Беда не приходит одна. Длинный, скучный, тоскливый понедельник закончился тем, что меня заперли в конторе.
С утра ко мне забежала Светка. На ней были новые лосины - фиолетовые, переливающиеся, и она вся сияла. Потому что когда она заносила свежую почту Олегу Васильевичу, он сделал комплимент ей, ее лосинам, ее ногам и ее умению выбирать вещи, подчеркивающие в ней самое лучшее. В общем, как я поняла, наш президент весьма изобретателен в умении делать комплименты. Во всяком случае, он очень успешно изображает искренность.
Светка нежно прощебетала, что в пятницу все, кто захочет, поедут в гостиницу "Подмосковье", где сотрудники "Интеркома" отличным уик-эндом смогут закрепить двухмесячное тунеядство. Светлана взяла с меня обещание, что я научу ее играть в большой теннис - ведь это ей просто необходимо, чтобы попрыгать на корте в мини-юбке перед Олегом.
После Светки ко мне заглянул Вадим. Вот кем бы следовало заняться Светке, а не тратить нежную юность на сорокалетнего старца Олега Дроздовцева. С Вадимом мы работали в тандеме, он довольно ловко обращался с компьютером
Макетировал рекламные тексты, сочиненные мною, украшал их картинками и выдавал все с лазерного принтера. Получалось очень красиво.
Вадим (всего 24 года - какая все-таки я уже старуха!) был очень хорош собой, но когда я спросила у Светки, почему она не обратит на него внимание, она возмущенно замахала руками и сказала, что он закомплексованная тряпка и никогда не сможет защитить.
Вадим действительно был очень застенчив и мягок. Длинная темная челка все время падала на правый глаз, в то время как затылок был коротко подстрижен. Картину дополняли очень черные густые брови и ресницы, щеки часто пылали детским румянцем (особенно когда к нам в кабинет заходил Олег Васильевич - его Вадим, как я подозреваю, побаивался). Если бы внешность была главным критерием, по которому я распределяю дозы своей благосклонности между отдельными мужчинами, то я давным-давно уже влюбилась бы в Вадика. Увы, единственный мужчина, пользовавшийся моей благосклонностью, ушел вчера из дома, хлопнув дверью и даже не взяв с собой любимую бритву с плавающим лезвием.
Вадим так же мало бывал в офисе, как и все мы. Он заходил на пару часов, заглядывал ко мне поболтать, к Олегу Васильевичу - засвидетельствовать почтение, и исчезал. Его личная жизнь была скрыта от общественности мраком неизвестности, но, по утверждению Светки, любимая девушка или просто подружка в ней пока не фигурировала, что было странно для обладателя такой внешности и шикарного "опеля". Задумчивость и молчаливость Вадима, а также склонность к долгому и мечтательному разглядыванию листиков за окном делали его приятным и ненадоедливым в общении. Ту небольшую работу, что перепадала нам в этой конторе, мы делали быстро и с намеком на истинный профессионализм. Поэтому и отношения у нас установились необременительно-приятельские. Когда нашим биоритмам случалось совпасть, и мы выходили из офиса вечером в одно и то же время, Вадим подбрасывал меня домой. Машину он водил артистически-небрежно. Один раз он подарил мне итальянский "Журнал для настоящей женщины". Юный льстец, подумала я тогда.
Так вот, в то утро, после того как ушел Вадим, я долго сидела в прострации. Любимый человек пробил брешь в моем самолюбии, я мечтала о мести.
Сначала я пыталась проанализировать, что такого во мне было неудовлетворительного, раз потребовалась замена. Потом я четвертовала разлучницу и растерла в порошок остатки ее мерзкого тела. Удовольствия мне это не принесло никакого, к тому же начала трещать голова, а на глаза постоянно наворачивались слезы обиды и бессилия. Не хватало еще, чтобы меня застали в кабинете, орошающей слезами компьютер. Компьютеру это будет вряд ли полезно, моей репутации "деловой и собранной женщины" - тоже. И я решила развеяться и сходить к Эванжелине.
Эванжелина работала в косметическом кабинете гостиницы "У лукоморья", занимавшей небольшое здание в псевдорусском стиле. Постояльцев здесь угощали пельменями, заливным языком, кулебякой и блинами с красной икрой.
У Эванжелины была небольшая комната на первом этаже, где сверкали белизной раковины, и на полках сумрачно переливались фиолетовым, розовым, изумрудным цветом дорогие флаконы. Интересно, что иностранки, останавливавшиеся в гостинице, к Эванжелине не заглядывали. Может быть, их пугала Эванжелинина невосприимчивость к английскому языку, а может, их кожа просто не нуждалась в услугах косметолога. Хотя в своем деле подруга достигла вершин мастерства и могла сделать съедобной даже самую последнюю страшилку. Эванжелина взбивала физиономии жен богатых бизнесменов как сдобное тесто, накладывала бельгийские маски и теплый парафин, массировала скалочкой на шарикоподшипниках. Ее ценили, к ней записывались за неделю и дарили презенты.
В обеденный перерыв у Эванжелины было пусто, она размещала на полочках в геометрическом порядке банки с кремами, а на диване сидела надутая Катюша. Ага, я ведь обещала провести культбеседу с ребенком!
С Катюшей мы дружили, так как растили мы ее с Эванжелиной совместно. Она была серьезна и вдумчива, много читала и многое из прочитанного даже запоминала. В школе их учили английскому, немецкому, основам маркетинга, машинописи, делопроизводству, компьютерной грамотности и еще много чему. Она уже вполне сносно болтала на двух языках, стучала на машинке десятью пальцами и знала наизусть половину Пастернака. Кроме того, Катя обещала через два года превратиться в феноменальную красавицу и затмить свою престарелую мамашу.
- Катя, Катерина, эх, душа, до чего ты, Катя, хороша! - невесело просипела я (вокальными данными никогда не отличалась) надутому ребенку. Мне и самой сейчас было тоскливо, а вот еще необходимо восстановить мир в семье.
Проштрафившаяся Эванжелина на цыпочках уползла за дверь.
- Ну, Катя, рассказывай, что у вас опять произошло, и почему ты третируешь свою изумительную мамочку?
- Я не хочу, чтобы мою маму обзывали проституткой!
(Кстати, белое платье в горошек было просто великолепно. Я его прекрасно помнила. Оно не скрывало в Эванжелине ничего, что могло бы эстетически порадовать окружающих. А у Эванжелины любой сантиметр поверхности тела волнителен до спазм в горле).
- Девочка моя, скажи, кто конкретно ее так назвал?
- Фамилии, что ли, сказать? Ну, Копылова, Берг и Шишкова.
- Так. А кто у них ходил на собрание?
- Кто... Тоже мамы и ходили.
- Вот! - победоносно восклицаю я. - А хоть одна девочка, чей папа присутствовал на собрании, тебе что-нибудь сказала?
- Не-е-т, - озадаченно протянула Катя, хлопая глазами.
Попалась, малышка! Хотя и изучает основы маркетинга, а все равно - глупый ребенок. Сейчас я ее дожму.
- А ты задумывалась, почему так произошло? Популярно объясняю. Папы, придя с собрания, оглядели своих потрепанных боевых подруг – худых и страшных или, наоборот, жирных, похожих на тюлених, и что сделали папы? Папы вспомнили твою роскошную маму, произвели мысленное сравнение, ужаснулись, убедились, что в молодости они были непроходимо тупы… И промолчали! А что сделали мамы, побывавшие на собрании? Израненное самолюбие не позволило им промолчать - они забурлили, закипели, как суп харчо, забытый на плите. Они поделились с мужьями, в каком неприличном виде, «почти голая» пришла на собрание «эта Корсакова». Их куриных мозгов не хватило, чтобы понять: уж теперь их мужья не пропустят ни одного собрания. А возможно, даже станут инициаторами внеплановых субботников по ремонту класса… Все это, Катерина, просто мелочная женская зависть. А ты можешь гордиться своей мамой. Эванжелина - безупречное творение природы, но божественная внешность и изумительная фигура - это еще не все. Твоя мама удивительно добра, и в чем ее можно упрекнуть, так это только в чрезмерной доверчивости.
Все! Уйду из "Интеркома" и стану адвокатом.
- Я ведь ее очень-очень люблю, - сказала Катя.
Кажется, мне поверили.
После того как я отправила ребенка домой поразмышлять над моими разумными доводами, появилась Эванжелина. Глаза у нее были на мокром месте.
- Я подслушивала. Танюша, ты настоящий друг...
Я вернулась от Эванжелины и после обеда закрылась у себя в кабинете. Мне было грустно и одиноко. Читала "Коммерсантъ", рисовала на бумаге мрачные картинки. И досиделась. Когда около шести вечера я спустилась вниз, красная лампочка говорила о том, что дверь уже поставлена на сигнализацию.
Я уныло побрела обратно к себе. Перспектива провести ночь в кресле совсем не радовала, дома тосковал некормленый кот. Я подумала, что если отыскать телефоны охранников, то они приедут и вызволят меня. Проходя мимо кабинета Олега Васильевича, я обнаружила, что дверь не заперта.На огромном полированном столе светлого дерева стояла, как и в других кабинетах, айбиэмка. Здесь же громоздились стопки документов, лежали книги в ярких обложках (творение Кэртиса тоже присутствовало - кажется, для "Интеркома" эта книга являлась настольной). Я уселась в кожаное кресло и задумалась.Вот предоставляется случай удовлетворить свое любопытство. Возможно, компьютер Олега хранит какие-нибудь интересные сведения. Может быть, я сумею наконец понять, как можно делать большие деньги, не особенно напрягаясь. Вероятно, компьютеру доверена тайна, откуда, из каких источников поступают в нашу заурядную контору грандиозные суммы средств, обеспечивающих наше безбедное существование…
На следующий день, во вторник, часов в десять я подождала, пока в коридоре послышатся голоса, и инсценировала свое прибытие на рабочее место. Дамы из отдела маркетинга не без удовольствия посочувствовали мне за слегка помятую физиономию и круги под глазами.Вскоре прибежала Светка с кислой физиономией и затравленным взглядом и поделилась своей бедой.- Танечка, меня, кажется, уволят! - трагическим шепотом сообщила она. - Вчера Олег распечатывал на своем принтере какой-то длинный договор, ему позвонили, он отдал мне ключи от кабинета, поручил допечатать и вырубить компьютер. А я забыла закрыть дверь! А сегодня он, яростный, как буревестник в грозу, налетел на меня и чуть не размазал по автоответчику. Я думала - все, убьет, умру девственницей. Он орет, что с компьютером что-то случилось. А я распечатала договор и слиняла следом за ним. Кабинет, проклятье, не закрыла. А нечего ключами разбрасываться. Но неужели кто-то что-то спер! Но кому это надо - ведь легко докопаться?
В пятницу мы со Светкой встретились на перроне. У обеих из спортивных сумок торчали рукоятки теннисных ракеток. Но Светка, полагаю, еще захватила с собой три набора косметики, фен для волос, спиральные бигуди и пятнадцать килограммов бижутерии - кажется, она решила использовать уик-энд, чтобы нанести сокрушительный удар по Олегу Васильевичу.За все время работы в редакции мы только один раз выехали всей конторой в дом отдыха. Интеркомовцы делали это каждые два месяца, капиталисты проклятые (я никак не могла отделаться от привычки постоянно сравнивать: как было на предыдущей работе и как сейчас). И хотя сейчас было просто великолепно, шестое чувство подсказывало мне, что этот рай не надолго и когда-нибудь все же придется вернуться к ежедневному вкалыванию и ущербной зарплате. Это навевало тоску.Светлана в ожидании электрички тараторила безостановочно. Она говорила мне, что Олег будет обязательно - а это самое главное; что в гостинице превосходный повар, его фирменное б
Несчастная Светка рассчитывала провести рядом с обожаемым Олегом целых три дня, а он, бесчувственный пылесос, притащил с собой жену. Марина, кстати, не караулила мужа, как делают некоторые жены, завидев в окружении супруга симпатичную мордашку. На Светкино кокетство и откровенное заигрывание с Олегом она никак не реагировала и с мужем, похоже, почти не разговаривала.После ужина мы с Мариной под влиянием спонтанно возникшей взаимной симпатии решили прогуляться в лесу.- Лето как в Италии, - говорила она, пока мы шли по песчаной дорожке между елей и берез. - Тишина, солнце и необыкновенно прозрачный воздух.- Вы были в Италии?- Мы прожили там полгода. Удивительная страна. С одной стороны древние развалины, напоминающие о вечности мира и кратковременности нашего пребывания в нем. Казалось бы, и люди там должны быть постоянно погружены в себя, размышляя о вечности. А с другой стороны - жуткая итальянская экспансивность, суета... Смеются, рыдают, женщины без
Если шампанское, вылитое на ВэПэ, я назвала неприятностью, то событие, случившееся на другой день, было просто катастрофой.Во время воскресного завтрака отсутствовали Олег и Вадим. Странное сочетание, подумали мы. Олегу, положим, совесть не позволяет показываться нам на глаза, но почему скрывается Вадим?Через полчаса, однако, выяснилось, что наш неугомонный шеф приготовил сюрприз похуже субботнего. После завтрака, когда я уселась в кресло и решила немного поразмышлять о том, как вернусь в Москву и возьмусь за ум - раскопаю сенсацию и напечатаю в газете классный материал - со стороны корта раздался жуткий визг.Оказалось, Светлана пришла на корт поупражняться, мячик перелетел через стену, она отправилась его искать, но нашла кое-что покрупнее и потяжелее теннисного мячика. За бетонной стеной на дорожке, уходящей в лес, лежал лицом вниз Олег Васильевич. Его затылок и воротник спортивного костюма были залиты уже спекшейся кровью. На Олеге не было кроссовок, и из-
Дома меня встретили соскучившийся Антрекот и тишина. Следов возвращения любимого мужчины я не обнаружила. Антрекот выгибал спину, пытался взобраться на меня с поцелуями и однозначно подмигивал в сторону холодильника. Я достала ему кильку - пусть хоть у кого-то будет праздник. И пошла звонить Эванжелине.Она отвечала сонным голосом - спала, крыска, пока у меня тут такие события.- Эванжелина, моего шефа укокошили, - выложила я сразу, не редактируя, не делая поправок на детскую эмоциональность и восприимчивость подруги.- Где же ты теперь будешь работать? - сонно промяукала Эванжелина. Она, по-видимому, так и спала прямо на телефонной трубке.- Ты, пожалуйста, просыпайся. Приходи, я все тебе расскажу.- Ой, тут так хорошо, и вставать неохота. Он сильно пострадал, твой шеф?- Не знаю. Кажется, у него испорчен только затылок. Но он ему больше не пригодится.- Как же он будет теперь без затылка?- Эванжелина, он же умер!- Ка
Эванжелина, Эванжелина, мне так надо с тобой поговорить, а ты шарахаешься по американским выставкам! Конечно, единственный ребенок требует внимания и его надо воспитывать (хотя еще не известно, кто кого воспитывает), но я ведь у тебя тоже одна-единственная!В среду по повестке я явилась в прокуратуру.Алексей Степанович принял меня в кабинете, напомнившем редакцию. Точно так же здесь стоял запах нежилого помещения, в углах были свалены папки с завязками, разбухшие от бумаг, старая мебель и обшарпанные оконные рамы довершали картину запущенности.- Слушайте, Татьяна, что я вам расскажу…Алексей Степанович смотрел не на меня, а в окно. А я сидела у стола на деревянном допотопном стуле с дерматиновой обивкой.- Представьте себе девушку из подмосковной провинции – она работает в заштатной конторе и получает мизерную зарплату. Ей очень хочется красивой жизни, шмоток из валютных магазинов и круизов по Средиземному морю. Еще больше она
К груди Вадим прижимал газетный сверток.Боже, ну почему все идут ко мне?- Таня, я не ел три дня.- Же не манж па сис жур. Заходи, беглец…После того как Вадим, тихо смущаясь, съел все, что было у меня на плите и в холодильнике, я небрежно спросила:- В свертке - кроссовки?Он кивнул.- Так это ты убил Олега?! - не поверила я.- Таня, я его не убивал, - хмуро ответил Вадим. - Я не знаю, зачем я снял с него эти проклятые кроссовки, то есть... я, конечно, могу объяснить... хотя я и сам... я и сам не совсем разобрался... Таня, я не хочу, чтобы на меня повесили это убийство! Я не убивал его!- Вадя, да не волнуйся ты так. Я ни за что бы не поверила, если бы ты начал утверждать обратное.Вадим сидел, опустив глаза.- Знаешь, я любил Олега.- Что ж, если глубоко не копать, то внешне он был очень не плохой парень.- Нет, я не про это... Я любил его... ну... как мужчину.Я дернула