— Да вы мне скажете, наконец, что происходит? — вспылив, окрысилась наконец Лидка, напоминая нам всем простую истину, что будь ведьма хоть сто раз врачом и целительницей, она всё равно ведьмой и останется.
— Скажем, — прохладно согласился Макс. — Эти женщины были убиты в вашем городе за последние десять месяцев.
— И вы… — Шипурина пошла пятнами, стиснула челюсти, успокаиваясь, а потом снова попыталась вытолкнуть из глотки слова, которыми давилась, — И вы думаете… Подозреваете… что я…
Она коротко рассмеялась, и подышала открытым ртом — как будто этот
Это прозвучало… жестко.Злоупотребления, наказания…По коже пробежали мурашки, но вовсе не от страха. Знакомое тягучее, тянущее чувство поселилось в животе и ниже.Макс злился всё сильнее, хотя сил держать себя в руках. А я, чувствуя скрытую за внешнем спокойствием злость... заводилась.Чем спокойнее становилось его дыхание, чем сильнее сжимались пальцы на руле, тем сильнее разбирало меня животное какое-то желание. Собиралось томлением в промежности, делало чувствительной грудь, заставляя обостренно ощущать прикосновение белья. Обволакивало. Вынуждало чутко ловить его запах, и этот запах, сух
— Ксюша, давай на будущее без таких игр, — попросил Макс, вернувшись из душа.— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась я, раскинувшись на кровати и прислушивалась к своим ощущениям. — Отлично же получилось!Ощущения говорили, что меня прокрутили в бетономешалке.— Без игр вокруг работы, — внес поправку Макс, дрогнув углами губ.— Зануда. Только о работе и думаешь! — прокурорским тоном пробормотала я, одновременно сладко потягиваясь.На сон на
Лопаты бодро вгрызались в слежавшуюся за семь с лишним месяцев землю: подручные Ксюшины оказались парнями крепкими, да и работали споро, не имея желания растягивать сомнительное удовольствие. Ксения демонстративно стояла у них над душой, давая понять, что расслабиться не даст, и делая вид, что предстоящие действия её нисколько не тревожат.А я… я испытывал смутное беспокойство.Вот только никак не мог вычленить его причину — и от того раз за разом сканировал окружающее пространство, каждый раз с досадой признавая, что крапивинское кладбище на редкость приличное, прямо образцово-показательное.Но царапающее
Ксюша напряглась, “задавая вопрос” нашей “свидетельнице”, и усилием воли удерживая концентрацию на ответе — и земля кладбища перед нашим общим мысленным взором расцветилась загорающими и гаснущими метками ритуалов.Вот отмерцал след проведенной сегодня эксгумации. Вот волной прошел обряд магической зачистки, затопив землю в границах кладбищенской ограды от края до края. А потом… Искры вспыхивали и исчезали — оставаясь выжженными в моей памяти. Всё будет нужно досконально проверить и исследовать, но на первое время понимание, что и где искать, очень облегчит задачу.Я вглядывался и вглядывался в открывшуюся картину, чтобы надежнее утвердить ее в памяти — и потому не сразу заметил, как сбоку от меня подкосило
— Окрошка, что ли?— Угу.— Это ты зря, — с бывалым видом предрекла я, — Мы из-за рецепта передеремся!— Я тебе уступлю, — ухмыльнулся Макс.— Нет, дорогой, я уже настроилась!И, на пару оборжав бородатый анекдот, мы вполне мирно поделили работу: Максу достался редис, а я, бдительно отодвинув подальше от инквизитора клубнику, крошила огурцы.— Я написал в О
— Слушай, — внезапно осенила меня мысль, и я с радостью ухватилась за возможность сменить тему. — А как ваши специалисты на кладбище работать будут? Там же одних только потревоженных могил черт знает сколько, и каждую нужно раскопать и исследовать… неужели будут как мы, по ночам ковыряться? Как это вообще делается?..— Как, как… — Макс хмыкнул тоже с облегчением. — Как обычно. Сегодня объявится меценат, который пожелает благоустроить ваше кладбище за свой счет, быстро нагонит туда людей и начнёт работы. И под прикрытием частично строительной техники, частично отводов глаз, специалисты оперативно всё проверят и свалят.—…а потом у мецената внезапно закончатся деньг
— Я увидела овощ, — емко охарактеризовала я свои впечатления от посещения палаты четыреста пятнадцать. — Медсестра, с которой удалось разговориться, утверждает, что посетители у Больца бывают редко: раз в неделю его навещает жена, иногда с кем-то из детей, чаще всего со старшей дочерью. Раньше, вроде бы, визиты наносили еще и родители, но их давно уже видно было. Я представилась знакомой семьи и поинтересовалась, не было ли в последние месяцев девять изменений в состоянии? Мол, вокруг бедной женщины трутся какие-то подозрительные личности, желая выудить последние деньги. Медсестра очень удивилась — откуда там деньги? По наблюдениям медперсонала, семья Больца живет очень бедно.
Мне хотелось схватить ее за плечи, трясти и орать: “Очнись! Очнись, это ты — жертва нападения сорвавшегося с резьбы психически неуравновешенного парня, это ты, ты пострадавшая сторона!”.Макс был прав, что запретил мне раскрывать рот.Это идиотское расследование меня доконает: слишком много ненужных эмоций оно принесло в мою размеренную, приятно-прохладную жизнь.Нет, надо скорее всё это заканчивать, и возвращаться к привычному ритму, в котором есть место мне, магазину и умеренно-злобным добрым делам.— Аня. Расскажите нам про нападение, — мягко попросил Соколов. —