Встреча с провидицей как будто что-то изменила в наших с Лизой отношениях. Удобно устроившись в беседке, мы разговорились, делясь наболевшим. Я узнала то, о чём раньше и не догадывалась, да и сама поделилась кое-какими секретами, хотя была искренне уверена, что прежде рассказывала подруге всё. Оказалось, что нет, я тоже что-то невольно утаивала. Наши посиделки напоминали детство, когда мы часами не могли наболтаться. Может быть причиной тому стало то, что провидица раскрыла кое-какие тайны? А может, мы таким образом неосознанно прощались, памятуя о словах старухи?
Не было смысла реветь, размахивать кулаками и голосить о несправедливости судьбы. Даже если и не всё за нас предрешено, то происходящее так или иначе зависит именно от нас и наших близких, искренне желающих нам добра, а там уж выходит то, что выходит. Прямо-таки наш с Лизкой случай.
—
Как я и предполагала мужчины действительно что-то уже разыскали. И понеслось. Моего участия побольшей части особо не требовалось, а вот Лиза постоянно была в разъездах. Я сходилас ума от одиночества, слоняясь по дому, изучая комнату за комнатой. Добралась и до библиотеки, потратив часа полтора только на то, чтобы понять, где и что хранится в этом огромном храме знаний. Периодически прогуливалась по парку, заглядывала в беседку на озере, надеясь ещё раз столкнуться с провидицей, но эти надежды не оправдались. Читала книги по этикету, стараясь тут же практиковаться, пыталась разобраться в дневниках Катрионы. В промежутках между делами я пыталась что-то выяснить у Лизы о происходящем. Но подруга зачастую появлялась во дворцеедва ли не в бессознательном состояниии всё о чём она могла думать в этот момент — это еда и сон.А я… Я всё больше расстраивалась, понимая, что она вот
И потекли бесцветные дни. Запретив служанкам раздвигать шторы, я не различала, утро сейчас или вечер. Мне приносили еду, к которой я почти не притрагивалась, потому что всё равно не различала вкуса. Не было желания выходить из комнаты, хотелось только спать, но и это не получалось —сон не приходил. Я лежала, пялилась в потолок. Наверное, стоило бы поплакать, но для этого нужны эмоции — злость, печаль, боль, в конце концов. Но ничего этого не было.Периодически ко мне заходил лекарь, едва ли не насильно вливая в меня какие-то настойки. Никакого эффекта это не приносило, и даже его хвалёная магия не помогала. Порой служанки сообщали о визитахСлавиэля или Леонеля, но те так и уходили ни с чем. Общаться с ними я не хотела, лелея, какую-то нелогичную, детскую обиду за то, что они помогли Лизе уйти. Сколько времени я провела в апатии? Не знаю. А потом…
Лерирей? О, да… Это полный лерирей. Вот прямо полнейший! На меня из зеркала смотрел самый настоящий, часто поминаемый русским народом всуе северный зверёк. Та же умиляшная мордочка, те же ушки, лапки, шикарный хвостик, и… Крылья! Вот так и подкрался ко мне крылатенький песец! Плюхнулась на пушистую попку, сижу, глазею в зеркало. Повернула чуток мордашку так, потом сяк. Милаха! А усики какие!!! Ушки пушистенькие, попробовала ими пошевелить: прижала, затем встопорщила. Лапку приподняла, рассмотрела одну, затем другую. Махнула хвостиком. Пушистый! Красота! Встала на все четыре лапки, повертелась вокруг своей оси. Хороша, плутовка. Особенно крылышки: при развороте довольно большие, белоснежные, хотя мой мех местами отливает серебром. И главное, они, то бишь крылышки — пушистые!!! Интересно, а я летать умею? Взгляд невольно потянулся в сторону оставшейся закрытой балконной двери. Таковая тут имелась, да. Но не
Злость придала сил и помогла справиться с обаянием кружащего вокруг меня лерирея. Жаль, что при этом не удалось наладить работу вестибулярного аппарата и скорректировать действия конечностей. Ещё и этот чёрный не улетает, словно специально дразня сидящего внутри меня зверя, так и норовящего вновь вырваться наружу, подавить моё сопротивление, подчинить. Мне катастрофически необходимо срочно остаться наедине с собой и в спокойной обстановке, без отвлекающих манёвров,наладить отношения со своей второй сущностью. Иначе, боюсь, момент будет упущен. И самое обидное в том, что крылья уже болят, а спину и вовсе сводит от непривычной нагрузки. Держаться в воздухе с каждой секундой становится всё сложнее и сложнее, а вниз спускаться страшно — вдруг этот чернявый не зря тут крутится, вдруг пометит? Я ведь так и не знаю, как это происходит. Да и как поведёт себя мой зверь после того как окажется на твёрдо
Видимо сказались физические нагрузки и нервные потрясения минувшей ночи — всё тело болело настолько, что сейчас у меня не было сил даже на то, чтобы доползти до колокольчика и вызвать служанку. Но есть хотелось жутко, и ещё в ванну, смыть грязь чужих воспоминаний о былых «метках». Вообще, это понятие оказалось совсем не таким, каким я могла его представить. В моём понимании — один раз поставил метку, не важно уж, как именно, и тем самым обозначил принадлежность, чтобы другим неповадно лезть было. Здесь же всё совсем иначе. Тут, самцы добиваясь внимания самочки и отбивая право на случку, вступали с лериреей в близость, после чего на её ауре отображался некий след, именуемый «меткой». Если лерирее понравилось происходящее, то в следующий раз она была уже более дружелюбна к этому партнёру, если же нет — то больше не подпускала его к себе. Как итог, самцу требова
Я даже зависла на время в задумчивости: стоит ли оставить всё как есть и продолжать вызывать недоумение прислуги? Или же поговорить тет-а-тет с каждым? В конце концов, для столь большого дворца их не так уж и много — включая садовников и поваров, наберётся от силы человек двадцать пять. Думаю, можно лично переговорить с самыми приближёнными к Катрионе, с той же Кларой, к примеру, а потом собрать весь персонал и пообщаться уже со всеми. Решив не откладывать разговор в долгий ящик, я дружелюбно улыбнулась помогающей мне одеваться Кларе и произнесла: — Понимаешь, я не Катриона… Говорю, а у девушки, вместо удивления, лишь бровка иронично приподнялась. Хм… Выходит, она знала о подмене, но не подавала вида? Решила позабавиться, наблюдая за тем, как я выкручиваю
Артемилиан давно ушёл, а я всё никак не находила себе места от злости и раздражения. Вот что за мир?! Как во-вторых ипостасях метки всем самкам без разбора ставить, так это нормально, а если вельхора замуж не спешит, то тут же на неё вешают ярлык шалавы! Да кто он вообще такой, чтобы говорить мне такие вещи? Ещё и на «ты» посмел перейти. Да он… Он, будет последним, за кого я выйду замуж, даже если все мужики вокруг напрочь переведутся! Так я и рассуждала, пыхтя как паровоз. Сама того не заметив, выйдя на улицу, стала нарезать круги по парку. — Екатерина! — выдернул меня из раздумий заставивший сбиться дыхание голос бирюзовоглазого. — Уууууу, — едва слышно простонала я и обернулась. Чёрт! Ну разве можно мужику быть настолько красивым? Вот, опять ноги подгибаются, а вн
Стоит ли сомневаться, что все мои мысли были озвучены? — В промежутках будешь тренироваться вызывать ипостась, — поддержала мой план Элиза. — Только надо определиться с очерёдностью, а то слетятся как мухи на… Ну ты поняла, — задорно сверкнув зеленющими глазищами, усмехнулась девушка. Вот и встал главный вопрос. Двоих претендентов я помню лишь по воспоминаниям Катрионы, да и то смазанно. Не воспринимала она их как потенциальных партнёров, не оценивала. Решили поставить их посередине между уже более или менее известными. Первым назначили Леонеля, как зло далеко не наименьшее, но хоть немного понятное. Затем некоего Михаэля, смуглого брюнета с заострёнными и какими-то хищными чертами лица. За ним — прозрачноглазого лиса, которому, будь моя воля, я бы и шанса не давала, но согласно здешним обычаям проверка если и назначалась, то в равной мере всем участникам отб