Мои ногти неожиданно легко вошли в древесину перил, когда на миг представила, что это физиономия невыносимого альфы, а легкие будто получили порцию дополнительного кислорода, но через пару вдохов все закончилось.
– Другие планы, – бросила я через плечо, спускаясь с крыльца. – Развлеки себя сам пока.
Ненавидеть Риэра и считать его полным моральным уродом в разы легче, чем испытывать иные чувства и проникаться пониманием, что не весь он испоганен. К моему огромному сожалению, умудрившись наконец рассмотреть уголочек чего-то тускло мерцающего хорошим блеском на общем фоне прежде усматриваемой грязи, я, как та сорока, теперь буду щуриться и пытаться подкрасться ближе, чтобы понять, не почудилось ли мне. Дурацкая у меня натура. Учитывая, что рядом с Риэром моя кровь превращается в нитроглицерин, а дипломат из меня хреновенький, вообще никакой, надо
Тихо ворча себе под нос, я стала выпутываться из обвивших меня конечностей Риэра. Как осьминог, ей-богу! Как можно умудряться даже во сне оставаться таким сильным, что пришлось едва ли не ужом скользить по потной коже, чтобы выбраться? Поковыляла в ванную, припоминая, болели ли так мышцы в прошлый раз? Может, мне повезло эту фазу тогда проспать? Сейчас же казалось, что каждый мускул обзавелся воздушным пузырем внутри, который постепенно рос, распирая и доставляя нарастающий дискомфорт.– Ну, здравствуй, Вселенная, – пробормотала, направляясь к унитазу.Появление альфы в этом помещении не столько услышала, сколько почувствовала, когда уже стояла, упершись лбом в стену душевой, под бьющими по коже струями. Естественно, он тоже первым делом решил воспользоваться основным из удобств, и внезапно меня взбесило это долбаное журчание. Вот так, с полпинка, в
– Ха! Вот это анекдот! Годзилла превратилась в чихуахуа! – Незнакомый голос просочился сквозь туманную взвесь, окутывавшую мое сознание.Было холодно и больно, при этом и хорошо, потому что озноб больше не сопровождался внутренним пеклом, а жгучие ощущения локализовались в кистях рук. Остальные части тела пребывали в покое, мучительное распирающее и рвущее сухожилия чувство пропало. Я себе казалась истрепанным здоровенной псиной сдувшимся мячом, который наконец оставили в покое, и это был долбаный эквивалент счастья на данный момент.– Кончай пялиться, Михаил. – Вот это уже вечно чем-то недовольный альфа. – Подай лучше аптечку из машины.Звучал Риэр так, будто много часов надсаживал глотку, распевая какие-нибудь блатные шлягеры. Я попробовала открыть глаза, чтобы посмотреть, что вокруг
Дорога была на редкость убитой – колдобина на колдобине, да все такие, что я себе пару раз чуть язык не откусила. Ехали мы медленно и никак не меньше часа. Уравнитель развалился на заднем сиденье, воткнул наушники в уши и погрузился в копошение в своем навороченном телефоне. Охраннику он велел бежать с остальными, и тот без единого звука повиновался. У меня возникли сомнения, мог ли вообще этот йети говорить. Всякий раз, стоило мне попытаться рассмотреть что-то в зеркале заднего вида, нарывалась на угрожающий взгляд Риэра, так что сочла за благо просто устроиться поудобнее и смотреть только вперед. Когда я наконец увидела ворота в поместье, то у меня реально челюсть отвалилась. Сплошная полоса довольно толстого рифленого металла, высотой бывшая прежде метра три, сейчас оказалась не просто сорвана с места, но и перекручена, как конфетный фантик.– Охренеть… – пробормотала, поворачив
Я схватилась за переносицу от внезапно нахлынувшей головной боли и полнейшего опустошения. В этот конкретный момент у меня вдруг не осталось сил не то что на разговоры и поддержание невозмутимого выражение лица, но и чтобы стоять прямо.– Я в душ пошла, – бросила, не глядя ни на кого, и, подобрав концы свисающей простыни, двинулась в нужную сторону, стараясь не шаркать по-стариковски, хотя бы пока не окажусь наедине с собой.Включив и настроив воду, опустилась на дно душевой кабинки и задрала лицо, запрещая себе разреветься; я ведь не собираюсь сдаваться, просто мне нужна минуточка на передышку и обдумывание. Или пять. А то и все сто. Организм упорно забивал на мои запрещения, в итоге из нашего противостояния вышло нечто непотребное. Я сидела, громко икала, а слезы упорно продолжали течь. Но все же узел внутри из обиды, отчаяния и разочарования немн
Из душа на шатких ногах я вышла первой и обнаружила, что Риэр предусмотрительно принес сюда сумку с моими вещами. Видимо, меня поразил какой-то приступ посткоитальной сентиментальности, потому что внезапно я ощутила щекотку в горле и пощипывание в глазах. Глупость чистой воды, но раз теперь на определенный отрезок времени мне следует рассматривать Риэра как союзника, то как минимум глупо выискивать в нем плохое и игнорировать хорошее, пусть даже это скорее проявление некой практичности, нежели что-то… не важно. Короче, я буду дурой, если стану тратить умственные силы и наблюдательность на словесную пикировку и поиск косяков, к которым можно придраться. Вернемся к этим правилам игры, как только разберемся с настоящей проблемой и настанет время как-то дистанцироваться, и когда Риэр опять запрыгнет в красный трамвайчик, двигающийся давно установленным маршрутом от одной его фанатки к другой. Но пока альфа официально признан хорошим.
Спустя почти сорок минут девятнадцать парней и одна девушка, Надя, одетые в одинаковые свободные черные тренировочные штаны и белые футболки с серой надписью: «ЧОО «Фенрир» и логотипом в виде скалящейся волчьей башки, плотно расселись за длинным столом. У них всех было неуверенное и вопрошающее выражение лица, и между недобро и высокомерно зыркавшими альфой и Уравнителем они создали максимально возможную в этих условиях дистанцию, кучкуясь ближе ко мне. Не сказать, что убедить этих двоих в необходимости их присутствия было мне слишком сложно. Я, кажется, нашла волшебно действующую линию поведения, называющуюся «молча стоящая на своем упертая баба». Поэтому все вопли, рычание и гадкие высказывания типа «кого вообще совокупляет мнение каких-то недопесков» и «будут делать, что скажут, или бошки поотрываем» я проигнорировала, только и заявив в момент затишья:
Из салона фургончика выскочила молодая женщина, сверкая обворожительной улыбкой от уха до уха. Высокая, темноволосая, с огромными карими глазами, яркая, с роскошными формами, плотно обтянутыми цветастым топом и узкими джинсами. Риэр нахмурился, глядя так, будто не ожидал ее увидеть, и пошел навстречу, никак не реагируя, когда она помахала ему рукой.– Привет, ребята! – защебетала визитерка. – Поднимаемся и разгружаем. Я вам тут кучу вкуснятины привезла!Оголодавшая молодежь тут же сорвалась с места, а я не шелохнулась, продолжая наблюдать, чувствуя вдруг противное шевеление внутри.– Почему сама-то привезла, Кира? – альфа говорил тихо, но благодаря своему новому слуху я его прекрасно слышала. Как и уловила отчетливые недовольные нотки в голосе.
Едва мы оказались в доме, альфа крутнул меня на месте, удерживая за локоть, и прижал к двери.– Вот прям так сразу? – фыркнула я, когда он стал тереться об меня, как огромный, охваченный неконтролируемой похотью кот.– Сразу – это если бы я тебе, как только обратилась утром, вставил, – проворчал Риэр, бесцеремонно запуская ладони под мои штаны и белье, спихивая их со своей дороги. – А так – зацени, какой я терпеливый.– Да тебе равных нет в выдержке! – засмеявшись, я схватилась за края его футболки, но альфа перехватил мои руки, быстро оглядел почти зажившие повреждения на них и поднял вверх.– Сам справлюсь, – буркнул он, сдергивая мой верх и освобождаясь от своего, и тут же снова потерся, сначала слегка,
– Итак, господа альфы России и ближайшего зарубежья, позвольте мне объявить наш первый инновационно-законодательный съезд открытым, – разнесся звонкий голос стоящей на трибуне большого конференц-зала бизнес-центра «Небеса» Рори, и изображение на экране повторило ее движения, позволяя разглядеть каждую мельчайшую черточку ее лица, а особенно безмятежно-кровожадную улыбку, от которой у меня потяжелело в паху.Вот она, моя дерзкая девочка, моя муха-жигалка, моя адская саблезубая киска! Стоит перед целой толпой взирающих на нее с неодобрением или вовсе с откровенной ненавистью альф расслабленная, преисполненная уверенности в своих силах и праве перевернуть многовековые устои.– Думаю, вы заметили, что я не назвала вас «глубокоуважаемыми альфами», и это не случайно. Все потому, что я и мои единомышленники не считаем, что все
Черт, а вдруг с Риэром случилось что-то плохое? Что, если ему помощь нужна? И как мои связанные? Куда они-то подевались? Им-то, собственно, и податься некуда.– Ма-а-ашь! Мне нужно с Саем поговорить! – взмолилась я по телефону. – Пожалуйста!– Да ради бога! – покладисто согласилась она. – Только потом мне все расскажешь.– Аврора, я знаю, зачем ты звонишь! – Двоедушный звучал крайне недовольно. – И нет, я не собираюсь помогать тебе искать твоего мужчину, а уж тем более организовывать для него спасательную экспедицию.– Но…– Он в этом не нуждается, поверь, – категорично оборвал меня Исайтари.– От
– Слушай, Маша, может, я просто домой поеду? – заканючила я в холле квартиры, которая, судя по всему, занимала весь этаж.– С чего бы это? Я тебе даже еще ничего не показала! – абсолютно не хотела замечать моего желания посидеть и повариться в своем соку подруга. – К тому же какого черта тебе там делать? Пялиться в сто пудов пустой холодильник, сидеть в одиночку и накручивать себя, какой Риэр мудак?Ну, была такая задумка. Настроение что-то стало стремительно превращаться из озадаченно-раздраженного поначалу в мрачно-тоскливое. А ведь еще и пяти минут, наверное, с ухода альфы не прошло.– Нет уж, пойдем-ка я тебя накормлю-напою, а потом уж решим, как с тобой быть.Обещание свое Маша выполнила и перевыполнила. Две порции мартини до еды,
– Ты не хочешь сегодня оторваться от дивана? – с ненастоящим возмущением вопросила я, покормив разбудившего меня Барса.Вот уже почти двое суток мы жили в одном из пустующих гостевых коттеджей Риэра, пока его личное жилище приводили в божеский вид. Ну как жили… большую часть времени проводили все же в постели, либо использовали другие подходящие поверхности интерьера, предаваясь безудержному разврату. И, кажется, менять что-либо Риэр пока не собирался.– Ни в коем случае! – поморщился он, щурясь на меня, и швырнул подушкой. – Я намерен всю следующую неделю провести в постели. Буду трахаться здесь, есть, спать и снова трахаться. Мы будем, пупс. Давай немедленно задерни эти долбаные шторы и заползай на меня.– Представляю, как ты станешь чудно пахнуть после недели такого пост
Браналь, вот как ее звали. И свое первое убийство она совершила в семь. Защищаясь. Поначалу. Она была первенцем в семье альфы Хильдегу, но стала разочарованием и изгоем. Кому нужна такая? Повитуха матери выкинула ее, даже не обтерев, как мусор – зачем тратить силы на ущербное дитя. Браналь подобрала и выходила бездетная, слегка чокнутая самка из низшей касты стаи, жившая на окраине и отиравшаяся возле дома альфы в надежде получить какие-нибудь объедки. И жила бы она себе жалко, но тихо, если бы не бесконечные издевательства окружающих, главным зачинщиком которых был ее родной брат, появившийся на свет через одиннадцать месяцев после нее сильным и здоровым. Идеальным. Он и получил семейное имя Хильдегу, потому что именно ему предстояло стать наследником альфы и следующим вожаком стаи, которая столетиями не сменяла своего названия, законов и правящего семейства. Когда ее брат подрос, он стал преследовать Браналь, стоило той только высунуться из ла
Риэр оказался совершенно прав по поводу намерений Хильдегу. Я еще не успела даже покинуть пространство между зыбкой дремой и крепким сном, когда на меня обрушился первый удар. Словно два огромных тяжеленных кулака одновременно саданули по моим ушам и вискам, стремясь, очевидно, сокрушить череп. Ясно: больше никаких вежливых уговоров, они же запугивания, нападений в качестве устрашения ради склонения к почти добровольному подчинению и прочих полумер. Меня пришли прикончить. Умею я достать нелюдей и вызвать в них сильные эмоции с криминальным уклоном.Черт, у меня же во сне нет, вроде, физической формы, отчего же этот удар почувствовался настолько реальным? Говорить, что я сразу же потеряла ориентацию, – глупость, ведь, собственно, какая вообще ориентация в пространстве грез, особенно когда оно не только твое, а долбаный проходной двор. Серая мгла вокруг, нет опоры под ногами, не понятно, где верх, где
– Ты тут жить остаться изволишь? – Риэр распахнул дверь в ванную, держа в одной руке уже открытую бутылку шампанского, а в другой – два бокала.Кажется, он решил сегодня быть непреклонно последовательным в несвойственном ему поведении. Вряд ли это было бы поводом для моих жалоб в любой другой обстановке, но сейчас ощущалось слишком уж сюрреалистичным. Так и лезло в голову, что он торопится успеть все эти романтические выкрутасы со мной, потому что другой возможности не будет. Или что это, типа, последние радости для приговоренной к смертной казни. Тьфу, ну лезет же в голову такое!– Я думала, ты ко мне присоединишься, – указала на ванну, грозно цыкнув на неуместные мысли.– На это нет сейчас времени, Рори. Все закрутилось быстрее, чем ожидалось, – ответил альфа, пройдясь по
Риэр буквально секунд десять слушал своего собеседника, а потом без единого слова сунул телефон обратно.– Ты собираешься лежать и пялиться на меня, Рори, или все же покажешь класс? – поддел он меня с улыбкой, но я сразу заметила, что прежнее выражение беззаботного веселья пропало из его глаз.– А ты против того, чтобы я пялилась?– Не-а, – Риэр, пружиня и чуть подпрыгивая, перебрался на мой батут и улегся рядом. – Просто у меня встает, когда ты смотришь на меня влюбленными глазами, и если именно этим ты и намерена дальше заниматься, то предлагаю переместиться куда-нибудь, где джинсы не будут так адски сжимать мой стояк.– Мне кажется, тебе стоит подумать о более свободных моделях штанов для наших следующих прогулок.
Сразу романтика у нас как-то не заладилась. Началось с того, что я реально некомфортно себя ощущала из-за покупки букета. Всегда считала, что девушки, демонстративно таскающиеся на прогулке со здоровенными вениками, оттягивающими руки, и вымученно улыбающиеся, только ради того, чтобы продемонстрировать окружающим, что их парни не скупердяи, выглядят глупо. Ладно еще одна роскошная роза, но не огромный букетище, который вознамерился купить Риэр. А может, я просто завистливая стерва. Никто из моих немногочисленных парней цветами меня не заваливал, вот и убедила себя, что не особо-то и надо и дурость это все. Да и вообще, Риэр с цветами – это как пингвин на экваторе: удивительно, но дико неестественно, что ли. К тому же, пока он его выбирал, дама-цветочница только что не облизала его, воркуя вокруг и стараясь всучить карточку с телефоном своего магазина на будущее. Идиотка, он, наверное, в первый и последний раз в жизни цветы покупает! А когда альф