1

МАРИНА КИСТЯЕВА

ПОЦЕЛУЙ СКОРПИОНА

ГЛАВА 1

Можно ли ненавидеть человека за то, что он где-то есть? Живет, дышит, ходит на работу. Занимается любимым делом, встречается с кем-то.

Можно.

Яростно. Одержимо.

Более того, НУЖНО ненавидеть…

Она была в его жизни всегда. С рождения. С самого первого вздоха. Бред? Паранойя? Возможно. Только с её незримым присутствием в его жизни не поспоришь.

Мальчикам снятся машинки и роботы, приключения и войны, в которых они непременно одерживают победу, а ему снилась она. Загадочная и красивая, с дьявольски печальными глазами, выворачивающую душу наизнанку. Она приходила тихо во сне, чтобы свести его с ума, заставлять испытывать те эмоции, что невозможно испытывать в столь юном возрасте.

Сначала Демид молчал. Мало ли что может кому сниться… Потом решил поделиться с отцом.

- Это моя мама?

- У тебя есть её фото, сын. Они схожи?

Нет.

Сотни тысяч раз нет.

Ни единой черты.

Мама – темноволосая, яркая, смуглая. Даже можно сказать, что вызывающая. Такую, как его мама невозможно пропустить взглядом, её появление невозможно не заметить. Высокая, с длинными волосами цвета воронового крыла. С яркими темно-синими глазами, что достались ему в наследство.

Снилась же ему другая.

Почему она? Снова и снова. Терзая и не давая покоя, мучая от абсолютного непонимания.

Сейчас Демид лишь иронично усмехался. Он знал правду. Всю.

Можно ли ненавидеть человека, не зная его лично? Ответ однозначен – ДА.

Он её ненавидел, как только может ненавидеть один человек другого. Неистова. Рьяно. Не мужчина женщину. Ему без разницы на её принадлежность к женскому полу, он так искренне считал. Ему плевать, что она до неприличия красивая в своей первозданной красоте. Бывали в его жизни и его постели куда красивее и изящнее женщины, такие, при взгляде на которых понимаешь – ты должен её трахнуть, взять сегодня же, покорить.  И брал, покорял. Только ещё больше потом проклинал ТУ, что приходила во снах, потому что любой его секс был приправлен горечью.

Чертовщина?

Мистика?

Он не спорил.

Он смотрел на девушек, которые кокетничали с ним, улыбались. Они нравились ему, не в той степени, конечно, чтобы строить с ними далекоидущие отношения, но легкий необременительный роман закрутить вполне возможно и приемлемо. Он молод, богат, щедр. Привлекателен. Рядом с ним всегда были красивые девочки.

И ОНА.

Чертова тень, что неизменно преследовала его из года в год, становясь проклятием, наваждением, от которого невозможно избавиться, и тем навязчивее становилась цель убрать её к долбанной матери.

Уничтожить. Физически. Если такое возможно.

Сначала он думал, что наваждение пройдет. Наивно так полагал.

А что ещё думать ребенку о странной девушке, приходящей к нему во снах? Подростком просыпался с каменным стояком, приглушенно матерился и руку просовывал через резинку трусов, чтобы снять напряжение, выносящее мозг. Скрежетал зубами, сжимал губы, порой даже прокусывая их до крови, снова матерился и ожесточенно, остервенело ласкал себя. Чтобы уже вечером раскладывать одноклассницу на заднем сиденье авто или брать её же у бассейна, или зажимать у стены в туалете колледжа, предварительно подперев дверь, чтобы в самый ответственный момент его не прервали.

Напряжение было столь огромным, сильным, что его необходимо было сбрасывать. Раз за разом. Получая плотское удовольствие, и на какое-то время позволяя себя обманывать.

А ночью ОНА смотрела на него печальными глазами, снова вынося мозг, выворачивая душу и тело наизнанку.

Он сбивал руки в кровь, врезая кулаками по каменным стенам комнаты или по «груше», снова и снова выкрикивая одни и те же вопросы:

- КТО-ТЫ-ТАКАЯ? КТО-ТЫ-ТАКАЯ?

И…

- ПОЧЕМУ, МАТЬ ТВОЮ? ПОЧЕМУ?

Почему именно он? Почему ОНА терзает его? Что за дьявольщина происходит вообще?

Волей-неволей начинаешь верить в мистику.

Может быть, она привидение? Нет, серьезно. Злое приведение, живущее в их старом особняке с колоннами и витиеватыми садами, которые уводят гостя к утесу, где во время шторма возникает ощущение, что ты попал в готическую историю? Утес, шторм, валуны внизу, завывание ветра в ушах и волны с белой пеной, накатывающиеся одна на другую.

С тем утесом у него была отдельная история. Он мог часами сидеть на его скалистых покровах и смотреть. Не важно куда. Вдаль. При этом в голове ни одной мысли. Мальчишкой прибегал, желая спрятаться от строго отца и наказаний, что неизменно следовали за его упрямый и буйный характер. Чуть повзрослев, приходил по какой-то выработанной привычке. И лишь разменяв двадцатку, он признался себе, что его тянет сюда… Но тогда он не подозревал, знал, что на то есть причина, которая перевернет его жизнь с ног на голову.

Это будет потом.

Сначала же он пройдет по вымощенной острыми булыжниками дороге прямиком в ад. В объятия демона. Познает все грани небытия. Превратится в холодного, черствого циника, научившегося скрывать истинные цели и мотивы.

Иначе бы Демид сошёл с ума.

Отец отказался верить собственному сыну, наследнику выдающейся династии Сакронских. В мировоззрении отца отсутствовало такое слово, как понимание. Захар Сакронский придерживался четкой дисциплины в отношении сына – строгость и никаких поблажек. Мальчик должен вырасти мужчиной с сильным характером и «стальными яйцами», чтобы ни друг, ни враг не смогли даже мысли допустить, что Демид Сакронский слабак. Только сильные выживают и становятся победителями – закон жизни.

Если бы мама не умерла при родах, возможно, всё было бы иначе. Демид когда-то тешил себя подобной ерундой, вырос, отчетливо понял, что отец в любом случае сломал бы маму, какой бы красивой она не была. Ей пришлось бы прогнуться под него, принять его правила, или… Про «или» лучше не думать.

Но мамы не было, и воспитанием Демида занимался отец. Сейчас Демид готов был сказать ему спасибо. Слабаков уничтожают первыми. А отцы не вечны. Мало быть из известной и богатой семьи, необходимо научиться показывать зубы. Оскал. Стать волком, сильнейшим из равных.

Тренировка. Учеба. Снова тренировка. Приобретение новых навыков, Всё, чтобы стать тем, кем в итоге стал Демид.

И лишь ОНА выбивалась из идеальной картины.

Один раз Демид спросил у отца про неё, на этом разговор отца с сыном закончился. Захарий запросто мог решить, что у его отпрыска проблемы с психикой, и Демид не стал рисковать. Нельзя. Он выпутается, изгонит чертову суку из своей головы, вытравит её из себя.

Она – плод его воображения. Нечто неразумное, нерациональное.

То, от чего следует избавиться.

Сны… это только сны. Они не имеют ничего общего с реальностью.

И снова ночь. И снова она. И снова каменный стояк. И снова разбитые в кровь костяшки.

Демид начал изучать психологию. Читать труды по анализу сновидений. Даже дедушку Фрейда изучил. Почему бы и нет? К психоаналитикам  Демид не ходил. Нельзя. Могут донести отцу. У него везде свои ищейки и люди. Кстати, позже он возьмет его опыт на вооружение. Контролировать всё и всех не так уж и плохо, знать о других то, что они сами о себе не знают, зачастую бывает очень полезно.

Девушек Демиду всегда было мало. Он не мог насытиться ни одной. Мешала ОНА. Да-да, блондинистая сучка, что маячила на горизонте его сознания и вызывала в нем самые противоречивые чувства. Хотя… Противоречия как раз было мало. Днем он ненавидел её, и его ненависть не могла не вытекать на других людей. Уже будучи подростком его опасались более взрослые ребята, потому что знали - Демиду Сакронскому лучше дорогу не переходить. Драться с ним опасно даже на ринге, не говоря уже о жизни. Бился он, как последний раз, как матерый волк, повстречавший злейшего врага.

Для Демида же драка, бои стали отдушиной. Возможностью выплеснуть негатив, злую энергию, что раздирала его изнутри.

Впрочем, и девушек он использовал с теми же целями. А ночью сходил с ума от тоски. Стоило ему закрыть глаза, как ОНА являлась – тут как тут. Стояла, нереально красивая, с белыми волосами, уложенными в аристократическую прическу, которую тотчас хотелось смять, запустить в неё пятерню, обхватить затылок и притянуть к себе. А ещё губы… Эти порочные алые губы. Приоткрытые. Увлажненные. Ставшие его личным фетишем. Сильнейшим искушением. Как же, мать вашу, хотелось укусить нижнюю губу и потянуть за неё. Даже до крови… До первого стона.

Демид просыпался, весь покрытый потом. Прерывисто дыша, словно он несколько часов отпахал в тренажерном зале, выкладываясь на износ. А тут… Всего лишь спал.

Он даже пробовал не спать. Но сколько человек может без сна? Сутки? Двое? Потом всё равно падал замертво и снова видел её.

Каждую ночь.

На протяжении всей своей жизни.

Ладно. Не каждую. Но почти.

Поэтому он не мог её не возненавидеть.

Когда отец разбился на их личном самолете, Демиду пришлось встать во главе их корпорации. Что ж, ожидаемо. Он горевал по отцу искренне, потому что с возрастом осознал, насколько они схожи. Отец так больше и не женился, хотя и трахал каждую ночь новую девушку всё моложе и моложе.

- У меня будет только один наследник, - сказал он как-то. Демид благодарно кивнул.

Он был готов принять дела отца. Они на некоторое время отвлекли его от НЕЁ. Смерть отца частично развязали ему руки. И он нанял соответствующих людей. Первого – фотопортретиста, который смог воссоздать её на холсте.

Теперь несколько её изображений у него имелось. Все они были выполнены на формате А4, не заслужила эта дрянь большего.

Дальше Сакронский нанял профессионалов другого уровня.

- Найдите мне её.

Просто сказал он.

- Имя знаете?

Он иронично приподнял брови.

Если бы он знал её имя – нет, не так, если бы он просто знал, что она СУЩЕСТВУЕТ, то давно придушил бы её собственными руками. Собственными. И ничего бы ему за это не было.

- Ищите.

Он поднялся, оставив им лист с её изображением, выполненный карандашом.

Уже у двери, Демид задержался и, не оборачиваясь, бросил:

- Лимит не ограничен.

На этом и порешили.

Сегодняшний вечер не отличался ничем особым от других. Демид, скатившись с новой знакомой, моделью из Англии, приглушенно выругался. Девушка была чертовски красива и так же фригидна в постели.

- Милый.

Она хотела потянуться к нему, но он раздраженно откинул её руку.

- Одевайся. Машину тебе вызовут.

Он, более не глядя на неё, пружинисто поднялся и натянул спортивные домашние штаны, что оказались под рукой, как нельзя кстати.

- Демид, что за обращение!

Демид, чувствуя, как ярость медленными клоками начала кружиться у него внутри, достал бумажник и достал купюры.

- За труды.

Он даже не посмотрел на неё. Положил деньги на подушку и направился в смежную комнату, слыша, как ему вслед летят отборные ругательства. Вот малышка с ангельской внешностью и показала истинное лицо. А как она пела, когда окучивала его. Улыбалась, едва ли не заглядывая в рот. Дрянь. Продажная.

Демид прошел в ванную и резко открыл кран с холодной водой. Подождал, пока вода станет ледяной и только тогда плеснул себе в лицо. Помогло мало. Тогда молодой мужчина сорвал с консоли хлопковую рубашку без рукавов, натянул её на влажное после секса тело и вышел из ванной. Босыми ногами прошёл к бару и достал виски.

Пить молодой Сакронский не любил. Спорт и алкоголь не совместимы. Но иногда душа требовала.

Как сегодня.

Не открывая бутылки и не обуваясь, лишь машинально прихватив с тумбочки телефон, он прошёл по коридору, до лестницы, там спустился вниз.

Родовой особняк спал.

К лучшему.

Демид вышел через заднюю дверь и тотчас холодный хлесткий ветер набросился на него, вызвав у мужчины улыбку. О, да, непогоду он любил. Особенно здесь. Вернее, не так. Непогоду Демид любил только тут. В родном поместье. В остальных случаях она его, как и большинство людей, раздражала, вызывая желание поскорее скрыться. Ночное небо затянуло грозовыми тучами. Ни звезд, ни луны. Ничего. Только ветер.

Да скалы.

И утёс, что звал его.

Снова мистика?

По херу.

На лице Сакронского появилась ироничная ухмылка, больше похожая на оскал. Он никого не хотел ни видеть, ни слышать. Ни чувствовать.

Ночь… Она же ЕЁ! Сейчас он вырубится, закроет глаза, и снова увидит ЕЁ! Тоскливый, прозрачный взгляд, в котором затаился упрек. Иногда ему начинало казаться, что и страх. Мать твою, он столько раз видел её взгляд, что уже изучил его наизусть.

Демид снова выругался и всё же открыл бутылку. Поднёс её ко рту и сделал несколько жадных глотков. Неразбавленное виски обожгло горло. То, что надо.

Мужчина шел проверенной тропой. Ветер хлестал по лицу, пригибая невысокие кустарники к земле, поднимая ворох пыли и мелких камней. Надо же, как стихия разбушевалась. Но Демиду она была по душе. Злость клокотала внутри, разъедая его. Все люди, как люди. Живут, влюбляются, женятся. Дерутся, убивают, предают. Совершают благородные поступки, рожают детей.

Что с ним не так?

Утес встретил его тишиной. Ветер неожиданно стих, обрушившись вниз, к волнам, что сейчас негромко плескались о скалы.

Демид покачал головой и сел прямо на голую землю. Уже потянулся снова к горлышку, когда в кармане брюк завибрировал телефон. Нахмурившись, Демид достал его.

О, как. Он знал адресата, звонившего ему.

- Да, слушаю.

- Демид Захарович, мы нашли её.

Корни его предков имели русское начало, и он, как ранее и отец, предпочитал, чтобы к нему обращались именно по имени-отчеству.

Вдох.

Выдох.

Грудь обожгло огнем.

- И?..

- Она в России. Мы знаем её точный адрес.

Россия…

Ещё одно совпадение?

К счастью, Демид Сакронский к двадцати восьми годам разучился верить в совпадения.