Дальше кошмар стал стремительно набирать обороты.
– Так и знал, что именно от тебя стоит ждать сюрпризов! – Я развернулась на злобный голос Кастала и увидела, что он грубо выкрутил руку Илве, одновременно сжимая горло, вынуждая выронить нечто, зажатое в ладони.
Я, ни мгновения не размышляя, метнулась на помощь, размахивая узлом с драгоценностями. То, что меня могли тут же изрешетить, и в голову не пришло. Но красноглазый ублюдок с легкостью увернулся от моего неуклюжего броска, утаскивая с собой и Илву. Она же времени зря не теряла и, несмотря на страдание, исказившее лицо, и хлынувшие потоком слезы, изо всех сил лягнула захватчика куда-то в район колена, пока я размахивалась для нового удара. Кастал болезненно зашипел и в отместку сжал руку девушки сильнее, раздался влажный мерзкий звук – Илва истошно заорала, роняя, наконец, зажатый между па
– Отвечай, девка! – заорал Кастал, снова встряхивая меня и брызгая мерзкой красноватой слюной. – Я абсолютно четко слышал, как ты произнесла: «Его зовут Кастал»! Кому ты это сказала?!– Тому, кто придет по твою душу, нашран! – сипло со сна выплюнула я в перекошенное гневом и жестокостью лицо, ощущая одновременно, что мой желудок снова готовится к диверсии из-за кошмарного запаха из его рта.Но могла ли я быть на самом деле уверена в том, что Грегордиан успел услышать имя Кастала? И даже если услышал, откуда мне знать, что сотни тезок этого мерзавца не бегают по этим непроходимым лесам и вообще по миру Старших. Вдруг тут так каждого второго называют!– Насколько редкое у тебя имя? – быстро спросила я, прежде чем он начнет снова орать и вытряхивать из меня душу.
К моменту, когда очередная чирикающая толпа птицеобразных принесла еду, я почувствовала себя физически намного лучше. Уходя, Кастал оставил парящие светильники, поэтому мне было неплохо видно, что в нас опять целились из луков сквозь древесную решетку несколько круглоглазых, пока один из них вошел внутрь и практически швырнул блюдо к моим ногам. Неужели мы, две полуживые женщины, настолько устрашающи, что они тычут в нас стрелами? Я даже не поднялась и не шевельнулась, боясь спровоцировать неадекватную реакцию лишним движением, и только когда они ушли, подтянула деревянную плоскую тарелку ближе и обнюхала ее содержимое. Если честно, принимать пищу из таких рук было страшно. Может, травить нас и не входило в их планы, но вполне могли подмешать какую-нибудь наркоту, чтобы были послушными и не дергались. Но, с другой стороны, желудок предательски подвывал и в голове шумело. Очевидно, повышенный аппетит был следствием моей ускоренной регенерации, странным
– Дракон, обратись, не напрашивайся! – Звуки падающих тел прекратились, а может, я просто перестала их слышать за треском горящих веток наверху и ревом Раффиса, и голос Алево, прозвучавший неожиданно близко, заставил вздрогнуть.Принц и не подумал послушаться и снова заревел, но теперь перед самым лицом асраи, который и не отшатнулся, а только брезгливо поморщился.– Монна Илва, уйми свою чешуйчатую скотинку, иначе деспот прикончит и его мимоходом, если глупый дракон попытается помешать ему приблизиться к монне Эдне! – наклонившись чуть вбок, обратился Алево к девушке, полностью игнорируя злобного дракона прямо перед собой. – Наш архонт сейчас несколько раздражен.Будто подтверждая его слова, из темноты выпрыгнул Бархат и направился ко мне, словно и не замечая угрожающе нависающего над
Пережитая эмоциональная буря медленно успокаивалась во мне, и постепенно всхлипывания и дрожь, которые я совершенно не контролировала, затихали. Странно, что Грегордиан при этом тоже был каким-то притихшим и только продолжал не столько целовать, сколько поглаживать губами мою скулу и висок. И это учитывая, что обычно он уже давно инициировал бы второй раунд, не дав мне коснуться поверхности земли после первого. С прояснением в мозгу стало рассеиваться чувство эйфории и комфорта. Ведь, скорее всего, он молчит, собирая все накопившиеся упреки и намереваясь обрушиться на меня с обвинениями. Внутренне я напряглась, перебирая в голове все возможные доводы защиты. И заранее возмущалась самим фактом того, что защищаться придется в любом случае, ведь в споре с деспотом просто не может быть иначе.– Прекрати это, Эдна, – пробормотал Грегордиан, и, подняв глаза, я увидела, что он наблюдает за мной сквозь
Первый час после стремительного и весьма показательного ухода деспота я провела, вышагивая по его покоям и ломая голову над перспективой возможных осложнений от чрезмерных откровений Кастала. В том, что Грегордиан вытрясет из него все, что тот знал, и даже то, о чем не ведал, я совершенно не сомневалась. А потом я устала рефлексировать. Чем это поможет мне? Абсолютно ничем. Ну так и в чем смысл? Я занялась своими волосами, больше похожими после более чем двух суток всевозможных приключений на сплошной колтун. Помирать – так красивой. Неважно: в прямом смысле или в переносном. Выйти наружу я и не пыталась. Мало того, что охрана скорее костьми ляжет после нашего с Илвой бегства, нежели даст мне пройти, так еще и без того взбешенный деспот может это воспринять как открытое неповиновение или очередную попытку скрыться. Естественно, если я переживу этот сложный для нас момент, то и впредь буду нарушать его приказы, это уж как-то само собой постоянно
Несносная Эдна все же поступила по-своему, невзирая на его повелительный рык, которым Грегордиан ей настрого запретил звать кого-либо на помощь. Видимо, дело в том, что, когда его нутро сводило жуткими спазмами, звучал он не слишком устрашающе. А может, не хотел он ее больше пугать по-настоящему никогда и ни по какому поводу. Когда деспот, и не думая хоть чуть покачнуться, вышел в гостиную, там уже сидела в кресле взъерошенная, хмурая и одетая Эдна, очень демонстративно сложив руки на груди, с «только начни опять возражать» видом, и Алево, пожавший плечами с показушным смирением, когда Грегордиан бросил на него вопрошающий гневный взгляд.– Итак, что мы намерены делать с твоим здоровьем? – сразу перешла к делу Эдна, и, несмотря на то как же погано ему было, Грегордиан не смог не отметить, как же аппетитно и бесконечно возбуждающе она выглядела с этим хаосом на голове, легкой краснот
Разбудили меня странные звуки, весьма похожие на хлопанье многочисленных крыльев. Пощупав, я не нашла Грегордиана рядом и прислушалась, не открывая глаз. Бубнящие голоса, кто-то придушенно взвизгнул, повелительно рыкнул деспот, и снова звук крыльев. Очень интересно. Выглянув в гостиную, я застала весьма занимательную картину. Посредине стоял деспот с самым что ни на есть «я страшный архонт Приграничья» видом и смотрел на скорчившегося у его ног полуголого мужчину, выглядевшего так, словно его пару часов продержали в холодильнике за какие-то прегрешения. Он весь трясся, губы синюшные, длинные светлые волосы растрепаны, руки и ноги прижаты к телу, взгляд безучастный. Рядом стоял хмурый Алево и Ерин, с виновато опущенной головой.– Ну и какая от него польза, пока он в себя не придет? – с упреком вопрошал асраи у сына. – Чем ты думал, мабон, когда вы потащили его ночью, раздетым,
– Быть такого не может! – в неожиданно повисшей полной тишине выпалила я и повернулась к Грегордиану: – Ведь так?Пару секунд у деспота был совершенно пустой взгляд. Такое чувство, что он вообще в этот момент находился в каком-то ином пространстве. А мне этих мгновений хватило, чтобы испугаться до полусмерти. Ведь если я… боже, да мне даже подумать о таком раскладе жутко до икоты!– Посмотри в свою долбаную тарелку еще раз! – потребовала я, смутно осознавая, что кричу. – Ты что-то напутал!– Что тут можно перепутать? – оскорбился гоет, поднимая одну из своих проклятых пластин поменьше и начиная тыкать в значки на ней. – Это сфера твоей головы, это легкие и сердце, это желудок и все, что к нему прилагается, и цвет всех символов означает, что ты абсолютно зд
Мне было немного жаль, что эпичное явление Дану перед очами ее подданных я пропустила. Как и ее «сотрясшее небеса и землю», цитируя Ерина, заявление, что отныне и навсегда снято проклятье с расы дини-ши, и зачатие и рождение их потомства в любом колене и от каких угодно женщин не является страшным грехом. Но, с другой стороны, я рада, что не стала свидетелем объявления статуса моего будущего ребенка. Божественный избранник. Именно так. Беленус окончательно достал богиню своими кознями и походами налево, был лишен права зваться ее мужем и удален из мира Старших, а свято место пусто не бывает. Через тридцать лет Дану собиралась вернуться и «осчастливить» нашего с Грегордианом сына подобным образом. Все вокруг, в том числе и мой супруг, были несказанно рады такому будущему для него, а я…Мои чувства были совсем неоднозначны. Слишком много всего у меня было к этой стервозной бабе
Грегордиан скатился с меня и вскочил моментально, а я, изо всех сил стремясь последовать за ним, вдруг ощутила себя какой-то перевернутой на спину беспомощной черепахой. Руки и ноги тряслись, абсолютно лишенные силы, а вес собственного тела оказался просто неподъемной ношей. Ненадолго пропавшее головокружение вернулось с удесятеренной силой, превращая обычную гравитацию в нечто непреодолимое. Пока я боролась с нахлынувшей слабостью, двигаясь, словно долбаный ленивец в мультике, и умудрилась хотя бы сесть, события вокруг разворачивались с огромной скоростью. Взмахи гигантских крыльев подхватили огонь из окружавших нас жаровен и, обратив его в стремительные протуберанцы, разбросали повсюду, поджигая скатерти и покрывала. Поднялся жуткий вой и крик, который даже рык дракона не мог заглушить. Фейри, кто совсем голышом, кто частично, сорвались со своих мест и заметались, устраивая давку, путаясь в собственной одежде и полыхающем текстиле, стремясь покинуть арену. Но единственный выход бы
Справившись наконец с прущими из меня эмоциями, упорно лившимися по щекам бесконечными потоками слез, я завороженно наблюдала за тем, как Грегордиан превратил прозрачную маслянистую жидкость в каменных чашах в краску. Он опустил кончики пальцев обеих рук в генну, и выражение его лица стало серьезным и сосредоточенным, а внутри емкостей начал происходить процесс, больше всего похожий на какой-то цветовой взрыв или водоворот, только двигающийся в сторону, противоречащую законам физики. В одной из чаш появились полосы золотого и кроваво-красного, и несколько секунд они вращались, не смешиваясь, пока не захватили всю бывшую прежде прозрачной толщу, и только потом слились, превращаясь в единую массу, наполненную всеми оттенками и глубиной исходных цветов. Так вот каким предстанет мой деспот вскоре – живым изваянием из червонного золота. Я громко сглотнула, тут же представив, как же потрясающе будет выглядеть каждая его выпуклая мышца… и осталь
Грегордиан, превозмогая протест собственного тела, остановил путешествие своего рта вниз, позволив себе лишь исцеловать живот Эдны и упиться ароматом возбуждения. А еще, поддавшись импульсу, потерся об него щекой, кратко прижимаясь ухом, будто мог услышать новые вибрации, исходившие от места средоточия стольких переживаний, обрушившихся на них после известия о беременности. Хотя, скорее, он прислушивался к себе, изучая новое звучание прежних эмоций и настороженно дивясь появлению абсолютно незнакомых. Эдна выгибалась под ним, искушая сорваться окончательно, умоляюще толкая бедра к его лицу и сжимая ладонями слегка потяжелевшие груди, влажные соски которых съежились и торчали, взывая о возвращении его губ и пальцев. Грегордиана тряхнуло, судорога жестоко укрощаемого желания прошила позвоночник сверху вниз, свернувшись нещадно грызущей нутро спиралью в паху, и он закрыл глаза, желая хоть немного снизить интенсивность чувственной пытки. Всего двух суток,
Как же противно ощущать себя беспомощной! Казалось бы, за время нахождения в мире Старших пора привыкнуть, что я постоянно пребываю в данном положении, разве что с короткими передышками, которые по здравому размышлению были иллюзорными. Но нет, очевидно, я просто от природы не способна усваивать жизненные уроки, и возмущение и желание бунтовать никуда не исчезли полностью, а особенно сейчас, когда отчетливо начала ощущать ответственность не только за себя. Реальная жизнь – не сказка, и если ты являешься слабейшим среди местных существ, то либо погибнешь сразу, либо обзаведешься сильным защитником. Психология Илвы была единственно правильной, а вот мое упование на чувства, способные поворачивать реки судеб вспять, – ошибочно, но понимание никак не примиряло меня с действительностью. Господи, скоро вообще свихнусь, уже даже размышляю какими-то идиотскими фразами и категориями. Но как тут умом не подвинуться, когда в голове только и плодятся вопросы, и нет никого желающего
Мои слезы высохли. Мгновенно. Нет, Грегордиан не уйдет сейчас отсюда, оставив меня с повисшим в воздухе вопросом, не свалит всю эту тяжесть на меня! Метнувшись к кровати, я схватила мерзкую склянку и швырнула ее в сторону двери, едва деспот собрался в нее выйти. Стекло взорвалось сотнями осколков, осыпавшимися ему под ноги, и маслянистая жидкость превратилась в уродливую кляксу, медленно тянущую текучие щупальца вниз.– Ты получил мой ответ, архонт Приграничья! Я выбираю жизнь! Для всех! А вот проведем ли мы эту жизнь вместе или врозь, зависит только от тебя!Грегордиан не повернулся ко мне, он просто стоял и с минуту молча смотрел, как на пол стекала отрава, предназначенная для нашего ребенка.– Ты же понимаешь, что это проявление твоей непокорности никак не решит нашу проблему в целом, – наконец
Алево мог и не спрашивать ни у кого в Тахейн Глиффе, где находился в данный момент их архонт, а просто идти в сторону, противоположную той, куда сейчас устремилось большинство фейри. Деспот обнаружился на утесе, обрывавшемся в море. Он голыми руками отламывал от скалы огромные валуны и швырял их далеко в волны. Весьма умиротворяющее времяпрепровождение, а главное – способное почти обрадовать окружающих, учитывая, что Грегордиан мог бы выбрать альтернативные способы израсходовать бурлящий внутри гнев.– Скажи мне, что все уже закончилось, – приказал он, не оборачиваясь к Алево.– Можно и так это назвать, мой архонт, – пожал плечами асраи, наблюдая, как деспот выламывал очередной кусок камня, размером с голову юды, и поднимал его над собой. – Но скорее уж подошло бы определение «все только началось».
– Быть такого не может! – в неожиданно повисшей полной тишине выпалила я и повернулась к Грегордиану: – Ведь так?Пару секунд у деспота был совершенно пустой взгляд. Такое чувство, что он вообще в этот момент находился в каком-то ином пространстве. А мне этих мгновений хватило, чтобы испугаться до полусмерти. Ведь если я… боже, да мне даже подумать о таком раскладе жутко до икоты!– Посмотри в свою долбаную тарелку еще раз! – потребовала я, смутно осознавая, что кричу. – Ты что-то напутал!– Что тут можно перепутать? – оскорбился гоет, поднимая одну из своих проклятых пластин поменьше и начиная тыкать в значки на ней. – Это сфера твоей головы, это легкие и сердце, это желудок и все, что к нему прилагается, и цвет всех символов означает, что ты абсолютно зд
Разбудили меня странные звуки, весьма похожие на хлопанье многочисленных крыльев. Пощупав, я не нашла Грегордиана рядом и прислушалась, не открывая глаз. Бубнящие голоса, кто-то придушенно взвизгнул, повелительно рыкнул деспот, и снова звук крыльев. Очень интересно. Выглянув в гостиную, я застала весьма занимательную картину. Посредине стоял деспот с самым что ни на есть «я страшный архонт Приграничья» видом и смотрел на скорчившегося у его ног полуголого мужчину, выглядевшего так, словно его пару часов продержали в холодильнике за какие-то прегрешения. Он весь трясся, губы синюшные, длинные светлые волосы растрепаны, руки и ноги прижаты к телу, взгляд безучастный. Рядом стоял хмурый Алево и Ерин, с виновато опущенной головой.– Ну и какая от него польза, пока он в себя не придет? – с упреком вопрошал асраи у сына. – Чем ты думал, мабон, когда вы потащили его ночью, раздетым,