Маша
Я, честно, не знала, как реагировать на такую резкую перемену в его настроении. Один звонок, и он закрылся от меня, отстранился, стал словно чужим. Как будто и не было сегодняшней ночи, как будто не он любил меня несколько часов назад.
Обиделась ли я на него? Наверное, нет. Даже точно -- нет. Закрываться в себе и не делиться своими чувствами и проблемами -- это мне хорошо знакомо. Тут я не могу его осуждать. Меня скорее задело то, что он мне не доверяет, раз совсем ничего не хочет рассказывать о себе. А ещё меня удивило то, что я обращаю на это внимание. Удивило и даже смутило. Ведь даже с девчонками такого не было, ну не хотят говорить и не хотят, их дело. А тут... Мне так хотелось знать о нём чуточку больше, только эти знания я хотела получить от него самого. Мне было это важно.
Ничего лучше, как закрыться самой, я не придумала. Раз ему нужно уйти, пусть уходит. То, что что-
Варвар На встрече я присутствовал чисто формально. Весь диалог вел Рома, а в конце подсунул мне бумаги на подпись. Когда мы вернулись в офис, он зашел за мной в кабинет и молча уселся напротив. - Свободен, - сказал я, не глядя на него. - Я, конечно, понимаю, что скрутить меня в бараний рог и вышвырнуть отсюда, ты можешь в считанные минуты, но всё же, рискну задать вопрос. Что случилось? Я смотрю на свои руки, сцепленные в замок и молчу. Может так поймет, что нехренлезть, куда не надо. Сидим минут десять, может больше. Молчим. И явно, Рома валить не собирается. - У тебя работы нет? - первым не выдерживаю я. - Есть, - спокойно говорит он. - Но она, как известно, не волк. А вот ты, убежать можешь, - потом, совсем другим тоном, с какой-то даже нежностью и сочувствием, как бли
Варвар Домой вернулся с целой кучей мыслей, все они разные и противоречивые. Эта каша в голове долго не давала заснуть. Только сейчас я понял, что мой отец не был алкашом в общепринятом понимании, когда человек бухает не важно где и с кем, лишь бы нажраться. Он пил всегда дома, всегда один. Он топил свое горе в бутылке, оплакивая любимую женщину. Наша квартира пришла в упадок, но там никогда не было пьяных сборищ. Утром, первым делом, заехал в магазин за одеждой и бельем. Прикупил "мыльно-рыльных" принадлежностей. Из еды не знал, что ему можно, взял по-минимуму. Вода, сок, фрукты. Спрошу, что можно, потом привезу и еды. Приехал в больницу. Отец опять лежал под капельницей. - Привет. - Здравствуй, сынок, - улыбнулся, обнажая почти беззубый рот. Пока я распаковывал продукты и вещи. В палату вошла медсестра, проверить капел
Рома Я вернулся к Саве. Он, убитый горем, сидел на полу на кухне, не реагируя ни на что. Присел рядом, почти соприкасаясь с ним плечом. - Я всё сделал. Обо всём договорился. Я так понимаю, поминок не будет, поэтому похороны завтра. - Он хотел рядом с мамой. - Ладно, решим. Сава замолчал. Я тоже молчал. Мне очень хотелось его обнять, хотелось забрать хотя бы часть той боли, что он сейчас испытывал. Но я крепко сцепил руки в замок и положил их на согнутые колени. Я помню, как увидел его впервые, еще на первом курсе. Тогда я ещё не знал, кто он. Он просто мне очень понравился. Его родинки над верхней губой до сих пор заставляют меня задержать на них взгляд. Помню, как высматривал его в столовой. Он всегда ходил с одним парнем, остальных словно не замечая. Потом я узнал о парнях, что открыли с
Рома Захожу на кухню. Сава стоит, прижавшись лбом к стеклу, а пальцами, вцепившись в подоконник, сильно, до белых костяшек. - Зря ты так, - говорю ему. - Что она сказала? - Ничего. - Не ври. Сладкая не из тех, кто промолчит. - Сказала, чтобы ты забыл о ее существовании. - Хорошо. Это правильно.Беру его руки и отцепляю пальцы от подоконника. Он не вырывается, не дёргается, просто позволяет это сделать. Разворачиваю к себе, обнимаю.- Ром, я больше не хочу любить, не могу, не хочу никого терять, - с болью в голосе говорит Сава, уткнувшись лбом в мое плечо. - Так больно, просто капец, - чувствую, как он сжимает в кулаках мою рубашку на спине. - Больше нет сил бороться. Я не понимаю, зачем я это делаю, они уже все там, по ту сторону, а я тут барахтаюсь и зачем-то живу. - Здесь Маша, - и я, мыслен
Варвар Забинтованные эластичным бинтом рёбра и лангетка, пока не сойдет отек на руке. А в пятницу приехать наложить гипс. Отличный подарок на день рождения. Хотя кому он нужен, если этот день не с кем отметить. Хорошо, хоть рука левая. Обезболивающие я пил только когда уже совсем было невмоготу. Рома смотрел с сочувствием и осуждением, но молчал. На работу я забил. В среду Рома привёз бумаги на подпись, теперь он официально совладелец с правом подписи и дергать меня не будет. Но не тут-то было. Приехав ко мне в пятницу, чтобы отвезти в больницу, он первым делом заставил идти в душ. - Ты себя видел? Варвар, это уже перебор! - ругался он. Да, я знаю, но мне настолько всё равно, как я выгляжу, что я даже к зеркалу не подходил. Почти все дни я тупо лежал и смотрел в потолок. И курил, много курил. Роме пришлось помогать мне р
Рома Моей выдержке можно позавидовать. Это казалось глупым, безнадежным, но я ловил кайф от его беспомощности, от того, что он во мне нуждался. Строил глупые иллюзии, готовя для него, глядя как он ест, сидя с ним за столом. Приобнимал, когда обматывал бинт вокруг его ребер. Вдыхал запах. Бывало, чувствовал себя ничтожеством и уродом, из-за подобных мыслей, но ничего не мог с собой поделать. Иногда я мечтаю, что встречу кого-нибудь, кто сможет переключить меня. Сможет собой затмить его образ в моей голове, в моём сердце. Но пока никому не удаётся это сделать. Да и я, не очень стараюсь. Как я не старался, но моя забота никак не могла исправить того, что творилось у него в душе. А разговор в парке окончательно подтвердил это. Он влюблён в ту девушку, и пытается защитить от себя. Готов страдать сам, но не подвергать её мнимой опасности. Знакомо? Да. Я тоже готов уступит
Варвар Наконец-то гипс сняли. Чувствовать себя снова двуруким непривычно, даже как-то, необычно. Рука ослабла, мышцы слегка атрофировались, но это ненадолго. Возможность всё делать самому конечно радует, но не настолько, чтобы вылезти из депрессивного состояния. По-прежнему ничего не хочется. Работаю только дома, на улицу почти не выхожу. - Так не пойдёт, - жужжал Рома в очередной раз. - С этим надо что-то делать. Ты думаешь, забудешь о ней, если будешь пялиться целыми днями в потолок? Пошли в клуб сходим, что ли... - Ром, отвали, а? - я хотел повернуться, но Шварц лежал на груди, а мне не хотелось его будить. - Я серьёзно. Отметим снятие гипса, и так затянули. Немного отвлечешься, развеешься. Только без мордобоя, - наставляет он на меня указательный палец. - То же мне праздник, - ворчу я. Но, как только Рома снова заводит свою шарманку, останавливаю е
Маша Это что, злой рок? В нашем городе клубов, как минимум, десять, а мы пришли в один. Или это судьба? Боже, Маша, какая судьба? Судьба увидеть шалаву на его коленях и умереть от ревности. О чём говорят у нас за столом, вообще не слышу. Не свожу взгляда с Варвара. Что я там говорила, не пущу, прогоню? Сейчас мне хочется только одного. Отодрать от него руки этой шлюхи. Заявить свои права. Боже, Маша, какие права? Кажется, у меня едет крыша. Артём что-то рассказывает о нашем путешествии, обнимает и прижимает меня к себе покрепче. Слов не разбираю, не могу оторвать взгляд от Варвара. Его рука, лежащая на бедре девушки,сильно сжимает его. Она улыбается и тянется к его губам, но он отворачивается, отстраняется, поцелуй приходится в щёку, а затем она засовывает свой язык ему в ухо. Обрисовывает им раковину, спускается к мочке, которую прикусывает. Всё это время он смотрит на меня,