступник, да?  Надеюсь, ты никого не убил?

Тим явно потешался, это читалось на его лице — язвительный взгляд и легкая, едва заметная ухмылка.

— Что?! — возмутилась Вика. — Я не права?

— А если права?

— Значит, я должна буду сообщить в полицию, — развела она руками.

— Но не сообщишь, — уголки губ Тимофея приподнялись.

— Это почему?

— Тебе лучше знать, — загадочно произнес он.

От досады Вика поджала губы. Тим абсолютно прав — она не сможет сдать его полицейским. Тимофей ей нравился. И сильнее всего злило то, что ему об этом, кажется, известно. И чем дольше Вика смотрела на Тима, тем сильнее становилось желание оказаться во власти его рук. Она мотнула головой, отгоняя навязчивые мысли.

— Ты в курсе, что проспал сутки? — попыталась перевести разговор.

— Серьезно? — заулыбался Тим. На щеках заиграли ямочки.

— Я думала, ты уже не проснешься. 

Вика взяла поднос с едой и поставила на тумбочку.

— Но я очнулся, все хорошо. — Тимофей сел в кровати и схватился за перебинтованную грудь. Лицо исказила гримаса боли. — О, смотрю, я что-то пропустил?

— Я перевязала тебя, пока ты спал.

— Ты — чудо. Спасибо. Благодаря тебе мне лучше.

— Я тебя умоляю! Моей заслуги здесь нет. Ты сам себя зашил, так что, все лавры тебе.

Тим усмехнулся.

— Если бы я остался на улице, то умер бы. Так что не скромничай. И не нужно говорить, что так на твоем месте поступил бы каждый, потому что это не правда.

— И не буду. С появлением вируса люди изменились, стали эгоистами. Они боятся за свои жизни, ведь «Красная смерть» может вернуться. 

Вику удивляло то, как быстро Тим пошел на поправку. Возможно, нож не задел важные органы, поэтому ему стало лучше уже на второй день? Размышления прервал звонок в дверь. Вика бросила на Тимофея встревоженный взгляд и помчалась открывать. Что, если кто-то видел, как она вела его к себе, и пришел за ним? Беспокойство щекотало нервы. Открыв дверь, Вика с облегчением выдохнула. На пороге стояла Машка Миронова — подруга детства, журналистка седьмого канала. Она жила в Москве, но частенько приезжала к матери в Новосибирск.

— Охо-хо-ханьки, Викуська! — Мария обняла подругу и поцеловала в щеку. — Привет, дорогая! Столько времени тебя не видела!

 Она ничуть не изменилась с последней встречи, хотя около года прошло. Светлые волосы, собранные в хвост на затылке, большие карие глазищи, изящные в черной оправе очки по последнему писку моды.

— Ну что, солнце, стоишь на пороге, заходи уже. — Закрыв за Марией дверь, Вика провела ее в кухню, усадила за стол. — Где пропадала? Рассказывай.

Пока Вика ставила на плиту чайник, Машка поведала о своей жизни.

— Была в Нью-Йорке. Делала репортаж. Ты бы только знала, сколько всяких анализов пришлось сдать перед вылетом, а сколько разных бумаг предоставить… Вся морока из-за проклятого вируса. Выпускать из России не хотели. Когда уже успокоятся, ведь прошло уже полгода, как эта зараза исчезла.  

Сердито заверещал чайник. Вика разлила по кружкам кипяток и заварку.

— Бери конфеты, печенье. — Пододвинула вазу со сладостями подруге. — Знаю, ты любишь.

— Спасибо, — Мария отправила шоколадную конфету в рот и запила чаем. — М-м-м, обалдеть! — с полным ртом протянула она. — У тебя-то как дела? Как мама? Что врачи говорят?

— Да ничего нового. Нужна операция. Говорят, тянуть не стоит. Не знаю, что и делать. В долг крупную сумму никто не дает, а накоплений у меня совсем немного. Кстати, спасибо тебе за перевод. Ты единственная, кто не остался равнодушным.

— Да ну что ты, — улыбнулась подруга. — Ты же мне как сестра. Что-нибудь придумаем. Выкрутимся, как всегда. Где наши не пропадали? Я попытаюсь подключить связи. Общими усилиями соберем на операцию. Ты только не переживай. И не делай глупостей.

— Спасибо, солнце. Всегда знала, что на тебя можно положиться. Кстати, прикинь, тут на днях начальник вызвал. Откуда-то узнал, что мне деньги нужны…

— И предложил перепихнуться?

— Типа того. Засыпал мерзкими комплиментами, предложил стать его любовницей. Правда, в завуалированной форме. Личным помощником, то есть. Видали мы таких помощников. Через постель — по карьерной лестнице! Пообещал кучу привилегий и нереально крутую зарплату. Короче, решил воспользоваться ситуацией. Долго же ждал. Козел!

— Не то слово. Мужики только о сексе и думают. А самое смешное, что стариканы ничуть не уступают молодым. Виагры что ли наглотались? — хмыкнула она. — Значит, говорит: «прыгнешь в койку, денег дам»? А ты что?

— Сказала, что не позволю собой манипулировать.

— Вот и правильно. Молодец! Главное не передумай. — Машка погрозила пальцем. — А то я тебя знаю: прижмет, так согласишься, забудешь о гордости ради матери. Не вздумай!  

— Маш, если выбирать между здоровьем мамулика и гордостью, я всегда выберу маму. Но пока время еще есть. А что бы ты сделала на моем месте?

— Не знаю. Наверное, все-таки переспала бы, — скривила лицо она. — Но я — это я. Ты — другое дело.

Мария поудобней устроилась на стуле, подогнув под себя ногу и, внимательно взглянув на Вику, спросила:

— Ты, кстати, уже прошла вакцинацию?

— Еще спрашиваешь! У нас обязаловка на работе.

— Ну и хорошо. Нужно пользоваться, пока б*******о. Уверена, недалек тот день, когда государство начнет брать немалые деньги за лекарство. Как говорится: хочешь жить — плати. А вообще, я не доверяю вакцине. Хоть она и эффективна, но чувствую, что-то там не чисто. Чутье меня ни разу не подводило.

Машка отправила в рот печенье и, прожевав, продолжила:

— Короче, я решила провести расследование. Есть зацепки, но пока делиться не буду. Уж прости, дорогая, — Мария повела бровью.

— Ты что, под правительство копаешь? Смотри не заиграйся, Машка.

— Да не боись, все будет пучком. У меня свои методы, — подмигнула она, поднявшись со стула. — Ладно, я пойду. Дела.

Проводив Марию до двери, Вика решила проверить Тимофея. Он спал. Что ж, можно заняться небольшой уборкой: протереть пыль и вымыть окна. Закончив наводить порядок, она снова зашла к Тиму, который все так же спал. Не желая случайно разбудить его,  уставшая Вика отправилась спать.

Утром как всегда собралась в больницу к матери, но перед уходом, заглянула к Тимофею.

— Доброе утро, — его губы мило растянулись, когда он увидел на пороге Вику. — Опять будешь кормить меня супом?

— Нет, придумаю что-нибудь получше, — с улыбкой пообещала. — Ты не против, если я ненадолго оставлю тебя одного?

— Конечно, нет. Я же все понимаю, тебе нужно работать.

— Вообще-то я собиралась... в больницу к маме, — с тоской произнесла Вика.

— Что-то серьезное? — нахмурился Тим.

— Она в коме.

— Сочувствую, — сказал он и поджал губы. — А знаешь, ты не теряй надежды, и твоя мама скоро придет в себя.

Так уверенно прозвучали его слова, что Вике на миг показалось, будто все так и будет. Она верила в это всей душой!

— Я надеюсь. Ладно, отдыхай. Скоро вернусь.

До больницы добиралась на такси где-то около получаса. Предъявив охраннику на входе свидетельство о вакцинации, прошла в здание. В коридорах стоял невыносимый гул. Накинув на плечи белый халат, Вика вошла в палату. Мама неподвижно лежала в постели, укрытая по пояс застиранным белым покрывалом. От ее лица тянулись разные трубки. Монитор показывал ритмичное сердцебиение. Казалось, она спала и в любой момент могла открыть глаза, как всегда сказать, что дочь хорошо выглядит. К сожалению, проклятая кома никак не отпускала.  

— Мамулик, привет, — шепнула Вика, усаживаясь на стул рядом с кроватью. — Я достану деньги. Ты очнешься, и тебе сделают операцию, — она сжала ее исхудавшую руку. — Давай, мамулик, открой глаза. Времени мало. Ты должна бороться! Врач сказал, если в ближайшее время не выйдешь из комы, я могу потерять тебя. Я не переживу, мам! Ты ведь знаешь, что не переживу.

Вика не стала сдерживать слезы. Крупные капли скатывались по щекам и, собираясь на подбородке, падали на колени.

— Что же с тобой случилось? — всхлипнула она.

Еще недавно мама была красивой женщиной, а теперь страшно смотреть: исхудавшее лицо, впалые щеки, синяки и ссадины. Господи, лишь бы все обошлось, лишь бы она поправилась, встала на ноги… От мысли, что мама может остаться инвалидом, защемило сердце. Больничные стены давили на Вику до головокружения.

— Что же ты сделала с собой? А главное — почему? — прошептала она, не отрывая взгляда от неподвижного тела.

В какой-то момент почудилось, будто веки мамы дрогнули. Вика подалась вперед, вглядываясь в бледное лицо.

— Мамулик? Ты меня слышишь?

Ощутив подергивание пальцев, поднялась со стула и собралась уже бежать за доктором, как вдруг услышала:

— Что случилось?..

Мама приоткрыла глаза.

— Мамулик? Ты здесь?! — радостно вскрикнула Вика, склонившись над ней. — Все хорошо. Ты в больнице. Ничего не говори, тебе нельзя...

— Я не хотела... — слабым голосом произнесла она и часто заморгала. — Прости меня... Я не знаю... почему... это сделала. Помню, что хотела... — она сглотнула слюну, — сказать кое-что важное… Но что?..

В ее глазах застыли слезы.

— Не думай ни о чем. Главное — ты жива. Ты молодец. Я сейчас врача позову.

Вику удивляло то, что она видела. Ведь думала, люди после комы еще длительное время не могут говорить, восстанавливаются очень долго, а тут совершенно противоположная картина. Конечно, это радовало, но уж слишком как-то все быстро. Нужно поговорить с доктором.

— Послушай, Вика… — мама ухватилась за руку Вики, когда та уже собиралась позвать врача. В глазах ее вспыхнула боль.

Вика почувствовала себя виноватой. Ведь в тот день она собиралась прийти пораньше. Мама хотела рассказать что-то важное, но не успела… А все потому, что Вика задержалась. Если бы не эта задержка, она бы не бросилась с крыши… Как сейчас Вика помнила звонок соседки и встревоженный голос в трубке: «Ульяну отвезли в больницу». Но почему мама пыталась лишить себя жизни? — вот главный вопрос.

Вика снова не сдержала слез. Неужели все могло случиться иначе, если бы она пришла домой раньше?

— Ты хочешь что-то сказать?

— Письмо.

— Какое письмо? — нахмурилась Вика, но тут же спохватилась, вспомнив предсмертную записку: — То самое? Для Брайана Крайтона?

Та закивала.

— Мамулик, не волнуйся, я обязательно найду этого человека, обещаю. Ты только выздоравливай.

— Не спеши, — протянула мама. — Принеси письмо. Я должна... дописать...

В тот день, когда нашли маму, Вика обнаружила дома запечатанный конверт и записку. Как сейчас помнила строки: «Доченька, прошу, слетай в Москву, отыщи Брайана Крайтона и передай ему письмо. Это очень важно!» Больше мама ничего не написала, не объяснила свой поступок, не попрощалась. Так странно. Словно перед смертью ее волновал только неизвестный Брайан.

Вика с трудом сдерживала слезы, глядя на то, с каким трудом маме давались слова. Она была жизнерадостной женщиной, работала в солидной компании. Ее уважали, ценили, любили. А сейчас никто даже не вспоминал о ней. Конечно, кому она нужна такая? Только Вике. И она была готова на все, чтобы вернуть матери прежнюю счастливую жизнь. Если для нее важно найти некого Брайана, то Вика сделает это.

— Вик... почему я... не могу пошевелить... ногами? — вдруг спросила мама.  

— Ты еще не совсем окрепла, — соврала Вика, сдерживая слезы. — Ну все, мамулик, отдыхай, я зайду перед отъездом в Москву. Принесу письмо. Допишешь, что хотела, и я поеду. Обещаю, что найду Брайана, раз это важно для тебя.

Поцеловав ее в лоб, она вышла из палаты и сообщила врачу радостную новость. Он осмотрел маму и, выведя Вику из палаты, сказал:

— Это удивительно. За годы практики я впервые вижу подобное. У вашей мамы нормально функционируют все органы, присутствует речь, она может двигаться. Это большая редкость. Большинство пациентов после нескольких лет реабилитации приходят к такому состоянию. Единственное "но", я вам уже говорил и повторю: поврежден спинной мозг. Есть вероятность того, что она никогда не сможет ходить. Только операция может вернуть Ульяне Владимировне чувствительность. Возможно, не одна. Время есть, но советую не откладывать. 

— Я достану нужную сумму, обещаю. Спасибо, доктор.