ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 1

Часть 1

Глава 1

«Опять заявилась», — подумала старший администратор галереи «Парнас», увидев посетительницу. Эту высокую рыжую девицу лет двадцати пяти она помнила: месяц назад та явилась в галерею предлагать свои картины. Надо же, ей в тот раз отказали, а она опять пришла и картины снова на кой-то черт притащила!

Смазливая. Хотя, пожалуй, какая-то странная — говорит с придыханием, загадочно улыбается, явно под Литвинову косит…

А сумка клевая! Похоже, девица при деньгах. Зачем тогда малюет? Ей-то чего не хватает? Картины, кстати, тоже странные — кошки, кошки… Помешалась эта рыжая на кошках, что ли?

— Как вас зовут?

— Тамира-Тамира! — сообщила рыжая.

Тамира-Тамира! Каково! Ну точно, с приветом!

Старший администратор оглядела Тамиру, задержала взгляд на ее брендовом пальто и сумке «VSL» чуть дольше приличного и с какой-то даже радостью изрекла:

— Извините, но я уже говорила, что ваши картины нам не подходят!

— Почему?

— Потому! Не подходят, и всё!

— Не подходят, и всё! — послушно повторила Тамира. — Что ж, ясно. А вот скажите, вам лично мои картины нравятся?

Галерейная дама смутилась.

— А вам зачем?

— Мне важно знать, нравится ли людям то, что я делаю.

Дама подумала, и заявила:

— Если честно — нет. Не нравятся. Я абстракционизм люблю. А кошки… Ну что кошки? И почему, собственно, кошки?

Тамира развернулась и направилась к выходу.

— С наступающим! — крикнула дама.

— И вас тоже! — машинально ответила Тамира.

На набережной Фонтанки она спустилась к реке. Зимний петербургский пейзаж: снег, вода, скованная льдом… Противненько, зябко и пронизывающий до костей ветерок с реки. Ненавижу этот город: мерзнешь в нем, мерзнешь, и нечем согреться, ни тебе солнца, ни приветливых, улыбчивых лиц…

Тамира зажгла сигарету, прикрывая ее от ветра.

Итак, очередной отказ. Уже полгода она обивает пороги галерей в надежде выставить свои картины. И везде одно и то же — отказ. Скоро и галерей не останется, где бы она не побывала. Кажется, в шахматах это называется цугцванг, — когда ни один ход ни к чему не приводит. Думала, что может сегодня что-то получится — и вот накося выкуси… А почему, собственно, она надеялась на сегодняшний день? Потому что тридцать первое декабря, и даже такой большой девочке, как она, полагается верить в новогодние чудеса? Да ладно, Дед Мороз забыл привезти подарки, все нормально — обычный день… Промозглый и с ветерком, и хмурые неулыбчивые люди, которым твои картины на фиг не нужны. Почему, кстати? Она никак не может понять, что в них не так.

Тамира вытащила из пакета несколько картин. Расставила их, прислонив к гранитной стене. Вот ее любимая — «Солнце»: лиловый кот катит лапами солнечный шар. Или «Год кота»: рыжий кот в осеннем парке шуршит листьями. Кот рыжий, и листья рыжие, и картина такая яркая, радостная… А вот последняя, «Весеннее настроение»: розово-сиреневый кот с лукавой.

Она писала их самыми чистыми красками,  пропитывая своим ощущением радости, желая делиться им с другими. Но «другим» ее картины отчего-то не нравятся, и она никак не может взять в толк почему.

По ступеням спустилась девочка лет одиннадцати. Остановилась рядом с Тамирой. Голубые глаза, веснушки, шапка с помпоном. Девчонка как девчонка. В руках еловая ветка.

— Эй!

— Ну? — оглянулась девочка.

— Нравится? — спросила Тамира, показывая на картины.

Голубоглазая задумчиво уставилась на нарисованный прайд, потом улыбнулась:

— Нравится! — И добавила, подняв вверх палец: — Во!

— Хочешь, подарю?

— Хочу!

— Выбирай!

Ребенок недолго думая схватил розового кота.

— «Весеннее настроение», — пояснила Тамира.

— Угу! — кивнула девочка. — Еще у вас сумка клевая!

Тонкий детский расчет не сработал — Тамира усмехнулась и стала собирать картины.

— Ветку хотите? Там елки продавали, много веток валялось…

Тамира взяла протянутую еловую ветку.

— С Новым годом! — крикнула девочка. — Пусть у вас все исполнится!

— Пусть! — хмыкнула Тамира.

Она пила кофе в кафе. Смотрела в окно на Фонтанку и думала, чем заняться в жизни в ближайшее время.

Мимо окна шмыгали прохожие, озабоченные праздничными хлопотами. Тамира заворожено наблюдала картинки чужой жизни,

Тетка в вязаной шапке, с большими сумками в руках вдруг остановилась напротив окна и застыла со страдальческим выражением лица: «Ах, я забыла купить горошек!» (или селедку, или что-то там еще). Пробежал парень в оранжевой куртке, помахивая пестрым пакетом «Рив Гош» — сто к одному, купил подарок подружке. Прошла женщина с малышом, бебик довольный — несет игрушку. Вот подъехала крутая тачка, и остановилась у кафе. Ах ты, господи, «Бентли»! Из нее вылез довольный собой толстяк.  На перекрестке поцеловались два очень юных существа. Прошмыгнул старичок с пуделем, и даже у пуделя какой-то торжественный, весьма деловитый вид.

И все опасаются куда-то не успеть… А, понятно — не успеть встретить Новый год и оказаться в будущем! Как будто боятся опоздать на уходящий поезд.

А вот лично она никуда не торопится! И не надо ей ни оливье, ни селедки под шубой. И елки с фальшивыми шариками (потому что не радуют) не надо…

Размышления Тамиры грубо прервали.

— Какая девушка! — шумно восхитился подруливший к ее столику тот самый толстяк из «Бентли».

Тамира угрюмо взглянула на него, сопоставила марку машины, стоимость кашемирового пальто и дорогую борсетку в руках. Все ясно: очередной представитель армии «успешно реализовавшихся мужчин». Денежный мешок, короче говоря.

— Отвали, дядя! — процедила Тамира.

Но дядя отваливать не хотел. Понес какую-то пошлую пургу про ее огненно-рыжие волосы и полмира в глазах.

Она скривилась и жестом остановила незадачливого плейбоя: мол, не надо, и без тебя все знаю.

Тогда толстяк зашел с другой стороны.

— Может, у девушки есть финансовые проблемы? В этот Новый год я мог бы стать ее Дедом Морозом?

Вот, сволочь, беззлобно подумала она, даже не стесняется, начинает с главного! В зоопарк бы тебя упрятать и показывать в клетке с надписью: «Приматы простейшие».

— У девушки нет никаких финансовых проблем, — усмехнулась Тамира, — их уже решил такой же толстый и лысый кретин, как ты!

Она подхватила картины и вышла из кафе, даже не доставив себе удовольствия полюбоваться на ошарашенную морду хозяина «Бентли».

Выйдя на зимний, шумный Невский, Тамира поняла, что хочет домой. Кстати, надо бы купить что-то, хм… к чаю, праздник все-таки! И недолго думая зашла в магазин за коньяком.

Армянский пять звезд? Да ладно, к чему эта аскеза, в конце концов, любовник платит — и Тамира под уважительным взглядом продавщицы купила «Курвуазье».

… В роскошной квартире с видом на бывший Екатерининский канал, ныне канал Грибоедова (в просторечии именуемый Канавой), Тамира открыла бутылку.

— За мой цугцванг! — провозгласила она, поднимая рюмку.

Тепло мгновенно разлилось по телу, и неудачи куда-то отступили. Накинув на плечи пальто и прихватив с собой коньяк, Тамира вышла на балкон.

Да, вид замечательный, что и говорить. В конце концов, снять такую дорогую квартиру стоило из-за одного вида. Если уж жить в этом городе, то именно здесь. Правда, пейзаж слегка портили навязчивые растяжки. Теперь понятное дело, рекламщики на все лады мусолили тему новогодних праздников!

А вот у нее этот праздник вызывает лишь раздражение, и печаль. У нее всегда в новогоднюю ночь такое чувство, что она сейчас не там, и не с теми. Оно и понятно. И про «не там» — чужая квартира, временное пристанище, а где он, ее собственный дом? И про «не с теми», потому что уже третий Новый год она встречает в полном одиночестве, испытывая  невозможную обиду и досаду: вот же, последние два часа, последний час, ну сейчас скрипнет дверь, зазвонит телефон — и все изменится, произойдет чудо, жизнь перевернется… Бой курантов! И вот оно, будущее, в котором все будет точно так же, как было.

В общем, хватит себя, как бабочку, нанизывать на эту иглу. Дудки! Никаких новых годов! Вечером она завалится спать и проснется уже утром, вместе со всем остальным человечеством благополучно вступив в новый год.

Опустошив полбутылки — пить она умела, Тамира вернулась в комнату.

Пройдя мимо белого рояля, который принадлежал хозяевам квартиры , Тамира не смогла удержаться — подняла крышку и задумчиво провела пальцами по клавишам. Рояль жалобно отозвался. Жаль, играть она не умеет. И слуха у нее нет… и картины ее нигде не берут… И вообще она столько не выпьет, чтобы избавиться от печальных мыслей!

От скуки Тамира взяла в руки телевизионный пульт и принялась переключать кнопки. Конечно, разве можно обойтись без новогодней классики — всенародно любимого фильма «Ирония судьбы». История о том, как легко разминуться, никогда не встретиться, и прожить всю жизнь, не зная друг друга.

Она включила телевизор поздно — фильм заканчивался. Финальные кадры: снег, унылые девятиэтажки с окнами, за каждым из которых ждут чуда.

Ведь и она когда-то ждала. Какая, право, жалость, что она выросла, и перестала быть маленькой девочкой! В те прекрасные далекие времена у Деда Мороза всегда находились для нее подарки… Ах, говорила мама: «Тамира, зачем ты так быстро растешь, не спеши!» А она не слушала. Выросла  — и вот вам бонус: взрослая жизнь и куча проблем. И Новый год в одиночестве.

Она снова переключила канал.

Словно в унисон ее мыслям зазвучала праздничная, затертая до дыр «Happy New Year». Ха-ха, а песенка-то грустная! О несбывшихся ожиданиях и пустых надеждах. Тамира начала подпевать:

Все шампанское выпито.

Фейерверки давно погасли.

И вот мы сидим, я и ты,

Словно потерянные, с тоской глядя друг на друга.

Вечеринка закончилась,

И наступившее утро кажется таким серым

И далеким от шумного веселья праздника.

Сейчас самое время сказать:

Счастливого Нового года!

Допев, Тамира налила себе еще коньяка и выпила, закусывая мандаринами, корки от которых бросала прямо на пол рядом с диваном.

… Темнело. Она вспомнила о еловой ветке, подаренной девочкой, и поставила ее в воду. Затем достала со шкафа единственное елочное украшение, которое в отличие от фальшивых, потому что не радуют, вызывало радость —  старый сиреневый шар. На память из детства. Тамира взяла в руки еловую лапу, будто здороваясь, и повесила игрушку на нее.

Потом зажгла семь свечей; шесть расставила по комнате, а одну поставила на подоконник. Хотя это было опасно: мало ли кто увидит свечу с улицы и потянется на огонек?

От коньяка потянуло в сон. Тамира стянула малиновое платье, бросила его на пол и улеглась спать на кожаном белом диване в гостиной.

Пробуждение оказалось неожиданным и неприятным. Перед ней стоял  неизвестно как попавший в ее квартиру незнакомец.

— А-а-а! — от ужаса закричала Тамира.

 ***

В аэропорту Вадим Дымов взял такси. Называя таксисту адрес: Набережная канала Грибоедова, номер… он мысленно закончил фразу: «Дом моего детства».

Такси неслось по зимнему, праздничному Петербургу. Изучая в окно порядком изменившийся за пять лет город, Дымов отметил, что Петербург все больше становится похож на европейскую столицу. А уж в европейских столицах Дымов толк знает, — как-никак за последние три года исколесил с гастролями весь мир.

Из радио доносилась «Happy New Year» группы «ABBA», ее сейчас крутили повсюду. Дымов вздохнул. Сказать бы уже побыстрее «Счастливого Нового года!» — его безмерно раздражают новогодние праздники, потребительская истерия и связанная с ними суета. Лично он не намерен принимать в этом участия: приедет домой, и ляжет спать, чтобы отдохнуть перед завтрашним концертом.

В центре машина встала в пробке, и Дымов увидел растяжку. «Победитель международных конкурсов…. Пианист Вадим Дымов» — и анонс предстоящего концерта в Большом зале Филармонии. Ему стало приятно: все-таки мировая слава — это одно, а знать, что тебя признали на родине, в городе детства, — другое.

…Он расплатился с таксистом и, подхватив изящный дорожный кофр, вошел в родную парадную.Ну вот я и дома, вздохнул Вадим и в порыве сентиментальности даже зачем-то погладил входную дверь. Поворот ключа — и он вошел в свою прежнюю жизнь. Дымов любил эту большую квартиру, с которой была связана огромная часть его жизни. За границей он часто вспоминал вид с балкона на канал Грибоедова и белый рояль в гостиной.Он поставил кофр на пол в прихожей и первым делом направился в гостиную, проведать рояль.

И вот тут он увидел нечто необъяснимое. Посреди гостиной на его диване лежало полуголое тело. Женщина. То ли спит, то ли мертвая!

От неожиданности Дымов закричал и как-то нелепо подпрыгнул на месте. Дама не пошевелилась.

Он отошел на пару метров и оттуда стал вглядываться в неопознанное тело. Что это? Петербургское привидение? Полноте, чушь какая! Но откуда она взялась? И что делать? Вызвать милицию? Вроде глупо. Что он скажет? Что отсутствовал за границей пять лет, а, вернувшись, обнаружил в своей квартире на диване черте-то в черных кружевных трусах?

— Эй! — сказал Дымов.

От волнения голос прозвучал хрипло и тихо.

Дымов прокашлялся, и произнес громче:

— Эй! Как вас там…

Тишина.

Спит, бесстыжая! Ага, рядом с диваном стоит полупустая бутылка коньяка, насыпана мандариновой кожуры, и валяется малиновая тряпка.

Дымов огляделся: в его гостиной на стенах всюду висели незнакомые . Исключительно кошки. Бред какой-то!

— Вставайте! — неожиданно громко закричал Дымов, разозлившись.

Рыжая девица потянулась и открыла глаза. Несколько секунд она ошалело смотрела на Дымова, а потом истошно завопила:

— А-а-а!

От ее вопля он сам вскрикнул и еще раз подпрыгнул на месте.

— Вы кто? — спросили они друг у друга одновременно.

Вопрос повис в воздухе.

Потом девица метнулась к журнальному столику.

Она схватила нечто темное, стянула чехол, и Дымов увидел в ее руках нож.

— Не подходи!

Девица угрожающе подняла нож вверх, как индеец.

На всякий случай Дымов отступил еще на метр — кто знает эту психопатку, вдруг и впрямь порежет…

— А теперь, отвечайте, кто вы такой и как сюда попали! — потребовала рыжая. — Небось какой-нибудь маньяк!

— Чего? — возмутился Дымов.

— Того! Увидели на улице красивую девушку, проследили, где я живу, взломали дверь, а теперь хотите меня изнасиловать!

— Я? Вас? Насиловать? — поперхнулся Дымов. — Да очень надо!

— Ну, а что же вы тогда делаете в моей квартире?

— Я бы вас хотел об этом спросить! — огрызнулся Дымов.

Рыжая фыркнула:

— Я здесь живу!

— Интересно! А на каком, позвольте узнать, основании, вы здесь живете?

— На основании того, что я плачу за эту квартиру деньги!

— Какие деньги?

— Такие! Полторы тысячи уе в месяц! — усмехнулась девица. — Кажется, вполне достаточно для того, чтобы хозяева оберегали мой покой!

— Арендуете квартиру? Да быть того не может! Вы лжете!

— Я никогда не вру! — с вызовом ответила девица.

Тут  она, наконец, обратила внимание на собственную наготу и потянулась за платьем.

— Отвернитесь!

Дымов отвернулся но встал боком, чтобы следить за ее перемещениями (он по-прежнему опасался, что эта дура пырнет его ножом).

— Можете повернуться!

Дымов обернулся — девица в малиновом платье гордо восседала на диване, поигрывая ножом.

— Милочка, это моя квартира! — крикнул Дымов, теряя всякое терпение. — Я Дымов!

— На здоровье! — отрезала девица.

— Черт знает что такое! — окончательно растерялся он.

— Совершенно согласна! Давайте выметайтесь отсюда!

— Что?!

— Проваливайте, я сказала!

— Хамка! Да я сейчас вызову милицию!

Он потянулся за телефоном. Девица расхохоталась:

— Звоните! Между прочим, у меня все в порядке! Оформлен договор аренды!

Взгляд уверенный, ни тени страха в глазах.

— Абсурд какой-то, — вздохнул он.

— Я не для того плачу деньги за аренду, чтобы ко мне врывались всякие омерзительные типы! — нагло заявила рыжая.

— Кому вы платите деньги?

— Хозяйке квартиры!

— Хозяин квартиры — я! — простонал Дымов.

— Ну как же! Ирина! Блондинка, деловая такая!

— Ирина?! — вскричал он. — Какая Ирина?!

— Я же говорю: блондинка, деловая, карие глаза!

— Моя бывшая жена?! — завопил Дымов как раненый зверь.

— Ну, это вам лучше знать! — усмехнулась девица.

— Она что, сдала вам мою квартиру? Покажите договор!

Девица лениво встала, прошла к секретеру, порылась в ящике и швырнула какие-то бумаги. Он пробежал глазами договор аренды и схватился за голову.

— Какая подлость! Вот тварь!

— Не выражайтесь!

Дымов подскочил к девице, потрясая договором:

— Но послушайте! Моя бывшая жена не имеет никаких прав на мою квартиру! Это незаконно!

— А мне плевать! — бесстрастно ответила девица. — У меня заплачено за два месяца вперед!

— Поймите, при разводе эта квартира осталась за мной! Как Ирина могла так поступить? Да я вас всех засужу! Вы мне обе ответите!

— Ну здрасьте! Я-то в чем виновата?! В том, что вы со своей бабой не разобрались вовремя? Небось при разводе обобрали ее до нитки, вот она и вынуждена сейчас сдавать вашу квартиру!

— Я? Обобрал? — возмутился Дымов. — Да я отдал ей все свое имущество: квартиру на Мойке, машину и дачу в Озерках! Вот только родительскую квартиру оставил себе!

— Не знаю, не знаю, — усмехнулась девица.

— Я сейчас позвоню этой мерзавке! — крикнул Дымов. — А черт, я и номера не знаю!

Девица опять порылась в ящике секретера и протянула Дымову записную книжку.

— Звоните!

 Дымов набрал номер бывшей жены и взволнованно прокричал:

— Ирина, что происходит, черт побери? Какое право ты имела сдавать мою квартиру, позволь узнать?! Как это «ничего страшного»? Ну и что с того, что меня не было? Ах, ты думала, что я вообще больше не вернусь? Немедленно, слышишь, немедленно, убери отсюда свою жиличку! Как не можешь? А мне наплевать на договор! Я вас всех отсюда с милицией выкину! Не надо милиции? Ну, так вот, слушай меня: чтобы сейчас же приехала сюда разбираться! Ах, прямо сейчас не получится? Ты за городом? Собираешься там встречать Новый год? Да к чертовой матери Новый год! Приедешь? Часа через три? Ну, хорошо, я подожду три часа! А потом буду звонить в милицию!

Он нажал отбой.

— Она приедет через три часа! — зачем-то сообщил он девице.

Та молча пожала плечами.

Дымов задумался. Итак, ему придется встретиться с бывшей женой. Между тем ему отчаянно не хотелось ее видеть. Как бы этого, однако, избежать? Разве что…— Слушайте, а может, вы уберетесь отсюда сами? — с надеждой спросил он. — Мирно, без лишнего шума?

— Нет. Не уберусь! — отрезала девица и закурила.

Сигарета была заправлена в изящный позолоченный мундштук.

Курила рыжая девица манерно, явно работая на публику.

Дымов не удержался от иронии, и спросил:

— Типа Серебряный век?

Девица бросила на него убийственный взгляд:

— Типа да!

— Я присяду! — тоном, не терпящим возражений, сказал Дымов и уселся в кресло. — Все-таки я у себя дома!

Девица промолчала.