Билли закрыла дверь — разумеется, не с той стороны. И расселась на его столе с таким видом, будто ей здесь самое место.
— Ой, полегче, красавчик, я тебя не боюсь, — заявила она, между делом упоенно грызя лакричную палочку. Эту пакость нынче разносчики продают с лотков чуть не на каждом углу. — Шепни по секрету: как ты накачал такие плечи, сидя в кресле и бухая?
— Беру лопату и на пустыре за домом закапываю трупы надоедливых сопляков, — проворчал Макс, честно стараясь игнорировать жгучие взгляды, которыми его буквально атаковала несносная девица. — Для тебя тоже местечко оставил.
— Ха! — та, естественно, не прониклась. — Ну чего ты такой злой? Проблемы какие? Так я щас помогу. Хочешь конфетку?
Она сунула руку в карман пальто, на сей раз тёмно-синего, и вытянула оттуда целый кулёк разноцветных сладостей, невесть как там уместившийся. Макс выразительно скривился, хотя на лицо так и норовила выползти
Как это часто бывает в жизни — особенно в такой долбанутой, как у Вильгельмины Фоули, — конфеты в кульке иссякли раньше, чем прорва незамутненного бешенства внутри. Билли плелась по сумрачным улочкам родного Синтара, свирепо грызла последнюю лакричную палочку и всеми фибрами души жалела, что не подправила чванливую некромантскую рожу хорошим ударом.Хотя, если уж начистоту, она сама не знала, отчего так обозлилась. То есть… её ведь частенько записывали в шлюхи. Такое время от времени случается, если ты на свою беду общительна, не прочь пофлиртовать, да ещё и любишь приодеться. Стоило ли обращать внимание на лишённые всякого остроумия ремарки очередного узколобого кретина? Определенно нет. Билли и не обращала; ей давным-давно стало наплевать, что о ней думают.Как оказалось, ей с некоторых пор не наплевать, что о ней думает Макс. Дерьмово оказалось вообще-то, если кто спросит саму Билли. Она сердито тряхнула головой и, догрызая конфету, достала из кар
Чувствовать себя мудаком Макс не любил. Да вот незадача — сегодня он повёл себя именно как заправский мудак, умудрившись обидеть Билли фактически ни за что. Хотя нет! За то, что сам полез её лапать, а потом нагородил всякой ерунды, потому что…А действительно, что?Признаваться, что девчонку, отказавшую ему в разврате на столе (и правильно сделавшую!), он попросту приревновал, не хотелось. Да не просто приревновал, а повёл себя как двадцатилетний идиот, у которого мозги перманентно стекают в половые органы. Вот тебе и коммандер некроотдела, взрослый, уравновешенный и давным-давно переживший переходный возраст.По-хорошему всё так и стоило оставить. Разочаровавшуюся в нём Билли, которой наверняка попадется кандидатура получше, чем старый козёл с внезапно открывшимся диагнозом недержания языка в жопе. И самого себя, с лучшим другом в лице кота, работой вместо развлечений, пару раз в месяц проводящего ночи в борделе. Отличный ведь план, вот только ника
Первое, что увидела Билли, едва открыв глаза, был… Кот. Именно так, с большой буквы. Иначе назвать огромного дымчато-золотистого котяру с суровым взглядом зеленющих глаз было решительно невозможно.«Когда Персичек успел так вымахать?» — пронеслась в голове шальная мысль, прежде чем Билли проснулась окончательно. И вспомнила, что Персивалю от силы пара месяцев, и рыжие у него только бочок да уши с хвостом, а никак не вся кошачья шуба. Да и смотреть так, будто это он здесь хозяин, пока не научился.— А! Ты, должно быть, Бэзил, — припомнилось мудреное имя чужого кота. То бишь, кота Эгертона, с которым тот обещал познакомить перед тем, как притащил сюда.Кот меж тем величественно поднялся, потянулся, царапая когтями одеяло. Подошёл ближе, обнюхал, забавно пыхтя. На пару секунд подставил голову под ладонь, скорее делая одолжение, чем принимая ласку, и перебрался через Билли на соседнюю подушку, где устроился Персик. Обнюхал и того
Когда Макс всё же отстранился, Билли готова была выть от возмущения. Отпускать её, разумеется, никто не собирался — долбаный обломщик Эгертон просто пялился на дело рук (и губ) своих, продолжая крепко держать.— Ты должна быть здесь, когда я вернусь. Ты поняла меня, Билли?Вот ведь… коммандер.— А не то накажешь меня? — усмехнулась Билли как могла нахально. — Что, уже называть тебя папочкой?— Предпочитаю «коммандер», — в тон ей отозвался Макс, — детка.Ну кто бы сомневался.— Я тебе такая же детка, как ты мне коммандер, — Билли вздорно фыркнула и скрестила руки на груди. — Что у тебя за стрёмная тяга к ролевым игрищам? Дальше что, напялишь на меня ошейник и прикуёшь к ближайшей кровати?Кто бы знал почему, но прозвучало не столько насмешливо, сколько заинтересованно. Похоже, тяга к стрёмным игрищам заразна.— Хочешь сказать, тебе это не
— Значит… эти туфли обошлись мне в восемь золотых? — поинтересовался Макс, кивнув на обувь Эвы. Из кожи шафрийского питона, а как же.— Серьёзно? — усмехнулась она, покачивая в руках бокал с вином. — Тебя сейчас мои туфли интересуют?Ну а почему нет, собственно? Вот крайне любопытно, как она умудряется в них ходить, да ещё и в такую погоду? О женщинах вообще стоит беспокоиться, особенно если одна конкретная — твоя бывшая жена и мать твоего сына, среди премилых черт которой числятся неуемное любопытство и ещё более неуемная энергия.Одно только «но»: заговорить зубы в Эрмегаре и за его пределами можно кому угодно, только не Эве Гордон.— Ма-акс, — протянула она таким тоном, что стало страшно. Сильнее, чем в первое посещение учебного морга при Академии. — Так когда свадебка?— Не раньше, чем ей исполнится хотя бы лет сорок, — буркнул Макс, на всякий случай глянув в с
Серебряный бульвар сейчас был как и весь Синтар — невзрачный, серый, мрачный даже. По мостовой разве что реки не текли. Даже дом Лоуренса, кичливый, с премудростями вроде резных наличников и лепнины в фейском стиле, красоты улице не добавлял. Любопытное наблюдение — чем ублюдочнее человек, тем более расфуфыренный у него дом. Аж дверной колокольчик не как у нормальных людей, а с оттиском в виде розы — не всякий бордель позволял себе вешать подобную хрень.И хотя первым желанием было ввалиться в дом, нагло снося всю защиту потоком некроэнергии, Макс сдержался. Чинно взялся за бронзовый язычок и позвонил, мимолетно подумав, что надо было одеться во фрак. Или что там нынче модно у столичных воображал.Лори открыл не сразу — то ли жрал, то ли трахался, в целом начхать, — как всегда идеально причесанный и даже не в халате. Отутюженная рубашка, брюки со стрелками, туфли, за которые удавилась бы и его жена, бокал с каким-то пойлом.—
За почти полвека службы в некроотделе Макс навидался всякого. Трупов и их внутренностей без счёта, жертв жутких убийств. Подери Бездна, он застал два «явления» Элриссы Аз-Саадат, которая была той еще выдумщицей — один только Красный бассейн чего стоил. Но даже её, психопатку-некромантку с тягой то ли к вечной жизни, то ли к мировому господству, он понимал. Ни одна из её жертв не была напрасной, в каждом шаге поехавшей любовницы тупицы Альфарда был расчет, идея и смысл. И это вызывало некоторую долю уважения со стороны всех некромантов. Даже Блэр восхищалась ею, хотя вот уж кто огреб от неё по полной.Зверобой вызывал только отвращение. Поначалу, когда он потрошил гильдейскую шваль и прочий сброд, его действия можно было списать на желание отомстить за что-то. Было в этом даже нечто благородное, если опустить всякую сомнительную мораль, — всё равно его предыдущим жертвам за их преступления светила ровно та же смертная казнь, пусть и менее жестокая. Но н
Он был бы рад сказать о себе то же самое. Тем более что Билли для него расстаралась — картофель, запеченный с сыром и кусочками бекона, прямо-таки притягивал взгляд, а рядом с горкой овощного салата обнаружился приличных размеров кусок говядины в слоеном тесте, как полагается, обложенный паштетом и грибами… вот только сочное розовое мясо после всего случившегося навевало отнюдь не вкусные ассоциации.А стоило только поглядеть, как Билли радостно кромсает ножом едва прожаренный, истекающий красноватым соком здоровенный стейк, — аппетит и вовсе сделал ручкой да улетучился в неизвестном направлении. Всё, что он смог — подцепить кусочек картофелины и прожевать его, не чувствуя никакого вкуса. Определенно, виски был лучше.Макс снова схватился за отставленную Билли бутылку, отхлебнул, набросил заклинание стазиса на свою порцию и решительно отодвинул от себя.— Извини. Не самое лучшее время для романтического ужина, — он замялся, р