Глава 4. Испытание огнем

— Я не поплыву без Лилайна, — спокойно предупредила Джиад. — Мой друг ранен и не сможет выбраться сам.

— Каи-на, прошу вас! — взмолился Камриталь, складывая руки перед грудью. — Ему помогут целители и слуги, а у нас строгий приказ его величества не медлить.

— Господин Камриталь, — так же бесстрастно и ровно поинтересовалась Джиад, — как вы думаете, что будет быстрее, помочь мне забрать его или тащить меня силой?

Гвардеец поймал ее взгляд и мгновенно принял верное решение.

— Показывайте комнату! — выдохнул он.

Семариль ругнулся, поминая Глубинных, но Джиад уже изо всех сил рванулась по коридору. Камриталь обогнал ее, поплыл, держась немного впереди, и Джиад поняла, что продвигаться в струе воды, рассеченной хвостом иреназе, гораздо легче. Камриталь — умница… Если бы она подбирала Алестару новую охрану, начала бы с этих двоих. Мысли лезли в голову несвоевременные, но Джиад цеплялась за них, пытаясь отвлечься от страха перед землетрясением. Или здесь это моретрясение?

Минута — и нужная дверь оказалась перед ними. Гвардейцы распахнули ее одним махом, и Джиад метнулась внутрь, а следом за ней зачем-то проскользнула Санлия. Лилайн спал, замотанный в плотные повязки, пересекающие его плечи и грудь. Джиад кинулась к нему, тронула здоровое плечо, но Каррас даже не шевельнулся. Лицо его казалось нездорово бледным, хотя грудь вздымалась ровно. Вокруг металась Санлия, что-то собирая в подол задранной туники, но больше в комнате никого не было. Видимо, целитель отлучился, решив, что раненый все равно крепко спит, а про слуг Джиад и думать не стала — не до этого.

— Помогите его вытащить, — велела она гвардейцам, тоже вплывшим в комнату, и те молча подчинились.

Камриталь подхватил так и не проснувшегося Лилайна за плечи, Семариль взял ноги, и вдвоем они довольно быстро потащили Карраса к выходу. Джиад последовала за ними, злясь на свое бессилие под водой и понимая, что ничем не может помочь. Ну не толкаться же на дороге у иреназе, которые даже с тяжелой ношей плывут так быстро, что она едва за ними успевает. Благодарение Малкавису и местным богам, что Лилайн спит!

— Все будет хорошо, каи-на, — сказала Санлия, держась рядом с ней. — Здесь, на дне, опасность не так уж велика, это жителям берега следует бояться, если никто их не предупредит.

— Не предупредит о чем? — спросила Джиад, не поворачиваясь, чтоб не терять скорость.

— О Великой Волне, — спокойно сказала суаланка. — Сотрясения дна часто порождают огромные волны, далеко уходящие на берег. Разве вы не слышали легенду об Ираэли?

— Той… которую… предал… Аусдранг? — тяжело выдохнула Джиад, чувствуя, как с каждым взмахом рук и ног ей труднее плыть.

Вода становилась все плотнее и неподатливей, а дыхания не хватало, словно она долго бежала на пределе сил. «Амулеты, — мелькнула короткая и страшная мысль. — Если они откажут… А кто знает, как это все действует на морскую магию?!»

— Именно, — безмятежно подтвердила Санлия. — За предательство и жестокость король Акаланте наказал побережье Великой Волной, что прокатилась до самой столицы. Это очень далеко?

У Джиад предательски потемнело в глазах. Адорвейн в нескольких лигах от побережья, но есть еще рыбацкие деревушки, беззащитные перед стихией! Она вспомнила гостеприимных жителей побережья, что помогли ей после побега из подводного плена. Если по берегу прокатится Великая Волна, они обречены! Там же на многие лиги не останется ничего живого!

Коридоры, по которым они плыли, стали заполняться иреназе. Никто не кричал от страха, как было бы на суше, не толкался и не мешал друг другу. Просто тяжелый поток тел заполнял все вокруг, плеща хвостами и руками, и все новые ручейки вливались в него из боковых коридоров. Иреназе покидали дворец молча, сосредоточенно и быстро, помогая друг другу, поддерживая пожилых и оберегая детей.

— Камриталь! — окликнула Джиад гвардейца. — А где его величество?

Она так и не успела передать Алестару, что сказал Виалас. А это очень важно! Хотя не важнее, чем спастись от землетрясения. Интриги жрецов подождут, лишь бы все обошлось, и было кому их распутывать. Проклятье, у рыжего же нет Сердца Моря! Как он успокоит вулкан? Снова кровью? Тогда тайну пропажи Сердца точно не сохранить, но лучше раскрыть ее, чем позволить Великой Волне обрушиться на побережье!

Чьи-то руки и хвосты взбивали воду вокруг нее, Джиад изо всех сил старалась не отставать, видя, с каким беспокойством время от времени оборачивается на нее Семариль, и как другие иреназе жмутся к стенам коридора, уступая дорогу королевским гвардейцам и ей с Санлией… И тут невольная теснота вмиг закончилась, потому что их вынесло в огромное пространство подводного города. Джиад завертела головой, пытаясь осмотреться, и поняла, что они выплыли наружу через одно из бесчисленных отверстий в дворцовой стене, заменяющих здесь и окна, и двери. Боги, храните иреназе за то, что все обошлось без давки! Испуганная толпа — страшный зверь, тупой и безжалостный.

— Следуйте за нами, каи-на!

Семариль тронул ее за плечо, и Джиад подчинилась, больше не оглядываясь на дворец. Давящее чувство в груди постепенно отпускало, дышать стало легче, зато начало колоть правое плечо. Наверное, ударилась им обо что-нибудь, пока плыла. Или растянула… Она поморщилась, стараясь держать скорость, взятую иреназе, но те, отплыв подальше от стены, остановились.

— Все хорошо, каи-на? — внимательно глянул на нее Камриталь, поддерживая Карраса.

Кивнув, Джиад подплыла к Лилайну и взяла его за руку. Алахасец так и не проснулся, и этот болезненно крепкий сон уже начинал тревожить.

— Позвольте мне, каи-на, — услышала она мягкий голос Санлии.

Еще во дворце суаланка подняла подол своей длинной туники и заткнула его под пояс, так что на животе у нее получился огромный карман, который что-то оттягивало. Не обращая внимания на эти неудобства, она взяла Лилайна за свободную руку, прижала пальцами запястье и зашевелила губами, считая сердцебиение. Через некоторое время, показавшееся Джиад томительно долгим, Санлия успокаивающе улыбнулась и полезла в «карман», пояснив:

— Нужно поменять повязку и дать вашему другу лекарство. Я позволила себе дерзость прихватить необходимое…

— Благослови вас Трое и все известные мне боги, Санлия! — искренне сказала Джиад с огромным облегчением. — Я так благодарна, что вы позаботились об этом!

— Потому что я не воин, — сказала суаланка, продолжая с легкой грустью улыбаться. — Это воины вечно забывают, что любая битва когда-нибудь закончится, и нужно будет спасать тех, кто еще жив. Господа, — обратилась она к гвардейцам со спокойной властностью, — вам лучше опустить его на дно. И мне нужно больше света!

— Сейчас поищу туарру, — кивнул Семариль и скрылся в толпе плавающих поблизости иреназе, а Джиад снова посмотрела Лилайну в лицо, с тревогой отмечая, как оно побледнело еще сильнее, а черты заострились.

— Не тревожьтесь, каи-на, — тихо сказала Санлия, растирая пальцы алахасца. — Я напою его обезболивающим, а потом попробую бережно разбудить, чтобы сон не стал опасно глубоким. Поддержите его голову. Будет хорошо, если вы положите ее себе на колени. Только поверните набок, чтобы язык не западал внутрь.

Джиад послушно выполнила сказанное, и ей стало немного легче, когда она почувствовала тяжесть тела Лилайна на своих руках. Словно, поддерживая наемника, она могла чем-то помочь ему или прикрыть от опасности собой. «Я слишком много ему должна, — подумала она, обнимая плечи Лилайна и следя, чтоб тот не запрокинул голову. — Хотя, Малкависом клянусь, я предпочла бы и дальше нести бремя долга, лишь бы Каррас оставался в безопасности». Неподалеку от них постепенно собиралось все больше жителей моря. Покинувшие дворец иреназе разговаривали громко и с торопливым оживлением, словно на место страха приходило облегчение, и этот признак вернее прочих сказал ей, что угроза если не миновала, то хотя бы дала передышку.

Семариль, вынырнув из толпы, подплыл к Джиад, в руках у него светился большой шар туарры, и это голубое сияние дало понять, что вокруг довольно темно. Наверное, наверху солнце уже преодолело зенит и теперь спускается к краю моря. Какой бесконечный день! И прежде, чем он закончится, судьба Акаланте и жителей Аусдранга еще крепче сплетется воедино либо общим спасением, либо такой же общей гибелью. Где же Алестар? Сердце тревожно заныло, и Джиад, сама удивляясь этой тоскливой тревоге, упрямо напомнила себе, что дело вовсе не в беспокойстве за рыжего. Просто Алестар — снова их единственная надежда выжить.

— Держите туарру пониже, ири-на Семариль. Вот так, да.

Санлия, опустившись рядом и уложив на песчаное дно роскошный темно-синий хвост с блестящим плавником, развязала узлы туники, достала мягкие темные полосы, похожие на шелковистую ткань, и острый, чуть изогнутый нож. Ловко надрезав повязки на плече Лилайна, она бережно сняла их, убрала точно такие полосы, оказавшиеся внизу и уже пропитанные кровью, и заменила их свежими.

— Это водоросли сетанагра, — пояснила она Джиад, ловко заматывая повязки обратно. — Они выделяют сок, убивающий заразу, если та попала в рану. Очень хорошее средство, но редкое и дорогое. Будь у нас с отцом его побольше, сколько жизней мы могли бы спасти…

Она вздохнула и туго свернула использованные водоросли, от которых расплывалось темное кровяное пятно, тоже объяснив:

— Их следует вернуть целителю, который лечит вашего друга. Он осмотрит сетанагра и определит, источает ли рана слишком много крови. Гной тоже можно увидеть, но для него слишком рано. Будем надеяться на милость Матери Море, что он и не появится. Поднимите его голову повыше, каи-на.

Покопавшись в подоле и достав пару коробочек, Санлия с сомнением посмотрела на Лилайна, бросила одну обратно и заменила другой, из которой вытащила серую плотную пилюлю…

Джиад глядела на это, невольно затаив дыхание и безмолвно молясь. Пусть ее бог и не был покровителем лекарей, но кому, как не ему, ведома цена храбрости и стойкости.

«Помоги ему, Малкавис, — просила она, чувствуя сладкую горечь надежды. — Он пострадал из-за меня, твоей жрицы. Он верен, честен и отважен. И хотя он не поклоняется тебе словами, но его дела чтут тебя».

— Вот и все, — тихо сказала Санлия, когда горло алахасца дрогнуло, пропуская пилюлю, а потом еще одну. — Через несколько минут я постараюсь его разбудить…

— Госпожа Джиад, вот вы где!

В голосе подплывшего к ним Эргиана слышалось искреннее облегчение. Принц Карианда опустился рядом с ней на песок, с любопытством глянув на Лилайна, и поинтересовался:

— А жители земли все черноволосые и темнокожие, как суаланцы? Это из-за солнца? Наши ученые жрецы говорят, что его лучи добавляют живым созданиям красок, потому в Бездне все так бесцветно, а чем выше к поверхности моря — тем рыбы и растения ярче.

— Нет, — отозвалась Джиад, беря руку Лилайна и стараясь уловить биение сердца в его крови. — У людей волосы, кожа и глаза тоже разного цвета, как у иреназе. Хотя ваши жрецы правы. На юге, откуда я родом, солнца больше, и люди там темнее.

— Еще один человек в подводном королевстве… — задумчиво протянул Эргиан, глядя на Лилайна со странным выражением лица. — Ваше появление, госпожа Джиад, всколыхнуло глубины, породив такие волны и смещения скал, которых наш мир не видел уже много столетий. Новая жизнь иреназе рождается прямо сейчас, и это не остановить, как бы кому-то этого ни хотелось. Впрочем, прямо сейчас у нас другие заботы, верно?

Кариандец беззаботно улыбнулся, словно они с Джиад сидели за очередной партией в риши, и все, что его беспокоило, это очередной ход. «Сказать ему или нет? — спросила себя Джиад. — Маритэль больше не может выйти замуж за Алестара, и ее брату следует об этом знать. Это ведь меняет… решительно все! Но первым должен узнать Алестар, и пусть он сам решает, кому рассказывать. Это не мое дело — снова влезать в хитросплетения глубинной политики! Не мое ведь, правда?»

— Что собирается делать его величество? — спросила она вслух, косясь на держащихся рядом гвардейцев, и Эргиан, как обычно, понял ее с полуслова.

— Спасать Акаланте, разумеется, — пожал он плечами. — Прошлым способом за неимением другой возможности.

«Значит, снова будет жертвовать кровью и рисковать…» Джиад поморщилась — плечо уже откровенно жгло. Она положила туда ладонь, пытаясь растереть больное место, но пальцы нащупали что-то твердое… Она совсем забыла про перстень Аусдрангов! После разговора с Лилайном, найдя кольцо, сунула его обратно в тайник и приколола на плечо, где пряжка и потерялась в складках мягкой широкой туники. А сейчас серебряная бляха нагрелась и дрожала под пальцами. Вот зар-раза…

— Если бы кто-нибудь спросил моего мнения, — непринужденно продолжал Эргиан, — я бы сказал, что спасать остальных ценой собственной жизни — очень вредная привычка. Но истинно королевская, с этим не поспоришь.

Отколов словно еще сильнее потяжелевшую пряжку, Джиад сдвинула пластину, вытряхнула на ладонь злополучный перстень и едва не охнула от боли и неожиданности. Золото ободка показалось раскаленным, несмотря на воду вокруг, а рубин горел и пульсировал, словно живой.

— Что это у вас, каи-на? — услышала она мягкий и такой спокойный голос Эргиана, что замерла от разом обрушившегося предчувствия то ли беды, то ли чего-то иного, еще непонятного. — Позволите взглянуть?

Он протянул руку, и Джиад молча положила в нее перстень, почему-то не предупредив кариандца, что вещичка с норовом.

— Хвосты глубинных! — растерянно ругнулся Эргиан, уронив перстень на песок перед собой и детским движением прижав обожженную ладонь ко рту. — Это же…

Он воззрился на перстень с испуганным и благоговейным восторгом, совершенно непривычным для ироничного и всегда спокойного глубинника, потом поднял взгляд на Джиад.

— Скажите, что это именно то, что я вижу! — попросил он, и Джиад хмуро отозвалась:

— Это перстень Аусдрангов, из-за которого я сюда попала. Но я понятия не имею, что вы видите, ваше высочество…

— Аусдранги… — завороженно протянул Эргиан, и в его серых глазах просияло мгновенное озарение. — Ради Троих, Джиад, вы же сами все понимаете! Ну!

Алый рубин, на который не попадал свет туарры в руках плавающего рядом Семариля, должен был казаться темным, но вызывающе ярко сиял собственным светом, будто на морское дно упал раскаленный и чудом потухший уголек. Джиад показалось, что он мерцает в ритме человеческого сердца, но чьего? Ее собственное билось хоть и быстро, но ровно, а огонек внутри рубина иногда подрагивал и мерцал. Точно так же дрожало свечение туарры в фальшивом Сердце Моря и Джиад закусила губу, тоже осознавая то, что еще мгновение назад казалось немыслимым. Совершенно невозможным! В перстне Аусдрангов частица Сердца Моря?!

— Осколок? Но откуда? — растерянно спросила она у Эргиана, и тот азартно улыбнулся, мгновенно преобразившись.

— Какая сейчас разница? Главное — вовремя. Ох, если я еще раз усомнюсь, что боги любят Акаланте, прицепите мне дюжину крабов на хвост! Но право, это даже обидно как-то! Я только-только согласился сунуть нос в жерло вулкана, словно какой-то неразумный малек салру. Ну или его непревзойденное отважное величество, — добавил он невинно, тоже покосившись на гвардейцев. — А теперь, того и гляди, наш с ним будущий подвиг станет чуть менее безнадежным, и это почти оскорбительно. Я как раз начал заражаться героическим безумием, которым все здесь пропитано, и даже находить в нем удовольствие. Только тир-на Алестару об этом не говорите, а то он решит, что ничего мне не должен за помощь.

— Вы… тоже собрались туда плыть? — удивилась Джиад, пропуская мимо ушей насмешливую болтовню кариандца.

Хотя чему тут на самом деле удивляться? В прошлый раз только хладнокровная отвага Эргиана спасла и Алестара, и ее саму.

— Ну да, — с той же легкой беззаботностью отозвался глубинник. — Видите ли, вдвоем некоторые вещи делать гораздо удобнее и приятнее. Например, заниматься любовью, играть в риши или усмирять вулканы.

О боги, он хоть когда-нибудь бывает серьезным?! Джиад невольно улыбнулась шутке и тут же вскинулась, с недоумением глянув на Эргиана. Вдвоем? Получается, что теперь она Алестару не нужна? А если что-то пойдет не так? Впрочем, если с происходящим не справятся два прирожденных властителя моря, что сможет сделать она, человек? Наверное, все правильно. Алестар должен спасать свой народ, а ее дело — присматривать за Лилайном.

Но тоскливая тревога не отступала, вцепившись в сердце острыми кривыми когтями, и Джиад, как ни старалась ее прогнать, положившись на милость Малкависа, не могла отрешиться от мыслей, что беспокоится за Алестара больше, чем просто за короля Акаланте, способного спасти и свой город, и побережье.

— Это очень опасно? — спросила она, опуская взгляд к лицу Лилайна и с облегчением видя, что щеки алахасца утратили пугающую мертвенную бледность. — Вы справитесь?

— Мы постараемся изо всех сил, — честно ответил Эргиан. — Слишком многое зависит от исхода этой партии между иреназе и Глубинными богами. Акаланте нужен притихший вулкан, который не разбудит остальные, а лично мне — обещанные Карианду плодородные долины, которым этот вулкан как раз угрожает. Поэтому нам придется справиться. Не тревожьтесь, госпожа Джиад, — улыбнулся он, пряча под насмешливостью беспокойство. — Я постараюсь вернуть наше героическое рыжее величество целым и невредимым, он ведь еще не научил меня гонкам на салту. Вы позволите передать это тир-на Алестару?

Он накрыл ладонью перстень, лежащий между ними, и Джиад несколько растерянно кивнула. Если это действительно осколок Сердца Моря, как она может отказать? И зачем? Да если бы она только знала — давно отдала бы перстень сама.

Эргиан оттолкнулся хвостом от дна и уплыл, а Джиад снова посмотрела на Лилайна, над руками которого колдовала молчаливая Санлия, растирая пальцы и запястья. Ресницы алахасца дрогнули, он медленно открыл глаза, посмотрел на сосредоточенную суаланку и с трудом выдавил:

— Джи…

— Я здесь, — поспешно сказала Джиад, понимая, что наемник обманулся темными волосами и смуглой кожей Санлии.

Действительно, спросонья их с суаланкой можно и перепутать. Странно, как раньше это не приходило Джиад в голову. Интересно, не потому ли они обе понравились Алестару, что рыжий просто предпочитает возлюбленных с особой внешностью? Например, совсем не похожих на потерянную им Кассию…

Лилайн повернул голову, посмотрел на Джиад уже осознанно и улыбнулся ей. Нашел ее руку своей и сжал пальцы, перебирая их совсем как раньше. Знакомый до мельчайшей черточки лица и тела, надежный, почти родной… «Любимый?» — подсказал внутренний голос с тенью неуверенности, которой Джиад тотчас устыдилась.

— Как ты? — спросила она, гладя кончиками пальцев его щеку, на которой уже начала пробиваться темная щетина.

— Рядом с тобой, — усмехнулся Лилайн тоже прежней улыбкой. — Значит, все хорошо. Джи, обещай, что мы вернемся наверх, как только я смогу шевелиться. Плевать на Аусдранг, мои люди помогут нам сбежать из этой богами проклятой страны. Поедем в твой Храм, и я уговорю ваших жрецов отпустить тебя. Если надо — сам к ним в рабство пойду. Должны ведь они понять…

— Конечно, — успокаивающе сказала Джиад, зная, что скорее отгрызет себе руку, чем скажет сейчас алахасцу, что от долга перед Храмом ее уже пообещал освободить Алестар. — Конечно, мы вернемся на землю. Только выздоровей сначала, хорошо? Ох, Лил…

Она запустила пальцы в его волосы, перебирая темные жесткие пряди, и с отчаянием подумала, как же все неправильно. Почему она вообще думает не только о том, кто за ее спасение расплатился свободой и чуть не отдал жизнь, но и о другом, который сейчас пытается преградить путь взбесившейся стихии. Малкавис, пошли просветление своей глупой запутавшейся жрице, помоги отделить вину и благодарность от прочих чувств, подскажи верный путь.

«С каких пор ты стала бояться испытаний, дитя? — послышался ей тихий, почти неслышный голос. — Огонь вулканов или огонь собственных страстей — какая разница для того, кто идет путем чести и мужества? Верь, жди и делай то, что должно».

«А что мне должно делать?» — торопливо спросила Джиад.

«Спроси у своего сердца, — с усталой терпеливой усмешкой ответил голос то ли ее бога, то ли ее разума. — Если сердце живет одним лишь долгом, оно мертво, но в твоем горит огонь, который сам по себе — испытание. Спроси у него и имей мужество услышать ответ».

* * *

— Ваше величество, дворец пуст, — доложил советник Лорасс, и Алестар кивнул, вспоминая, не забыл ли еще что-нибудь срочное, что непременно нужно сделать перед тем, как отправляться к вулкану.

— Благодарю, каи-на, — уронил он, и Лорасс, после истории с Миаларой ловивший малейший знак его благоволения, поклонился, благодарно просияв.

Где же гвардейцы, посланные за Джиад? Им было велено известить Алестара, как только жрица окажется в безопасности! Если с ней что-нибудь случится… «А чтобы не случилось, — сказал сам себе Алестар, — нужно все сделать как надо. Успокойся, это просто очередной проснувшийся вулкан. Ты же справился в прошлый раз».

Он постарался не думать, что в прошлый раз ему просто повезло. А еще рядом оказался принц Карианда… И Джиад… «Нет уж, ее я точно не потащу к вулкану второй раз! Кстати, а где Эргиан? Пообещал помощь и исчез, когда каждый час на счету. Солнце скоро зайдет…»

— Лорасс, — велел он вслух, — найдите его высочество Эргиана и…

— Зачем меня искать? — удивился кариандец, выплывая из-за пары гвардейцев, приставленных к Алестару Ираталем. — Я в полном распоряжении вашего величества. Мы отправляемся прямо сейчас?

Алестар мельком позавидовал подобной безмятежности — Эргиан словно собирался на приятную прогулку, а не к жерлу взбесившейся горы. Всего полчаса назад наблюдатели, приплывшие от Старшего Брата, сообщили, что по всей долине перед склонами вулканов прорываются горячие источники, и тянуть дольше — смертельно опасно.

— Да, — уронил он, смиряясь, что не успеет увидеть Джиад. — Если вы готовы. Где ваш салту?

— Реголар его держит, — махнул рукой Эргиан. — Кто еще плывет?

— Моя охрана, — хмуро сказал Алестар. — Не до самого конца, конечно. Эргиан, вы уверены? Мне нужна ваша помощь, но это опасно.

— О да, ваше величество, — фыркнул глубинник, перетягивая поясной ремешок на своей прочной кожаной тунике с множеством карманов. — Расскажите мне, что мы оба можем погибнуть. Вдруг я испугаюсь и передумаю! Мне казалось, что мы уже это обсудили. Лучше давайте поговорим о действительно нужных вещах. Как вы собираетесь подобраться к жерлу?

— Никак, — хмуро сказал Алестар. — Я буду искать точку резонанса, как и в прошлый раз. Если бы толчки только начались, к жерлу еще можно было бы подплыть, но сейчас там из-под каждого камня ползет дыхание глубинных. Мы отравимся раньше, чем доберемся хотя бы до склона.

— Разумно, — кивнул Эргиан и выразительно покосился на советника Лорасса, почтительно ожидающего дальнейших распоряжений.

— Лорасс, помогите Ираталю, — велел Алестар. — Он поддерживает порядок в городе…

— И это вы называете порядком? — раздался сварливый голос, и Лорасса бесцеремонно потеснил жрец Герлас, опустившись прямо перед Алестаром. — Ваши подданные мечутся, как бестолковые мальки! Ираталь, конечно, старается, но клянусь хвостом, гораздо больше пользы было бы от дюжины опытных пастухов салту с лоурами подлинней. Лорасс, на рыночной площади вас ждут мои младшие жрецы. Возьмите их и разгоните это перепуганное стадо обратно по городским кварталам. Пусть плавают поверху, лишь бы к домам не спускались, а если опять начнет трясти, мои мальчики соберут и уведут из города всех, у кого осталась хоть капля разума. Я отправляюсь с вами, ваше величество! — объявил он, снова поворачиваясь к Алестару.

Алестар кивнул Лорассу, подтверждая сказанное, и советник торопливо уплыл.

— С какой стати, амо-на? — поинтересовался Алестар у Герласа, разрываясь между благодарностью предусмотрительному жрецу и досадой на его бесцеремонность.

— С той, что без меня вы не справитесь, — отрезал служитель глубинных богов. — Вам ведь уже доложили, что вода у вулкана полна ядовитых испарений? О да, храм Троих умеет красиво говорить о милости богов, раздавать утешения и варить зелья в чистеньких пещерах. Но когда нужно лезть в кипящую грязь и отраву, от их жрецов никакой пользы! Этим с начала времен занимаемся мы, не боясь испачкать руки и обжечь плавники. Как вы думаете, тир-на, кто ремонтирует проложенные под городом трубы, чистит горячие источники и забившиеся сливы для отходов? Кто затыкает уходящие в Бездну щели, из которых сочится дыхание глубинных? Те, кого никто не замечает, пока все в порядке!

— Я помню о вашем служении и чту его, амо-на Герлас, — очень сдержанно сказал Алестар. — Но…

— Но вы собрались поплыть к вулкану и надышаться ядовитой дряни, — подхватил жрец таким ехидным голосом, что еще неизвестно, где отравы было больше. — А между тем, в моем храме давным-давно придуманы средства защиты!

— От глубинных испарений? — вскинулся Эргиан с неподдельным азартным интересом. — У вас тоже?

— Что значит «тоже»? — сварливо хмыкнул Герлас. — Это еще вопрос, кто придумал их раньше. Не забывайте, юноша, что истинный город-прародитель иреназе — это Акаланте, все остальные созданы теми, кто покинул родину…

— Амо-на Герлас! — непочтительно прервал Алестар. — Урок истории — это прекрасно, только не ко времени. У вас есть что-то, способное защитить нас от отравы?

— Разумеется! — самодовольно отозвался Герлас и подозвал жестом молодого жреца в темной храмовой тунике, забрав у него большой, чем-то туго набитый мешок. — Но это тайна, которую я не имею права раскрывать непосвященным. И не смотрите с такой насмешкой, юноша, — ткнул он пальцем в Эргиана. — Мне прекрасно известно о тех несовершенных примитивных устройствах, которыми пользуются ваши охотники за редкими веществами, спускаясь в Бездну. Два-три часа дыхания и простенькие фильтры! Пф… Впрочем, полагаю, у ваших жрецов тоже имеется что-то помощнее… Но это неважно. Если вы хотите подобраться к вулкану, тир-на, — снова повернулся он к Алестару, — вам придется взять меня с собой. Никому другому я тайны храма не доверю.

— Это опасно, — угрюмо предупредил Алестар, и Герлас опять фыркнул, закатив глаза и на мгновение став удивительно похожим на кариандца.

— Ваше величество, — тихо сказал Эргиан Алестару на ухо, когда жрец отвлекся на подведенного ему салту, — что бы вы сейчас дали за Сердце моря? Не целое! — поспешно добавил он, встретив взгляд рывком обернувшегося к нему Алестара. — Осколок! Но достаточно большой, чтобы послужить проводником вашей воли…

— Эргиан! — выдохнул Алестар с яростным изумлением. — У вас есть частичка Сердца, и вы собираетесь торговаться? Сейчас?!

— Да, а что? — удивился кариандец. — Самое время, я считаю! Разве вас не учили, что продавать нужно то, в чем у покупателя больше всего нужда? С осколком Сердца вы сможете найти точку резонанса гораздо быстрее, да и кровь использовать не понадобится. Я уж не говорю о сохранении тайны.

— Ваше величество, так мы отправляемся? — поинтересовался Герлас, усевшись в седло своего салту и перехватывая поданный ему лоур.

Мешок с таинственной защитой от глубинного яда он прикрепил к седлу, и Алестар закусил губу, понимая, что решать надо быстро. Что кариандец попросит за осколок? И откуда он у него? Впрочем, второе можно выяснить позже, сейчас главное заполучить драгоценную частицу Сердца.

— Что вы хотите? — тихо спросил он, махнув, чтобы подвели ожидающих неподалеку салту.

Серый опередил остальных, почти волоком притащив за собой парнишку из прислуги, и радостно ткнулся носом в ладонь хозяину. Алестар почесал сморщенную морду, складки на носу и чувствительное местечко между глазами, салту игриво боднул его в бок и потерся мордой о живот.

— А что вы дадите? — прищурился кариандец, принимая повод салту от своего начальника охраны, почтительно поклонившегося Алестару.

— Что угодно, — теряя терпение, процедил Алестар, одним движением оказываясь в седле Серого, и тут же поправился, вспомнив, с кем имеет дело: — В разумных пределах, конечно.

— О, какое ценное уточнение! — насмешливо фыркнул Эргиан. — Мои наблюдения показывают, что пределы разумного у всех разные, тир-на. У некоторых они и вовсе отсутствуют, причем это зачастую те, у кого с разумом все в порядке. Ладно, что угодно — это как раз подходящая цена! И я даже соглашусь оставить определение пределов на ваше усмотрение и чувство чести. Слово короля?

Где-то в этих хитросплетениях точно крылся подвох. Чтобы Эргиан был искренен? Да скорее Старший Брат успокоится без всякого вмешательства. Но если кариандец признает, что Алестар сам определит разумность платы, значит, она не будет непомерно велика? Ведь не враг же Алестар себе? Но все-таки, что может понадобиться глубиннику? В любом случае, придется это отдать. Усмирить вулкан — важнее всего, да и притворяться, что Сердце моря не похищено, с осколком будет гораздо проще.

— Слово короля, — кивнул он, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы отплывший на несколько взмахов Герлас, нетерпеливо дергающий поводом своего салту, их не расслышал. Благо, шума вокруг от покинувших дворец иреназе было предостаточно. — Любая ваша просьба, которую я смогу исполнить без урона своей чести и ущерба для Акаланте.

— Хорошее определение, мне нравится, — одобрил Эргиан, весело блеснув светло-серыми глазами, и протянул что-то круглое, тревожно сверкнувшее ало-багровым огоньком.

Словно огромная капля крови застыла в золотой оправе. Перстень… Алестар взял его из пальцев кариандца, чувствуя холод металла, ничуть не согретого ладонью глубинника. Глянул на широкий массивный ободок, золотые лапки оправы… Узнавание пронзило резкой болью, хотя он видел этот перстень всего один раз в жизни и несколько мгновений… У той скалы, где они с Джиад встретились на беду друг другу…

— Перстень Аусдрангов, — сказал он одними губами, удивляясь, как вообще может ими шевелить.

Боль, поднимающаяся откуда-то изнутри, наполнила его, обернувшись ледяной тоской, раскаленным стыдом, мучительным осознанием того, что случилось, когда он первый и единственный раз взял эту вещь в руки.

— Откуда?!

— Ваша жрица-страж попросила передать, — с абсолютно невозмутимым лицом сообщил Эргиан, и Алестар снова закусил губу, теперь уже изнутри, но до вкуса крови, чтобы прийти в себя.

Джиад нашла перстень?! Но… Да неважно — где! Расскажет потом! Алестар глянул на глубинного принца, изнывая от бешенства, и очень ровно, с подчеркнутым спокойствием спросил:

— Она попросила передать эту вещь мне? А вы мне ее продали?

— Вот именно! — возмутительно безмятежно сообщил Эргиан. — А почему бы и нет, если вы на это согласились? Слово короля — честь моря. Не так ли, мой дорогой будущий родич?

— И… что вы хотите? Дорогой… родич…

Злость на себя и кариандца кипела, рвалась наружу, и он едва сдерживал ее, чувствуя бессилие и от этого злясь еще сильнее. Надо же было оказаться таким дурнем! Безмозглой медузой… Пообещать любое желание этому хитрому, подлому, гнусному маару! Да чтоб ему! И ведь даже на поединок не вызвать! Посол — лицо неприкосновенное, притом Эргиан сейчас нужен как никогда! Да и что решит поединок, если Алестар сам виноват?!

Герлас уже извертелся в седле, ожидая их, и присоединившийся к нему охранник кариандца смотрел с тревогой, да и гвардейцы явно почувствовали неладное, насторожившись. Алестар сжал свободной рукой повод Серого, и чуткий к настроению хозяина салту забеспокоился, оглядываясь по сторонам, скаля страшные зубы, а Эргиан все так же насмешливо и беззаботно улыбался. Потом чуть наклонился в седле, глянув Алестару прямо в лицо, и таинственным шепотом сообщил:

— Понятия не имею… дорогой родич. Но не сомневайтесь, непременно что-нибудь придумаю. Если, конечно, мы оба вернемся с сегодняшней прогулки. Теперь у меня появилась еще одна веская причина на ней выжить и убедиться, что выжили вы.

Скрипнув зубами, Алестар тряхнул повод Серого, натянул его, а потом отпустил, и салту радостно прянул с места. Вперед и вверх! Дальше, быстрее, на пределе возможной скорости!

Опомнился Алестар лишь спустя несколько минут, когда и дворец, и сопровождение остались далеко позади. Придержал зверя, не остановив совсем и мрачно пообещав себе, что никому не будет объяснять причину. К счастью, никто его спрашивать и не стал, просто догнали и поплыли рядом, пристроившись кто в хвост, кто по бокам, и Алестар уже спокойнее тронул повод и направил Серого в нужную сторону, следя, чтоб не отстали ни Герлас на крупном, но не слишком резвом салту, ни гвардейцы, у которых звери были хороши, но слишком молоды и потому пугливы.

Эргиан и вовсе держался позади, хотя его салту единственный мог бы потягаться с Серым в скорости. «Вот же маару хитрохвостый! — подумал Алестар, успокаиваясь и уже не без раздраженного восхищения. — Ну почему мне никогда не попадался такой соперник на Арене?! Милостью Троих клянусь, его бы я не то что не убрал, как Торвальда, — чешуйке бы с него не дал упасть! Ах, как бы мы сражались за Золотой Жемчуг! И почему у меня никогда не было такого… друга?»

Слово возникло в его сознании так неожиданно, что Алестар не сразу понял, о чем именно сожалеет. Друг… Отец всегда внушал ему, что принц, а затем и король может иметь лишь подданных, чтобы оставаться справедливым и беспристрастным. Да, Алестару позволялась дружба с Эруви и Кассией, были в их кругу и знатные юноши… Но никто из них никогда не оказывался даже на равных, не говоря уж о том, чтобы насмешливо дергать гордость Алестара за хвост, как это постоянно делал Эргиан. Его свита всегда следовала за ним и делала то, чего хотел принц!

Отправиться на Арену или в город? Устроиться в библиотеке или поплыть в открытое море за скальный хребет? Подкрасться к человеческой лодке и порезать сети? Сплавать в далекую дикую бухту, куда ночью причаливают человеческие корабли с товаром, и напугать матросов? Алестар придумывал новые и новые забавы, а друзья либо разделяли их, либо отговаривали, упирая на опасность, и он обычно соглашался, понимая, что они слабее и не такие ловкие, волны не так их слушаются, и с прибоем им справиться труднее.

О да, он всегда и на всех смотрел свысока! И никто во всем Акаланте не позволял себе превзойти его! Не поэтому ли его так тянуло на Арену, что там оставалась хотя бы видимость честной борьбы? И на охоту — чтобы уж окончательно исключить даже мысль о том, что соперники поддаются, и он, Алестар, не лучший всадник Акаланте! Дикие салту не знают почтения к королевской крови, эта победа точно не обманет. И если уж снимать чешую с сердца до конца, не потому ли он так безоглядно и мучительно утонул в любви к Джиад, что страж была первой, кто не покорился ему, а начал сопротивляться? И оказалась отважнее, сильнее духом и благороднее…

Стоило подумать о ней, и Алестар снова ощутил то сладкое, мучительно откровенное чувство, которое наполняло его при взгляде на Джиад, звуках ее голоса, воспоминании о вкусе ее кожи… Любовь к Джиад так долго пронизывала его, прорастая в душе и теле, что стала неотъемлемой частью всего его существа, и Алестар беспомощно и безнадежно гнал мысль, что с ним случится, когда жрица вернется наверх… С Эргианом ничего подобного не было, да и быть, разумеется, не могло, но почему-то Алестару отчаянно хотелось превзойти его! Доказать, но не слабость кариандца, а свою силу! И потом предложить разделить победу на двоих, потому что единственный, кто может оценить тебя по-настоящему, — это достойный соперник! Или друг…

«Неужели отец был прав? — растерянно подумал Алестар, перекладывая повод в одну руку, а второй сжимая в ладони холодное тяжелое золото перстня. — И король обречен на одиночество? Жена должна быть послушной и воспитанной, подданные — покорными, враги — усмиренными… И для дружбы здесь попросту нет места? А как же тогда Руаль? Он был верен отцу много лет! Хотя… будь он другом по-настоящему, разве поверил бы чьей-то ядовитой лжи, что Алестар хочет Кассию любой ценой, даже если это смертельно опасно? Друг пришел бы к его отцу и спросил, правда ли это. И ничего из всей случившейся мерзости и жути попросту бы не произошло. Но Руаль был подданным больше, чем другом, и выбрал измену там, где на верность не хватило сил. Как бы поступил Эргиан?»

Он оглянулся на глубинника, приникшего к телу своего салту, и заколебался, не позвать ли его? Но на такой скорости они все равно не смогут поговорить, да и о чем? У него нет никаких прав на откровенность кариандца, и тот только что дал это понять. Очень изящно и, главное, доходчиво!

Алестар стиснул зубы. Ладно, это он Эргиану еще припомнит. Один выигранный круг — это не вся Гонка! И все-таки, что же такого нужно глубиннику, что он рискнул расположением короля Акаланте? Не может ведь не понимать, что слишком чувствительно задел самолюбие Алестара!

Они выплыли уже далеко за пределы населенной части Акаланте, и Алестар, отбросив посторонние мысли, снова попытался сосредоточиться на перстне. Осколок Сердца Моря в нем молчал, но кровь Алестара чувствовала его, как медленно пульсирующий сгусток тепла, разительно контрастирующий с холодом металла. Не в этом ли секрет того, что в первый раз Алестар не почувствовал осколок? Могла ли выкованная людьми оправа скрыть живой огонь Сердца моря, пригасить его, усыпить на долгие десятилетия, даже века? И как его тогда пробудить?! Ах, если бы перстень попал к нему в руки хоть на день раньше! Хоть на несколько часов! Но по всему выходит, что Джиад получила его в тот краткий промежуток, когда они расстались после известия о похищении Маритэль. Иначе жрица отдала бы перстень сама, а не передавала его с кариандцем! Все-таки это связано с ее земным возлюбленным… Ладно, неважно! Отзовись же ты, проклятая каменюка!

Алестару на миг показалось, что камень отозвался вспышкой самой настоящей обиды, и он обрадовался, но осколок тут же упрямо затих. А равнина, на другом конце которой высились Три Брата, уже расстилалась далеко внизу, и Алестару хватило одного взгляда на помутневшую воду, чтобы содрогнуться от мрачного предчувствия. Дыхание глубинных заполнило придонный слой так плотно, что камней и водорослей уже не было видно. И чем дальше вперед, тем тяжелее был этот смертоносный прилив, идущий пока лишь по дну, но еще одно сотрясение — и слои перемешаются, отрава поднимется вверх, и все, кто попадет в ядовитое облако, неминуемо погибнут.

Он остановил салту и оглянулся на хмурого, тяжело дышащего Герласа. Столь быстрый путь дался немолодому жрецу с явным трудом, но Герлас держался, даже метал раздраженные взгляды на спутников и, разумеется, на самого Алестара. Похоже, его это бодрило не хуже тинкалы.

Алестар глянул вверх на неумолимо темнеющее далекое небо. Еще час будет что-то видно, потом плыть в темноте станет не просто опасно, а самоубийственно. Они не смогут разглядеть мощный выброс отравы, который поднимется выше основного слоя.

— Амо-на Герлас, сколько у вас этих устройств для защиты? — спросил он жреца, с отвращением разглядывающего воду внизу и наверняка думающего о том же самом.

— Три, — мрачно бросил Герлас. — И одно из них для меня, учтите это сразу.

— Амо-на, позвольте мне… — подал голос молодой жрец, так и увязавшийся с ними от самого дворца, но поймал взгляд своего начальника и замолчал на полуслове.

— Три… — повторил Алестар.

Значит, дальше плыть им с Эргианом и Герласу. Немолодому и явно теряющему силы. Насколько хватит упрямства жреца? И насколько хватит воздуха в этих таинственных устройствах, о которых он даже не подозревал до нынешнего дня. Не дело принца разбираться, чем там пользуются служители глубинных богов для чистки мусорных шахт!

— Фильтры на черном угле или на белом? — деловито спросил Эргиан, одним махом превращая последнюю мысль Алестара в очередную глупость. — Ваше величество, не смотрите на меня так! Я же говорил, что у нас королевская семья спускается в Бездну! Не всем Мать Море посылает косяки салту, кое-кому приходится доставать пропитание из глубин.

— На белом, — с отвращением буркнул Герлас. — И тройная прослойка из сагарры. Куда плывет этот мир, если тир-на знают такие вещи?

— Действительно, — невозмутимо согласился Эргиан, бросив на Алестара лукавый взгляд. — И не говорите! Вот не умел бы я ничего сложнее, чем заплести косу, сидел бы сейчас в безопасном месте и лишился такого прекрасного развлечения в столь дивной компании. Даже не знаю, жалеть или радоваться… А вы что скажете, ваше величество?

Алестар молча пожал плечами. Всякая злость на кариандца исчезла, потому что глупо всерьез ненавидеть того, с кем сейчас вместе сунешься в пасть глубинных богов. Как-то в одной из книг о путешествии Исковиаля он прочитал земную пословицу, услышанную знаменитым странником от человека. Мол, истинная отвага и верность проверяются огнем, водой и медными трубами. Смысла этих слов Алестар тогда не понял, да и сейчас они остались мутными. Огня под водой нет, зато самой воды имеется сколько угодно. Про медные трубы — это и вовсе что-то непонятное, совсем человеческое. Надо спросить у Джиад, что ли.

Но похожая пословица у иреназе была. В ней говорилось, что храбрость проверяется штормом, а стойкость — штилем, но истинный огонь водой не погасить. Эту пословицу Алестар тоже не любил. Разве вода не сильнее любого огня? Сейчас, глядя на темный клуб над вулканом, едва виднеющимся сквозь отравленную воду, он начинал понимать…

— Чем погасить огонь, который не боится воды? — сказал он тихо, не рассчитывая на ответ, но ему отозвался голос Эргиана, такой же спокойный и задумчивый:

— Другим огнем, разумеется. Думаю, тот, который горит в нас самих, вполне подойдет.