Глава 5

Елена Глебовна почему-то одобрительно улыбнулась, а Всеволод неопределённо хмыкнул. Не выдержала мама.

— Да как же это? Лапочка, что ты говоришь? Вот, я вам докажу… — Она открыла свою сумочку, больше похожую на авоську, и, вывалив на огромный стеклянный стол разноцветную гору совершенно несовместимых вещей (при виде газового пистолета босс напрягся и недобро сверкнул глазами), выудила скомканный лист. — Распечатка! Вот ФИО покупателя… Это моя Ника! И напротив фамилия донора. Вот, — она привстала и, перегнувшись через стол, помахала бумагой перед носом Елены Глебовны, — Гордеев! И его номер. И вы ещё отпираетесь?

— Не отпираемся, дорогая. — Бабуля босса аккуратно выудила лист из рук мамы Ники и осторожно его свернула. — Всего лишь убеждаемся, что спорное имущество — ребёнок моего внука.

— Что? — ахнула Ника и, ощущая, как заиндевели щёки, оглянулась на босса, который стоял с каменным выражением лица. Ощущая, как закипает злость, прошипела: — Спорное… «имущество»?!

У Вероники и в голове не укладывалось, как можно назвать имуществом… человека! Да, он ещё совсем крохотный, быть может, даже на УЗИ его будет разглядеть трудно, но он существует! Живой же и… Спокойно. Раз, два, три… Нет, чёрт побери!

— Нет никакого спорного имущества, — твёрдо сказала Ника. — А есть мой ребёнок. Человек, понимаете? И по закону вы не имеете никакого права претендовать на него.

— Тише, милая, — сорвалась с места мама. Она подбежала и, обхватив дочь за плечи, с беспокойством заглянула в глаза. — Тебе нельзя нервничать, лапочка! Я со всем разберусь, не волнуйся…

— Ты? — едва сдерживая слёзы, улыбнулась Вероника. — Издеваешься?

Боже, как ей хотелось, чтобы ничего этого не было! И зачем мама полезла в инфосистему? И как она взломала её? Наверняка подобные тайны под надёжной охраной, каким же образом рядовому соцработнику удалось проникнуть в базы данных? Она же не хакер!

Мама повернулась к Елене Глебовне и грозно заявила:

— Моя дочь права. Вы не имеете права претендовать на ребёнка…

— Вы ошибаетесь, дорогая, — перебила её бабушка босса.

— Это вы ошибаетесь! — вскрикнула мама. — У вас, похоже, проблемы с мировосприятием. Не так ли начинается старческий маразм? Вы только что при всех назвали господина Гордеева своим сыном, а меня бабушкой моей дочери. Вместо того чтобы говорить глупости, посетите врача.

Женщина спокойно выслушала маму Вероники и с мягкой улыбкой ответила:

— Простите… э-э-э… — Она заглянула в лист бумаги перед собой. — Инна Михайловна. Эта молодая женщина действительно ваша дочь по документам. Меня ввёл в заблуждение ваш потаск… неряшливый вид.

Мать дёрнулась, будто от удара, но Вероника удержала её, прошептав:

— Пожалуйста, не усугубляй ситуацию. Дай мне поговорить с ней.

Ника всем своим существом чувствовала исходящую от женщины опасность. Обманчиво милая и приветливая на первый взгляд, как нежные пирожные безе, которые Елена Глебовна так любила, жёсткая и саркастичная на самом деле. О такое «пирожное», поддавшись обманчивой внешности, недолго и зубы обломать. Для Ники не секрет, что женщина намеренно унизила её мать, но сделала вид, что это не так. Впрочем, чему удивляться: в деловом мире добрые не выживают. Ни грамма искренности, ни толики жалости. Вероника подобралась, готовясь к битве. Положение, в котором оказалась помощница босса, явно вызывало тревогу. Как в ловушке…

Досчитав до пяти, Вероника спросила ровным голосом:

— Что вы предлагаете?

Елена Глебовна мило улыбнулась и, поставив на стол блюдце с пирожным, рассудила тоном, не терпящим возражений:

— Вы выносите этого ребёнка и передадите нашей семье. Разумеется, за соответствующее вознаграждение. Документы уже подготавливают, адвокат будет с минуты на минуту.

— Стойте! — Вероника помотала головой. Это сюрреализм! Так просто не может быть. Она отстранилась от обнимающей её матери и, опершись о стол, исподлобья посмотрела на пожилую женщину. — А почему вы решили, что я пойду на это?

— О, — мягко улыбнулась Елена Глебовна и бросила короткий взгляд на мать Ники. — Ясно же, что вам нужно. Не бойтесь, мы не обидим вас с суммой… э… компенсации.

Ника прикрыла глаза. Ох, как хотелось схватить поднос и обрушить его на голову бабули с каменным сердцем. Но она лишь медленно выдохнула и спросила как можно холоднее:

— Что навело вас на эту мысль?

— Это. — Елена Глебовна изящным движением холёной руки обвела кабинет босса. — Если я неправа, то мы бы не собрались здесь. Вы, ваш муж и мама, которая, между прочим, проникла в базы данных одного из банков спермы, чтобы узнать, кто же биологический отец вашего ребёнка. И как же мне ещё это понимать?

— Никак, — печатая слова, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, ответила Вероника. — Это лишь недоразумение.

— Да что же вы придумали? — не выдержала мама. Всплеснув руками, она подбежала к женщине. От волнения даже заикаться начала. — Я же… хотела, как лучше! Это же ребёнок… Отец должен знать, что подарил жизнь! Как и ребёнок… малыш не должен оставаться в неведении… Это неправильно! Мой покойный муж…

— Мама! — не выдержала Вероника и посмотрела умоляюще. — Не надо. — Боже, ну почему мать не может промолчать? Ну хоть разок? Только хуже делает. Досчитав до пяти, спокойно извинилась: — Я сожалею, что моя мать поступила столь опрометчиво. Тайна донорства…

— Донорства?! — неожиданно отмер Миша. Всё это время он молча буравил стол мрачным взглядом, но теперь вскочил и закричал: — Да хватит лгать, Ника!

Вероника вздрогнула и с недоумением посмотрела на мужа. Его красивое лицо побелело так, что голубые глаза засияли ещё ярче. Словно молнии метали! Желваки на высоких скулах так и танцевали, голос подрагивал от сдерживаемого бешенства. Таким Вероника видела мужа лишь однажды, когда в титрах фильма, где Михаил играл одну из эпизодических ролей, не указали его имя.

— Фарс, — прошипел муж и с ненавистью посмотрел на Всеволода, который до сих пор не двигался с места и хранил молчание, да и сейчас лишь приподнял бровь. Миша обвиняюще ткнул в его сторону пальцем: — Он же трахает тебя, признай это!

— Миша, — ахнула Вероника.