часть 6

Этой ночью я так и не легла спать. Нужно было проконтролировать все: от места размещения принцессы и разгрузки вещей до графика смены охраны у покоев нашей делегации. В моем понимании такие важные вопросы нельзя было оставлять без внимания, тем более находясь на чужой территории.

Принцесса уже наверняка видела десятый сон, когда я еще носилась по комнатам выделенного нам крыла вместе с начальником охраны и проверяла безопасность.

Мы простукивали стены, ходили с зажженной лучиной и проверяли, нет ли за книжными полками тайного хода или ниши для подслушивания.

— Эту комнату мы выделим под столовую, — раздавала я указания. — Сообщите поварам, что принцесса будет завтракать тут… В этих комнатах может поселиться охрана. А в этих горничные. Также нужно проконтролировать, чтобы в покои ее высочества и мои допускались только наши люди. Никого постороннего.

Начальник охраны кивал и тут же передавал распоряжения на выполнение.

Под утро я валилась с ног, но так и не добралась до кровати в выделенной мне спальне. Зато за час до завтрака люди кронпринца принесли мне расписание мероприятий на день.

Пробежавшись взглядом по строчкам, я поняла, что сегодня так и не лягу.

Во-первых, как я и предполагала, через пару часов ожидалось прибытие делегаций из Персиции и Индирии.

Во-вторых, вечером объявили бал в честь прибывших гостей.

И, разумеется, ни одно из мероприятий пропустить было нельзя, а выглядеть нужно было достойно.

Об этом я и сказала за завтраком свежей и выспавшейся Кларе.

— Бал?! Обожаю балы! — радостно ответила она полным энтузиазма голосом. — Нужно хорошенько подготовиться. Я должна выглядеть лучше всех.

— Меня радует ваш оптимизм, ваше высочество, — более мрачно отозвалась я. — Но до вечера у нас еще встреча делегаций, на которой обязательно требуется ваше присутствие.

— А вы не можете пойти вместо меня? — поинтересовалась Клара. — Как мой официальный представитель. Все же времени до вечернего приема так мало, а нужно сделать так много. Боюсь, если я потеряю несколько часов, стоя под палящим солнцем в ожидании каких-то там персиек, это плохо скажется на цвете моего лица. Так что я не хочу.

— Я не спрашивала у вас, хотите вы идти на встречу или нет. Я сказала, что вы туда обязаны идти, — ощущая, как у меня очень быстро портится настроение, я еще раз четко обозначила свою позицию. — А цвет лица, если понадобится, исправит пудра.

В этот раз принцесса спорить не стала, лишь сверкнула взглядом, а после молча поднялась из-за стола и направилась в свою комнату.

— Через час вы должны быть готовы, — бросила я ей в спину.

— Вы тоже, — отозвалась она с неожиданно появившимся ехидством. — Надеюсь, вы успеете, графиня. А то со вчерашнего дня даже платья не меняли.

Я с чувством отложила вилку, которой ела, в сторону и хотела развернуться к принцессе, чтобы ответить, но той уже и след простыл.

Неблагодарная! Впрочем, глупо было ожидать от Клары понимания, и гораздо умнее было принять ее слова за правду: вдохнуть-выдохнуть и идти приводить себя в порядок.

Пусть и не в первых рядах, но мне тоже предстояло находиться на церемонии встречи.

В моей комнате меня уже ждала ванна с горячей водой — я заранее дала распоряжение ее приготовить. Времени разлеживаться у меня не было, лишь смыть с тела следы усталости. Затем с помощью одной из служанок я быстро переоделась в подходящее по случаю платье. Пока девушка ловко шнуровала мне на спине корсет, я подбирала украшения из шкатулки и думала, что сделать с не до конца высушенными волосами.

— Умеешь плести косы? — спросила я у служанки.

— Да, миледи.

— Вот и отлично, заплети, пожалуйста, — попросила я, а когда служанка закончила, то достала из шкатулки с украшениями бисерную сеточку с перламутровым жемчугом, купленную в Итальнии.

Украшение набросила на голову и, спрятав под него косу, затянула лентами. В таком варианте максимум, что я могла заработать, это не косые взгляды за мокрую голову, а простуду.

Вскоре я уже ожидала принцессу у дверей ее комнаты, и, слава богу, Клара не заставила себя ждать.

Надо отдать должное камеристке и самой принцессе, но выглядела ее высочество прекрасно. Шелковое пышное платье на фижмах, изящное украшение из золота на шее, серьги из того же гарнитура. И опять белладонна в глазах.

— Перестали бы вы пользоваться этим средством, ваше высочество, — порекомендовала я, вспоминая, как у меня болели глаза.

— Разве не красиво? — удивилась она.

— Да, но…

— Тогда и разговоров нет. Раствор делает мой взгляд сияющим, разве могут быть против этого какие-то возражения? — Принцесса даже игриво стрельнула глазками, будто тренируясь и показывая мне, что белладонна незаменима в борьбе за принца.

Выдохнув, я согласилась…

Спустя четверть часа мы заняли свои места у центрального входа во дворец.

Казалось, вокруг, как и положено при встрече важных гостей, выстроились все обитатели дворца — от кронпринца до последней служки. Но на самом деле этот эффект был обманчив. Здесь собралось человек сто, не больше.

В первом ряду стоял сам Себастьян, по правую руку от него незнакомый мне, уже в достаточном возрасте, импозантный мужчина. Я решила, что это и есть тот самый советник, о котором мне говорила королева Маргарита, но, пока не было официального представления, выводы делать не стала.

Чуть поодаль от кронпринца поставили три кресла. На одно усадили Клару, среднее пока оставалось пустым, а последнее заняла принцесса Япувонии — Юрико.

Ей было лет восемнадцать от силы, вся тоненькая и маленькая, будто тростиночка. Передвигалась девушка мелкими шагами на высоких деревянных башмаках, которые даже на вид выглядели ужасно неудобными. Да еще и стягивающее кимоно явно ограничивало девушку в движениях. Удивлял и макияж. Лицо Юрико выбелили белой краской, а губы сделали алыми и в форме сердечка. И даже бамбуковый зонтик дополнял восточный образ красавицы…

Ее с любопытством разглядывали подданные принца, да и сам Себастьян периодически бросал взгляды на япувонку. Клара это тоже заметила, и, судя по невольно сжатым на юбке платья пальцам, принцессе это не нравилось.

Мне же досталось место с неплохим обзором: во втором ряду и сразу за Кларой.

— Доброго утра, графиня, — поздоровались со мной из-за спины. — Приятная встреча.

Обернувшись, я даже сразу и не поняла, что не столкнулась ни с кем взглядом. Лишь через мгновение догадалась опустить голову.

Передо мной в своем кресле сидел принц Роберт. На церемонию его вывез мужчина в форме лакея, он же, оставив младшего принца рядом со мной, удалился в толпу к другим слугам.

— Доброго утра, ваше высочество. — Я совершила легкий поклон, параллельно думая, что пустое кресло, наверное, предназначалось для принца. Тогда странно, что его сразу не пересадили. — Как ваше самочувствие?

— Гораздо лучше, чем вчера. Я рад, что вы спросили, — улыбнулся в ответ мужчина, я же испытала неловкость от этой улыбки.

До сих пор я не могла отделаться от ощущения, что вчерашний приступ произошел по моей вине и это я спровоцировала такую реакцию…

Но додумать эту мысль мне не дали, толпа на мгновение стихла и разомкнула свои ряды, пропуская кого-то.

Вперед вышла женщина — лет сорока, с надменным взглядом, острыми чертами лица, напоминающими орлиные, и короной на голове. Вдовствующая королева-мать Лизавета — догадалась я и склонилась вместе со всеми в почтительном поклоне.

Королева кивнула старшему сыну в знак приветствия, напрочь проигнорировав младшего, и прошла к креслу между двух принцесс. Усевшись в нем, она напрочь загородила весь обзор сидящему позади нее Роберту.

Такое поведение меня удивило. Неужели Клара была права, и на младшем принце давно поставили клеймо безнадежного, что даже родная мать научилась его игнорировать?

У самого же Роберта на лице не осталось улыбки. Лишь каменное выражение, совершенно безучастное, и прямой взгляд куда-то в затылок матери.

— Давайте, я вам помогу, — предложила я, без тени сомнения берясь за ручки инвалидного кресла и сдвигая его немного в сторону. — Вот так будет лучше, ваше высочество.

Младший принц в очередной раз взглянул на меня с сомнением, но в этот раз в его глазах я усмотрела еще и подозрительность в смеси с недоверием. Наверняка он подумал, что мой вполне бескорыстный поступок совершен с целью выиграть для Клары немного благосклонности кронпринца, для которого случившееся тоже не осталось незамеченным.

Себастьян смотрел в нашу сторону, и лишь кареты, въезжающие во двор, заставили его отвлечься.

Три королевские кареты, каждая со своим гербом.

Я ничего не понимала. Как же так? По всем данным, на смотрины ехало только четыре принцессы — от Франциссии, Япувонии, Персиции и Индирии. Откуда пятая и кто?

Ответ не заставил себя ждать.

Одна из дверей кареты резко распахнулась, едва не срываясь с петель, и на подножку выступила она. Нет, не так — ОНА! Девушка, столь мощная по фигуре и необъятная в плечах и груди.

Она была одета в платье по последней моде Европии, пожалуй, даже более дорогое, чем у Клары. В ярком макияже барышни читался вызов обществу, а в необъятном и выдающемся декольте — едва ли не оскорбление. Казалось, между ее грудей можно было упрятать всю казну Франциссии и еще осталось бы место для пары монет.

Под весом девушки карета накренилась набок, и только когда столь выдающаяся особа сделала первый шаг на землю, рессоры со скрипом выпрямились.

Даже глашатай, который должен был объявлять гостей, был растерян и не понимал, что ему делать, пока с кареты не спрыгнул возница и, подбежав к несчастному, не зашептал ему что-то на ухо.

— Ее высочество, — начал глашатай, явно дублируя слова кучера, — наипрекраснейшая и наидостойнейшая, выдающаяся из выдающихся — Гертруда Ольденбургская, дочь великого короля Прузии Фридриха Первого.

В возникшей тишине было слышно, как лошади переступают с ноги на ногу.

Гертруда же, светясь нереальным счастьем, делала шаги к опешившему кронпринцу.

Похоже, не только наша разведка дала промах, но даже англиканская не знала о неожиданной немецкой принцессе.

Тем временем Гертруда добралась до Себастьяна и, сграбастывая его в мощные объятия, с придыханием выдала:

— Приветствую вас, мой принц. — И столько надежды и любви было вложено в эту фразу, что я даже позавидовала самоотверженности девицы.

А Себастьяну посочувствовала. Мне даже показалось, я слышала хруст его костей.

Едва слышно кронпринц выдавил какие-то слова приветствия, и только тогда Гертруда его отпустила. По рядам свиты пронесся выдох облегчения, похоже, многие успели подумать, что немецкая принцесса собирается придушить наследника на глазах у всех.

— Я приехала побороться за ваши руку и сердце, — громко и во всеуслышание заявила выдающаяся формами красавица, глядя на Себастьяна. — Так не откажите же мне в этой чести.

Рядом закашлялась япувонская принцесса. Клара же, округлив глаза, обернулась на меня и всем своим видом спрашивала: “Что происходит?”

Даже королева привстала со своего места и недоуменно оглядывалась по сторонам, а в одной из карет дернулась занавеска, и я успела увидеть в окошке мелькнувшее девичье личико.

— Это настолько неожиданное заявление, уважаемая принцесса, — наконец нашелся кронпринц, — и достаточно нетрадиционное.

— Ерунда. — Гертруда втянула побольше воздуха, при этом колыхнув необъятными грудями. — Я докажу, что достойна вас больше всех остальных. Умеют ли другие претендентки стрелять из арбалета? Ковать наконечники для стрел? Разжигать костер? Варить пиво, наконец?!

Гертруда говорила обо всем этом с таким вызовом и без капли стеснения, что даже я невольно проникалась к ней уважением.

— А мои бедра? — Немецкая принцесса обвела руками необъятного размера юбку платья, и что-то подсказывало мне, что фижм под низом не было. — Только эти бедра способны выносить здорового наследника и не одного!!!

— Я понял вас, принцесса. — Себастьян выдавил одну из своих улыбок и, погладив принцессу по ладони, продолжил: — Вы, без сомнения, выдающаяся девушка, и для Англикании честь принимать вас на своих берегах. И я уверен, вам представится возможность проявить себя.

Гертруда гордо вздернула подбородок и обвела взглядом Клару и япувонку. В глазах немки уже сейчас светилась победа. А ведь за ее спиной было еще две претендентки.

Причем если немецкая принцесса прибыла к королевскому двору едва ли не инкогнито — без каких-либо многочисленных повозок, вещей и прочего, — то свиты остальных девушек уже стояли многочисленными повозками на въезде во дворец.

И кронпринц это прекрасно видел.

— Принесите кто-нибудь дополнительное кресло, — бросила в толпу позади себя королева. — Принцессе необходимо занять свое место среди гостей.

Сразу же засуетились слуги. Дополнительные кресла вынесли — правда, только два. Похоже, третьего заранее предусмотрено не было.

— Видится мне, назревает скандал, — озвучил мои мысли находящийся рядом Роберт, особенно когда Гертруда с готовностью села в кресло и то скрипнуло под ее весом.

Либо персийке, либо индирийке места теперь точно не хватало — разве что кто-то из других принцесс уступил бы свое, но что-то мне подсказывало: ни одна с места не сдвинется ради другой.

Все в ожидании уставились на оставшиеся кареты, в какой-то миг мне даже показалось, что сейчас может начаться драка, но ничего не произошло. По крайней мере, дверца открылась только одна — и из нее вначале вышел мужчина в белых одеяниях, в чалме и с орденом из драгоценных камней на груди.

“Индириец”, — поняла я.

— Намасте, ваше королевское высочество, — на чистом англиканском произнес он. — От лица королевства Индирии приветствую вас.

— Намасте, уважаемый посол Аджид Асну, — ответил принц. — Рад приветствовать вас под крышей этого дома.

— Благодарим за гостеприимство, — отозвался мужчина, делая легкий поклон. — С вашего позволения, я бы хотел представить жемчужину своей страны — принцессу Ганну.

Дождавшись от принца церемониального кивка, посол вновь подошел к карете и помог выйти оттуда девушке.

Ее белое сари было расшито золотом, руки украшали многочисленные браслеты, а в темную косу кто-то заботливый вплел десятки украшений. Голову принцесса покрыла полупрозрачным платком, за счет которого ее вид становился еще более таинственным. Ганна степенно шла вперед, опустив взгляд в землю, но ее прямая осанка и грация заставляли любоваться ею.

— Намасте, ваше королевское величество, — сложив руки перед собой, пропела она тихим мелодичным голоском и при этом с ужасающим акцентом.

Все вокруг сделали вид, что не заметили ошибки принцессы в титуле, который заранее короновал Себастьяна.

Разве что посол с легкой улыбкой якобы оправдался:

— Принцесса только начала изучение англиканского языка, но она весьма и весьма прилежная ученица.

— Это похвально. — Мне почудилось, что Себастьяну понравилась лесть такого плана.

Он даже лично проводил принцессу к оставшемуся свободным креслу и усадил ее туда.

Роберт же смотрел на действия брата с явным неодобрением. И я понимала причины. В последней карете оставалась еще одна девушка. Как бы не разразился международный скандал из-за сущего пустяка…

Это заставляло волноваться. И я вдвойне распереживалась, когда из кареты вышел не кто-нибудь, а Амир Махди. Да-да, тот самый посол Персиции, который так активно зазывал меня в свой гарем главной женой.

И находиться в Англикании сейчас он не должен просто по той причине, что я видела его несколько дней назад на приеме и он собирался уезжать на родину. Что же теперь выяснилось? Никуда он не поехал. Точнее поехал — но не в Персицию, а сюда.

Не люблю обманщиков. Сама такая.

— Ваш знакомый, графиня? — послышался вопрос от Роберта.

— Почему вы так решили? — поинтересовалась я, будучи уверенной, что при взгляде на Амира у меня ни один мускул не дрогнул. И все же добавила: — Но вы правы. Дженаб-е[1] Махди выступал послом своей страны в Франциссии, я видела его несколько раз на торжествах.

— Просто он тоже на вас сейчас посмотрел, — ответил Роберт.

Тем временем кронпринц обменялся с послом приветствиями, и все уже ждали, когда из кареты выйдет принцесса — но не тут-то было.

Махди щелкнул пальцами, и с места, где остановились оставшиеся члены делегаций, отделилось нечто.

Издалека не сразу стало понятно, что это небольшой закрытый шатер, который несли на своих плечах четверо полуголых рабов.

Процессия двигалась медленно. Еще больше притормаживали ее шедшие впереди девушки в полностью закрытой одежде, осыпавшие дорогу лепестками роз. Еще с десяток таких же укутанных в ткани рабынь шли позади и пели нечто восточное и незнакомое.

Когда же шатер наконец донесли до дворца и поставили на землю, рабы, тащившие столь тяжкую ношу, выстроили своими спинами импровизированную лестницу — именно на нее и ступили ноги пятой принцессы. Такой же закутанной с ног до головы в бесформенные одежды, разве что в отличие от платьев рабынь материал был ало-красным и явно более дорогим.

Двигалась принцесса медленно, делая каждый шаг с достоинством будущей королевы. Ее лица, скрытого плотным платком, никто не видел. Зато в общей тишине было прекрасно слышно, как от каждого даже мимолетного движения звенят многочисленные украшения, спрятанные под одеждой.

— Ваше королевское высочество, — нарушил молчание Амир Махди. — Позвольте вам представить дочь нашего падишаха — Латифу Абдулазиз Аль-Карим. Бриллиант Персиции, услада глаз, подарок, посланный пророком.

Себастьян смотрел на принцессу и даже поприветствовал ее, но не получил в ответ ни звука.

Ситуацию прояснил посол:

— Согласно нашим законам, принцессе запрещено говорить с мужчинами до замужества. Исключение — лишь евнухи из ее личной охраны и те, кому сам падишах дал полномочия оберегать принцессу ценой своей жизни. Также она не может раскрывать свое лицо или оголять части тела перед чужаками. Но вы, ваше королевское высочество, получите такую возможность сразу после свадьбы с Латифой Аль-Карим.

Вот же восточный плут! Посол с ходу ставил кронпринца в неловкое положение, когда и отказать, и согласиться нельзя.

И пока Себастьян подбирал слова, в игру вступила королева-мать.

Откашлявшись, совершенно неожиданно для меня и многих других она встала со своего места и громко произнесла:

— Я рада приветствовать столь многих почетных гостей в этом доме, — начала она хорошо поставленным голосом. — Великая честь для меня и моей семьи, что сразу столько юных и прекрасных дев обратили свой взор на моего сына. Понимаю, насколько это нетрадиционно, ведь обычно мужчины соревнуются за женское сердце. Но сложившаяся ситуация слишком необычна, чтобы ее игнорировать, и было бы непозволительно сделать ошибку в выборе будущей королевы столь великой державы, как Англикания. Поэтому я как регент до официальной коронации Себастьяна приняла решение провести ряд испытаний для почтенных принцесс, дабы самая достойная смогла занять место рядом с моим сыном.

По рядам знати пронесся шепот. Даже сами конкурирующие принцессы переглянулись между собой.

— Но позвольте, ваше величество, это ведь невиданное оскорбление! — первой подала голос моя Клара, и я прокляла ее за дурость.

Ну неужели нельзя было помолчать и подождать, пока начнут возмущаться другие! Индирийка-то молчит!

— Ни в коем случае наши испытания не несут цели оскорбить вас, дорогая, — крайне вежливо парировала королева. — Но если вы не желаете проходить отбор, то можете покинуть его до начала. В таком случае для нас это несколько упростит и облегчит процедуру выбора.

Клара открыла было рот, чтобы ответить, но я как можно незаметнее пнула ножку ее кресла сзади, и только тогда принцесса после недолгой паузы выдала:

— Еще никогда французийцы не сходили так легко с дистанции. Разумеется, я с радостью приму участие!

— А я считаю — правильно! — бесцеремонно встряла в разговор Гертруда. — Поддерживаю такое мудрое решение, ваше величество. Только самая сильная, умелая и закаленная сможет пройти все испытания. Участвую.

— Что скажут представители Япувонии, Индирии и Персиции? — задала вопрос королева, оглядывая всех вышеназванных.

Первой ответила Юрико. Встав со своего места, она выпрямилась и со всем достоинством ответила:

— Я с гордостью представлю свою страну.

Индирийцы же пока сомневались.

Вместо принцессы отвечал посол Аджи Асну:

— Мы просим несколько часов на принятие решения, ваше величество. Возможно ли это?

— Разумеется, — отозвалась королева. — Ответ можете сообщить вечером на балу. Мы примем любой. А что скажете вы, дженаб-е Махди?

Посол Персиции стоял рядом со своей принцессой и на мое удивление имел весьма уверенный вид.

— Мы принимаем этот вызов.

— Хотела бы предостеречь, — очень осторожно произнесла королева, — некоторые испытания могут быть неприемлемы для ваших традиций и культуры.

— Наш бог мудр и милостив, — отозвался Амир, — и Латифа Аль-Карим выдержит все испытания, ниспосланные ей судьбой.

— В таком случае, — королева еще раз обвела взглядом девушек, — могу пожелать всем удачи. И да победит достойнейшая!

Свита зааплодировала, я же вяло похлопала вместе со всеми, изображая энтузиазм.

Все пошло не так, как я ожидала.

Мне виделось, что придется обороняться от козней конкуренток и строить свои в ответ, а выходило, что самую главную пакость припасла для нас королевская семейка.

Судя по лицу Клары, она тоже думала примерно в том же направлении, нервно обмахиваясь веером.

Ну ничего. И не из таких передряг выходили.

— У вас очень воинственный вид, графиня! — опять выдрал из мыслей Роберт. — Словно это вам проходить все эти испытания.

Младший принц удивленным не выглядел, из чего я сделала свои выводы.

— Так вы знали заранее?

— Разумеется. И если вам интересно — выступал на голосовании против. Слишком противоречивая затея. Но меня никто и не послушал.

— Тогда остается надеяться, что вы окажетесь неправы и ничего страшного из этой затеи не выйдет, — ответила я, хотя внутренне полностью поддерживала опасения принца.

[1] Вежливое обращение.