Каждому человеку необходима вера. Кто-то отдает предпочтение Богу, зная, что все происходящее есть его промысел. Иные верят в судьбу — благосклонную заступницу или же злодейку. Третьи полагаются только на себя. Но всех без исключения объединяет вера в лучшее. Даже самый пессимистичный человек, оказавшийся в безвыходной ситуации, где-то глубоко в душе будет верить пусть в мизерную, но вероятность на чудо. Слова Ильи Горячева о том, что мою сестру не убили на заброшенном заводе пять лет назад, вселили надежду на лучшее. Я не была готова от нее отказаться.
— Илья, не молчите! Скажите, моя сестра жива?
— Яна, я бы не хотел, чтобы вы жили иллюзиями, — вздохнул мужчина и сел на спину дивана. — Риту продали в румынский бордель. Простите, что говорю это, но только одному Богу известно, через что она там прошла. Шанс, что она до сих пор жива — ничтожен. Даже если это не была смерть от руки какого-нибудь клиента илиМы часто говорим, что живем в цивилизованном мире, с насмешкой оглядываясь на прошлое, надеясь никогда не вернуться в темные времена. Как часто слышим о торжестве прав и свобод человека, громко говорим о демократии и свободе слова. Но этот самый цивилизованный мир должен сгореть со стыда, когда сотни тысяч женщин и детей ежегодно попадают в оборот торговли людьми в самых разнообразных и диких формах. Нашей гуманности не хватает, чтобы остановить это, а знаний не достаточно, чтобы уберечь девочку из соседнего подъезда от коварного дяденьки, обещающего золотые горы. О какой цивилизации можно говорить, когда женщина до сих пор остается предметом, который можно продать и использовать, не считаясь ни с какими правами? Живя в своей уютной квартире, работая в теплом офисе, встречаясь на выходных с друзьями, мы думаем, что эта проблема настолько далекая, что нас не коснется. Тем не менее, Россия является одним из крупнейших центров происхождения и транзита женщин для сексуального и трудовог
Румыния— красивая страна Юго-Восточной Европы. Бескрайние Карпаты с полноводными горными реками, кристально чистые озера, величественный Дунай, изливающий свои воды в Черное море, опоясанное песчаными пляжами. Но для меня Румыния— страна, где обрела вечный покой моя родная сестра Рита. Стоя на ее простенькой могиле, глядя на то, как мои слезы исчезают в ссохшейся земле, я дала клятву всегда заботиться о Ритиной дочери, стать для нее другом, советчиком и новой матерью.Моя сестра прожила короткую жизнь, полную боли и несчастий. Молоденькой девочкой она попала в лапы нелюдей, которые продали ее в румынский бордель, где одному Богу известно, что с ней делали. Три года ада закончились так неожиданно, как все началось. Облава. Аресты. Свобода. Мнимая свобода.После разгрома борделя он просто-напросто перешел другому владельцу, который вернул себе часть девушек, что там работали. Моей сестре повезло. К моменту, когда этот человек начал «охоту&ra
Быть матерью непросто, особенно, если твой сын — сложный подросток. И можно понять многое, на что пойдет женщина ради своего дитя, но порой материнский инстинкт переходит в ранг фанатизма. Вера Ивановна считала себя отличной матерью, ведь ради своего ребенка была готова на все, но так ли это было на самом деле? Она избаловала сына до такой степени, что он ни во что не ставил мать, издевался над ней, если глупые ребяческие прихоти не исполнялись.Работая не покладая рук, практически без выходных, Вера Ивановна полностью содержала своего взрослого сына, который только и умел, что спускать ее деньги и вляпываться в передряги. Мой Алекс жалел свою секретаршу, но не мог переубедить женщину оставить в покое взрослого парня, чтобы тот приучался к самостоятельности. Не знаю как, но молодой человек задолжал Абрамову крупную сумму, а тот решил воспользоваться этим, чтобы завербовать Веру Ивановну.С самого начала секретарша Алекса работала на Абрамова. Это она сливала наше
Даже в самом большом, шумном, беспощадно спешащем городе-гиганте случаются часы и есть места, где жизнь течет размереннее или, вообще, эта жизнь есть. Не беготня от кабинета к кабинету, компьютера к принтеру, встречи к совещанию, а жизнь! Когда чувствуешь приторные ароматы клумб, слышишь жужжание пчелы, замечаешь липкого от сладкого мороженого карапуза и спешащую к нему с упаковкой влажных салфеток мамочку. В Москве одним из таких мест был Центральный парк культуры и отдыха имени Горького, или по-простому, нещадно вырезая все лишнее— парк Горького.Если идти от центрального входа, минуя вереницу скамеек, не обращая внимания на ларьки мороженого, будки с ароматным кофе на вынос и тетушками в смешных желтых фургончиках, предлагающих сладкую индийскую кукурузу, обязательно выйдешь на главную площадь с большим фонтаном, а за ним будет небольшое уютное кафе.Как и любое другое заведение в парке, простенькое с виду кафе грозило посетителям солидным счетом за обед
Сегодня выдалось замечательное утро. Через распахнутое настежь окно в квартирку проникал шум большого города. Подпевая любимому радио, я с удовольствием собиралась на работу, мечтая поскорее оказаться на улице, чтобы полной грудью вдохнуть пропитанный бензином жаркий воздух. В отличие от многих приверженцев тишины я обожала московскую суету, чувствуя себя здесь, как рыба в воде. С трудом пробираясь через разложенные по всей комнате папки, книги и альбомы, я ухватила свою сумку и, окинув последним взглядом весь этот творческий бардак, пошла к выходу. Сейчас у меня дома творился полный хаос из литературы и фотографий, которые я отбирала для предстоящей выставки. Хотя я всей душой любила свое уютное жилище, сейчас оно скорее напоминало подсобку моей фотогалереи, правда, даже в ней будет просторнее. Мне приходилось часто брать работу на дом, из-за чего в моей и без того тесной гостиной, которая по совместительству была столовой, кухней и рабочим кабинетом, практически не оставалось своб
Это было будто удар молнии. Мое тело словно пронзили разрядом электричества: в груди кольнуло, дыхание перехватило, а ноги стали ватными. Но я же все равно продолжала смотреть в глаза незнакомцу, не желая проигрывать наш зрительный поединок. Тут же в голове закрутилась тысяча мыслей. Что мне делать? Может быть, поздороваться, ведь мы видимся практически ежедневно? Но инициатива не должна идти от меня. А, может быть, просто кивнуть или улыбнуться? Так, чисто из вежливости?Наш зрительный контакт длился не более нескольких секунд, но это время казалось мне вечностью. Вдруг на его лице появилась легкая улыбка, но уже через мгновение мужчина вновь стал серьезным. Как ни в чем не бывало, незнакомец сел за свой столик и начал изучать меню.Щеки горели, и я глупо улыбалась, будто только что мне признались в любви. Чтобы не выдавать себя, я вернулась к настройке техники, но только руки так сильно дрожали, что ничего не выходило. Незнакомец не шел у меня из головы. Даже сейчас,
Мы вышли на улицу из главного выхода. Несмотря на поздний час, Тверская была такой же оживленной, как и днем. Многие приезжие, прогуливавшиеся в этот час по улице, с любопытством рассматривали подсвеченную мэрию, напротив которой стояло множество дорогих машин. Мероприятие еще было в разгаре, но моего спутника это совершенно не беспокоило.—Подожди меня здесь, я возьму машину,— сказал Серебрянский и направился в сторону припаркованных в неположенном месте шикарных автомобилей, но вдруг остановился,— Яна, ты же не сбежишь?—Я проиграла тебе и с достоинством принимаю свое поражение,— пафосно ответила я и вздернула носик,— дождусь тебя, я же дала слово.Несмотря на то, что днем было жарко, вечер напоминал, что не за горами осень. Поэтому были свои плюсы в том, чтобы добраться домой в теплом автомобиле. Тот страх, который возникал во мне при виде теперь уже знакомого незнакомца, уступил место како
Дикий ужас. Внутри меня все сжалось, от осознания, что все повторяется. Нет! Нет! Нет! Я больше не выдержу! Перед глазами потемнело, в легких кончился воздух, а вдохнуть никак не получалось. Меня насильно впихнули в машину, и тут же я услышала щелчок блокировки дверей. Все как тогда…<i>—Кто вы? Что вам от меня нужно?—Тихо, девочка, ты едешь с нами…</i>Я была готова снова задать этот вопрос, но, повернувшись к водителю, узнала Александра. Довольный собой, он сидел за рулем и внимательно рассматривал меня.—Чертов ублюдок! Что ты задумал?! —накинулась я на Серебрянского с кулаками, но мои удары ему были не по чем.—Доброе утро, солнышко,— расплываясь в чересчур обольстительной улыбке для человека, которого я ненавидела, сказал он.— Доброе утро? Солнышко? Что все это значит? Что ты задумал? —не унималась я, чувствуя, как постепе