– А можно обойтись без этих проклятых туманных фраз? – усмехнулась я, глядя на сходящиеся в один огромный пучок стволы на потолке. – Можешь просто сказать, что будет со мной?
– То, что я посчитаю нужным. – Это что, призвание особое – быть до такой степени засранцем?
– То есть... пока ты не знаешь?
– Я размышляю над этим. – Ну и пошел ты, деспот. Ясно, что ответов не будет.
– Я могу как-то повлиять на то, в какую сторону склонятся твои размышления?
– Не можешь. Но если будешь продолжать пытаться так же, как только что, это будет нравиться нам обоим, – кривая циничная ухмылка и резкое движение бедер, не намекающее, а прямо говорящее, что он имеет в виду.
Бесстыжий, похотливый кобель! Как будто без этого я бы не догадалась! Думаешь, я стану выторговывать своим телом твою благосклонность, если уж жизнь так не купить?
– Ты говорил, что я не привлекаю тебя больше.
Деспот смотрел на гладкие, плавно изгибающиеся стволы потолка древесной хижины женщин тару-ушти. Сколько ночей он провел в прошлом здесь? Не счесть! Но ни одна из них не была такой, как сегодня. Прежде он не ощущал себя столь противоречиво. Разрываемым столь противоположными эмоциями, часть из которых вообще ему была незнакома. С тару-ушти было все весьма просто. Он знал, что не желанен им как мужчина по весьма прозаической причине. Просто не мог дать им того, что нужно. Живое семя для зарождения новой жизни. Оно предназначено не для них и ни для кого, рожденного в мире Богини. К тому же он не обладал завораживающей красотой и возбуждающей сексуальной энергией, как асраи. Не был затейником в постели или слишком приятным собеседником. Но тару-ушти были приветливы и стремились угодить своему архонту во всем, ибо только он мог защитить в случае нашествий багги. Мерзкие твари вредоносны и по одиночке, хоть и не обладают большой силой, но периодически умуд
– Эдна, просыпайся! – Голос Грегордиана и властное сжатие плеча вытащили меня из видений о шоппинге, где я оценивала качество кухонной утвари, внимательно перебирая ту в руках. Подумать только! Совсем недавно я видела во сне дикую завораживающую красоту незнакомого мира, но едва очутившись здесь, стала грезить о банальном хождении по магазинам с самыми прозаическими целями. Загадочная штука – наш мозг и мой в частности.– Поднимайся, нам пора выходить, женщина! – деспот чуть надавил голосом, но обычного раздражения в нем не было. Я открыла глаза, одновременно сразу же поднимаясь.Тут же вспомнилось вчерашнее явное злоупотребление возможностями собственного организма, и я замерла, ожидая ноющей боли, особенно в интимных местах. Но ничего подобного! Хотя мой разум едва ли проснулся, тело, напротив, было наполнено искрящейся энергией.
Грегордиан явно не собирался ждать, пока Алево и синий парнишка закончат с обнимашками, и просто двинулся внутрь скалы, и, само собой разумеется, я последовала за ним без напоминаний. Я же чертова дрессированная собачка, пристегнутая к нему невидимым поводком! Навстречу нам по серпантинной дороге спускались какие-то существа, но едва они увидели деспота, тут же развернулись и быстро стали возвращаться. К тому моменту, как мы достигли начала этого странного пути, он был абсолютно пуст, и только много выше виднелись стремительно удаляющиеся фигуры. Никаких источников света не наблюдалось, но и темно не было.Создавалось впечатление, что солнечный свет проникал прямо сквозь толщу оранжевого камня, позволяя все видеть достаточно отчетливо, как через янтарную призму, но без особых деталей. Когда мы подошли непосредственно к лестнице, где-то в сумраке под ней зашевелилось и поднялось нечто бесформенное и огромное, испугав меня до икоты. Будто сама темнота выбросила жуткое щупальце,
Я оглядела комнату, хотя точнее будет сказать, личную тюремную камеру. Весьма и весьма роскошную камеру, должна признать. Светлое пространство размером с всю мою квартиру. Внешняя стена – одно сплошное окно, перед которым на трех толстых золотых цепях, крепящихся к крюку на потолке, подвешено круглое ложе, застеленное белоснежным пушистым мехом. Еще одна постель прямо-таки исполинских размеров располагалась в дальнем углу и была окружена гигантскими, чуть наклоненными зеркалами в сверкающих рамах, и наверняка, находясь там, можно было видеть бесконечное число собственных отражений. Несколько устойчивых стульев с широкими и мягкими сидениями. Изящные прикроватные столики. Стены задрапированы дорогими тканями, и вездесущие подушки разных размеров и форм повсюду. Все в лучших традициях дома удовольствий, так сказать.– Одежда. – Лугус открыл инкрустированную дверцу шкафа. – Все ткани н
– Кончать, говоришь? – пробормотала, даже не пытаясь отвести глаза от постепенно раздевающегося мужчины передо мной. – А пару часов назад ты, кажется, меня жутко ненавидел и чуть с этой своей винтовой дороги не сбросил.Как может чужое тело вызывать настолько всепоглощающее чувство эйфории от одного только его созерцания? Даже еще без малейшего прикосновения, от контакта лишь моих глаз с его обнаженной кожей, от их неторопливого путешествия по жестким линиям и сплетениям, кажется, одних сухих мускулов и рисунку белесых шрамов на торсе. Ради бога, это ведь лишь кости, плоть и кожа, их скрывающая, если подумать-то! То же самое, что и у меня, и у миллиардов существ вокруг. Так почему тело именно этого мужчины оказывает на меня подобный эффект? И соврать, сославшись на действие местных афродизиаков, не выйдет. Потому что это моя постоянная на него реакция, хотя, может, сейчас ими и немного по
– Проснись! Просни-и-ись! – вытащил из черноты без сновидений высокий звонкий голосок, и я поморщилась от того, как он буквально высверлил мой бедный мозг. – Тебе поесть нужно, а то будет совсем туго!Что рядом нет Грегордиана, причем уже давно, знала и без прозрачного намека в виде ходящего ходуном матраса и требовательных воплей Эбхи. Хоть постель подо мной еще пахла нашим сексом и его кожей, лишающей меня воли энергетики этого мужчины не было поблизости. И я это ощущала даже спросонья. И даже не могла сказать, принесло ли это облегчение или родило новую спираль тоски. Перевернулась, но, когда попыталась открыть глаза, вскрикнула, потому что казалось, что по ним наотмашь полоснули лезвием. Ну надо же, теперь я узнала, что такое похмелье! Как-то за почти тридцать лет прежней жизни обрести этот бесценный опыт не случилось. А тут что ни день, то новое чертово откровение.
– Итак, почему мне кажется, что ты очень нуждаешься в том, чтобы с кем-нибудь поговорить? – прикрыв дверь, Алево, однако же, так и остался у входа.Вообще-то, вот прямо в эту минуту в компании я не нуждалась. Абсолютно. А все потому, что мне нужна была минутка на полный анализ собственного поведения. Только что я сделала нечто идущее вразрез с моими желаниями и даже принципами. Или нет? Я в самом деле не хотела видеть Грегордиана?– Разве тебе не нужно пойти продолжить то… ну, чем ты тут занимался? – пробормотала я, занятая своими самокопаниями.Если рассматривать чертова деспота как мужчину, постоянно причиняющего мне практически весь спектр боли, то надо быть мазохисткой и полной дурой, чтобы хотеть увидеть его снова. А я, хочется надеяться, ни той, ни другой не являюсь. Но проблема
Никто ко мне так и не пришел. Ни Эбха, чье имя я выкрикивала с перерывами раз пятьсот за следующие сутки. Ни Алево, решивший, видимо, что у него больше нет свободного времени возиться со мной. Не особо-то я его и ждала. Спрашивать у Лугуса, явившегося в очередной раз с моей едой, отнес ли он ту чертову ленту и как долго буду пребывать без каких-либо новостей о собственной судьбе, смысла не видела. Опять нарваться на эту его заносчивую язвительность? Учитывая, насколько я себя умудрилась накрутить, были все шансы, что сорвусь и все же решу испытать крепость его черепа каким-нибудь предметом мебели. Насколько неприемлемым и недопустимым считала прежняя версия меня даже мысли о такой реакции – это уже совсем другой вопрос. С каждым новым днем за Завесой личность той самой Анны Коломиной будто затиралась в моем сознании, терялась в новых чертах, что я в себе открывала. Какая-то дикость, которой, кажется, заразилась во время нашей дороги сюда, все бо