Ноги совсем не хотели идти, но я шла, буквально заставляя себя. А что делать, когда тебе смотрят в спину и ожидают, что упадешь? Только шуровать вперед. Зашла в магазин и купила сок. Вышла и поняла, что никуда я идти не хочу, и обедать тоже. Настроения совсем не было.
Все мои мысли были о том, кто такой Строгов? А, действительно, все так, как кажется? В голове кружилось столько вопросов, и не знала, что думать. И если учитывать, что Давыдов смущен, а это нелепое чувство ему не свойственно, то пребывала в отчаянии. Прошла в сторону стадиона и села на трибуну, заостряя внимание на беговой дорожке. И ведь казалось, что все нормально, но пришел Давыдов и посеял зерно сомнения. Может, не обращать и наплевать? Но как, ведь я все больше и больше тянусь к этому человеку?
А что Стас? Он просто предложил жить вместе… помочь с работой и с садиком. Пока вроде так. Но кто его осудит, если такая жизнь с решением чужих вопросов надоест ему? Он же не говорил про брак. Да и како
Вырвала руку и пошла вперед, чувствуя, как меня трясет. Хоть бы раз нормально поговорили. Нет. Всегда в одном репертуаре. Баба базарная, а не учительница.Детей на улице не было, поэтому вошла в здание. Дверь оказалась не закрыта. Разулась и увидела Елену Метрушину – полную женщину лет сорока. Она собирала вещи сына и ругала его, гневно выкрикивая, употребляя нецензурные слова, потому как малыш ежедневно устраивал «сюрпризы», и позорил перед воспитателями. Так кричала на него, что он вздрагивал и пытался сбежать, закрывая голову руками.Вот мать… Стерва. Неудивительно, что он до сих пор не ходит в туалет. Затыркала и запугала. И так каждый раз.Очевидно, я замерла, наблюдая эту картину, поэтому она повернулась и процедила:– Вы что-то хотели?Конечно, можно было и промолчать, но я ведь не умею, за что меня и не любят. Не могу я мимо пройти, если вижу беспредел.– Да, хотела. Ваш сын постоянно приходит в д
12 апреля, пятницаОсматривала дом, наблюдая, с каким недовольством старая женщина смотрит на меня. Худая, скрученная с прищуром серых глаз в длинном платье, которое тащилось по полу, подметая пыль, а на улице собирая грязь. Она ходила за мной, не оставляя ни на секунду, и раздражительно кривила губы. Повернулась к ней и вежливо спросила:– Когда…Суханкина перебила мой вопрос и ворчливо буркнула:– А где муж-то? Я вот не люблю, когда женщина сама пытается доказать миру, что лучше всех. Мужик он и есть мужик – глава в семье. Непорядок, что женщина пытается доказать и строить из себя мужеподобное существо.Пораженно уставилась на нее, теряясь на секунду, а потом выдала:– Умер. Живу одна с двумя детьми.– Ой, горе какое! – запричитала она, кивая, подпирая ладонями подбородок. – Крепись! Мой первый тоже рано помер – пьяного трактором перерубило. А вот
16 апреля, вторникСмотрела на улицу, дожидаясь, когда закончится собрание, чтобы переговорить с Сусиковым. Время пришло и пора сказать, что собираюсь увольняться. В последнее время он стал довольно нагл и весел, считая, что раз я молчу, то решение будет положительным. Посмотрела на часы и направилась в кабинет.Пока шла, думала, как все замечательно. Завтра большую часть вещей отвезем к родителям, и как раз познакомлю их со Стасом. А в Москву – каждому по сумке. На первое время.Сейчас хотела отдать заявление, а завтра ключи от дома. Откладывать нельзя. Нужно было заканчивать со всеми вопросами, чтобы спокойно переезжать.Постучалась и вошла в кабинет, зная, что после собрания, ему лень даже пригласить войти. Обычно потом собирался и уезжал домой, чтобы успокоиться после непонимания и недовольств работников.– Егор Петрович, можно?– Да, Анечка, тебе всегда можно. С огромным нетерпением ждал,
Поздно вечером, когда уже все сидели за столом и ужинали, Олег вдруг встал из-за стола и подошел к Стасу. Обнял его и сказал:– А я не против, если ты будешь нашим папой.Чуть со стула не свалилась, с огромным возмущением вглядываясь в лицо сына.– Олег, – проговорила, намекая, что не нужно ему было говорить. Но разве ребенку объяснишь? Нет.Стас обнял малыша и, посадив на колени, взъерошил волосы и сказал:– Ань, все хорошо. Я буду счастлив, если у меня появится такой замечательный сын.– А я? – воскликнула маленькая дочка. Спрыгнула с зоны и побежала к нему, пытаясь залезть на коленки, но брат мешал.Строгов усадил ее и довольно выдал:– Конечно! Как без такой красавицы?Стас обнял их, и они счастливо заговорили, как птенцы, греясь в тепле рук.Я же была в растерянности. Совсем не знала, как быть. Считала, что Стас может подумать, что это я им сказала. Не хотелось, чтобы
Когда услышала звуки, быстро бросилась на улицу. К воротам подъехало несколько машин, в том числе и Сергея. В машине Стаса сидел неизвестный мужчина в форме, поэтому на мгновение застопорилась, не зная, что и думать. Я бросилась к Сергею, и когда добежала, заметила на пассажирском сидении Строгова. Застыла на месте и смотрела, как он осторожно выходит, открывая рукой дверцу, отмечая, что плечо пуховика в крови. Бросилась к нему и, не прислоняясь, прошептала:– Боже мой… В тебя стреляли. Сумасшедший, зачем же ты поехал?– Все хорошо. Пуля чуть задела, – выдавливая улыбку, подбодрил он меня. – Главное, что теперь Давыдов за все ответит.Осторожно обняла его за шею, дрожа всем телом. Эмоции зашкаливали, была счастлива, что он жив. С нежностью всматриваясь в любимые уставшие глаза, попросила:– Пойдем домой? – мужчина сделал шаг ко мне, но скривился, поэтому испуганно выдала: – О боже! Нужно в
Старалась заглушить эмоции. Выдавила улыбку, чтобы Сергей не понял моего состояния, и просипела:– Приятного аппетита!– Спасибо, но все лишнее, люблю просто чай – горячий и крепкий.– И что потом? – выдохнула, но уже не смотрела на него. Не могла. Судорожно вытирала кровь от пореза о чистую марлю. Как знала… не упаковала в аптечку.И вообще… зачем я все упаковывала?– А потом случилось то, что есть. Оказывается, бывают чудеса! И теперь вы не одна с детьми, есть сильное плечо. И Стас, наконец, нашел свою вторую половину, а то совсем помешался на своей работе, – весело заявил он, пока не посмотрел на меня.Вероятно, на мне не было лица, потому как мужчина нахмурился и, очевидно, предположив, что сказал лишнего, виновато выдал:– Ой, да вы не берите в голову! Главное, что сейчас…– А что сейчас? – уточнила у него, до боли сдавив пальцы, с
30 апреля, вторникСмотрела в окно, удивляясь скверной погоде. Позавчера тепло, а сегодня вновь пришлось теплые куртки доставать из сумок. Чувствовала себя отвратительно. До сих пор не могла поверить, что вот так все обернулась. Я, конечно, справлюсь, но вот состояние было ужасным.Не верила в то, что произошло, а также поражалась, что нашла в себе силы, чтобы после всего пойти на работу, написать заявление, взять деньги и уйти. Нужно сказать, что в администрации было тише, чем на кладбище. Все смотрели на меня с извинениями и с сочувствием, а мне этого добра не нужно было. Нуждалась я в поддержке, когда мужа убили, а не сейчас. Тогда мне было плохо, я умирала душой, но меня заживо закапывали, показывая свою «доброту». Накинулись словно злые собаки на лису, безжалостно разрывая на куски. А сейчас… не хотела их видеть и тем более принимать извинения.Не знали они… Конечно, легче обвинить женщину, приписать
– Анюта…Закрыла глаза, не в силах говорить, не желая отключать связь.– Можно подойти к детям? – уверенно спросил он, но я чувствовала, что он обращается с просьбой.«Поблизости… Следит за нами».Покачала головой и прошептала:– Зачем?– Хочу увидеть.– Им еще тяжелее будет.– А я не хотел, чтобы им тяжелее было. Это ты так решила.– Стас…– Я поиграю с ними и потом… мы сходим в кафе, чтобы не замерзли, как вчера.Не стала спорить. И пусть не замерзли, но мы долго вчера здесь играли. Задумчиво посмотрела на детей и выдохнула:– Подходи.Уже через пять минут его машина подъехала к площадке. Он вышел и закрыл дверь, направляясь к нам. Дети словно почувствовали, посмотрели в его сторону, а потом радостно закричали. Счастливые и довольные они бросились к нему. А я сидела и переживала, верн