Глава 3

Задержаться в больнице всё-таки пришлось. Как оказалось, у Дины не было с собой верхней одежды. В прежние времена её бы это обстоятельство не остановило, но сейчас речь шла не только об её собственном здоровье.

Дина позвонила Зайке – по счастью, та была дома, и запасной ключ от соседней комнаты у неё имелся на всякий случай, так что где-то примерно через полчаса она приехала в больницу, где ждала Дина. О том, что выяснилось, она решила пока приятельницам не рассказывать. Да, Зайцевы хорошие девчонки, но, если проболтаться о беременности, тут же начнутся вопросы, отвечать на которые Дине пока совершенно не хотелось. Пусть думают то, что всё так, как она им говорила некоторое время назад. Что у них с Богданом тайм-аут в отношениях, то есть период, когда точка невозврата ещё не пройдена, и есть надежда на то, что всё наладится.

Вот только от этой надежды уже мало что осталось. Да и сомнения одолевали. Действительно ли она готова принять его обратно, если он вернётся? И по какой причине? Ради ребёнка или потому что её чувства ещё не остыли?

Да, пожалуй, не остыли, вот только смешались с горькой обидой, которая душила, не давала вдохнуть и расправить плечи. Дина никогда прежде не влюблялась так сильно. Не мечтала так много, так искренне, будто романтичная девочка, едва начинающая жить, хотя на момент их встречи ей исполнилось уже двадцать два. Просто как-то сложился паззл – неожиданное знакомство, интерес, вспыхнувший в красивых глазах молодого, но подающего большие надежды художника. Дина и сама рисовала, даже окончила в недалёком прошлом художественную школу, но её способности меркли в сравнении с его даром воплощать на холсте скрытые глубоко в человеческих душах чувства, которые оживали на портретах. Или ей тогда лишь так казалось... Как кажется всем влюблённым, твёрдо уверенным в том, что объект их великой любви – лучший человек во всей Вселенной.

Дина работала в детском саду. Не обычном – скорее это был развивающий центр, куда детей привозили на четыре часа в день. Там с ними занимались музыкой, рисованием, английским и другими языками. Пытались выявить таланты, которые в будущем могли развиться и подарить миру новых гениев. Таланты, по правде сказать, обнаруживались не так уж часто, но родители готовы были платить, а Дине и другим сотрудникам центра требовалась работа.

В большом старинном здании в центре города, помимо их центра, находилась также галерея искусств. Именно в ней и открылась тогда, около трёх лет назад, выставка перспективного художника Богдана Певунова. Отработав свои четыре часа, Дина неспешно спускалась по лестнице, размышляя над тем, чем занять долгий майский вечер. Погода стояла отличная, тёплая, но не жаркая, рассыпали влагу фонтаны, день клонился к закату, и центральные улицы города понемногу наполнялись гуляющими парами. Всё шептало о юности, любви, романтике.

В жизни Дины Казанцевой романтики не было, вечер оказался совершенно свободен, так что она решила заглянуть на только что открывшуюся выставку. Там, кроме зрителей, собрались журналисты, а также почтил своим присутствием сам художник – открытие всё-таки. Поначалу, переходя от одной картины к другой, Дина даже не смотрела в его сторону. Богдан сам подошёл к ней. И спросил, согласится ли она на то, чтобы он её нарисовал.

Дина посмотрела в его глаза – зелёные, как молодая листва, что шелестела за окнами галереи – и не смогла отказать.

Вот так красиво и почти сказочно всё началось.

А закончилось совсем иначе. Но один подарок – кроме её портрета, который Дина попросила не делать частью экспозиции – Богдан ей всё же оставил. И, пусть жизнь с появлением столь нежданного подарка осложнилось в несколько раз, она уже любила этого ребёнка, который одним своим существованием напоминал ей: «Ты не одна. Ты нужна».

Отгоняя воспоминания, которые преследовали её назойливыми больно жалящими комарами, Дина шагнула навстречу Зайке, с благодарностью забирая из её рук принесённые вещи. Соседка выглядела ещё более восторженной и возбуждённой, чем обычно. Болтала без умолку.

 - Ой, Дин, как ты нас напугала! Что с тобой было-то, сказали? Ничего страшного? Ой, да они скажут, у них, небось, и времени не было хорошенько тебя обследовать, ты лучше в частную клинику сходи! А ты знаешь, кто к тебе сегодня приходил? Я чуть не упала, представляешь? Сам Демьян Ростоцкий!

 - Знаю, - пробормотала Дина, скрипнув зубами. Вот ведь… зараза! Значит, не соврал, действительно выяснил её адрес. Прицепился, как клещ! Что ему от неё надо, в самом-то деле?

 - А почему ты не сказала, что ты с ним знакома? Дин! А чего он от тебя хотел?

 - Ничего, с кем-то меня перепутал, - Дина пожала плечами, стараясь сделать вид, будто всё в полном порядке и произошло всего лишь недоразумение. – Ну ты сама посуди, Зай... Кто он и где я?

 - Нууу... С художником ты же встречалась, а он тоже не простой парень... Ой, Дин, прости, я не хотела тебе напоминать!

 - Всё нормально.

 - А этот Ростоцкий... – Зайка мечтательно зажмурилась и провела кончиком языка по пухлым губам. – Какой мужчина... Ещё лучше, чем на фото. Он сам мог бы быть моделью.

 - Внешность – не главное, - назидательно сказала Дина. Возможно, при других обстоятельствах она бы даже разделила Зайкино восхищение. Но не после разочарования в Богдане, а он ведь тоже на редкость красивый мужчина. И не после того, как пообщалась с самим Ростоцким... Такого высокомерного типуса ещё поискать!

 - Может, и не главное, - хмыкнула Зайка. – Но, заметь, к его внешности прилагается ещё явно не пустой кошелёк, отпадная машина – я специально в окошко выглянула посмотреть, на чём он приехал – и собственный бизнес. Да какой бизнес! Мир прекрасного! Он бы мог сделать меня... второй Натальей Водяновой! Знаешь, а я, пожалуй, рискну! У них там как раз новый набор моделей идёт, я на сайте посмотрела...

 - Ну, как станешь второй Водяновой, нас не забывай, - улыбнулась Дина. Как и всегда, рядом с Зайкой становилось легче – бывают же в мире настолько светлые люди. – Всё-таки жили под одной крышей, ели на одной кухне...

Так, за разговором, они вышли из больницы и зашагали к трамвайной остановке. Погода, кажется, улучшилась, как, впрочем, и Динино самочувствие. Украдкой прижав ладонь к пока ещё совершенно плоскому животу, она мысленно поблагодарила малыша за то, что сегодня её не тошнит, а голова не кружится, как при резком перепаде давления.

В общежитии они с Зайкой разошлись по комнатам. Дина обвела взглядом своё весьма скромное жилище, заставленное старенькой – ещё советских времён – мебелью, вытащила из тумбочки блокнот. Хватит грустить и сожалеть о прошлом – надо составить план действий.

«Первый пункт. Работа», – написала она и задумалась. Работа ей нравилась – что называется, непыльная. Всего четыре часа в день, группа небольшая. Но дети остаются детьми. Они кашляют, чихают и теперь явно представляют для неё угрозу. Вернее, для того, кто через какие-нибудь пять-шесть лет станет таким же, как её воспитанники в центре.

«Найти новую работу», – с неохотой прибавила Дина и нарисовала рядом озадаченную рожицу.

В животе заурчало. Отложив пока блокнот, Дина отправилась на общую кухню готовить обед. Перекусила, прибралась в комнате.

День пролетел быстро, в будничных заботах.

А вечером снова явился Демьян Ростоцкий.