Выслушав мою историю, мама меня простила. И ни капли не корила. Просто гладила по волосам. Просто обнимала. Просто плакала вместе со мной.
— Ма, ты не сердишься?
— Лилечка, ты самое дорогое, что у меня есть. Не сержусь, конечно. Разве что чуть-чуть. На себя больше, что не уберегла от беды. Справимся. И хорошо, что ты… — сглотнула, — не совершила страшный грех. Завтра встанем пораньше, в храм пойдем. Помолимся. Может быть, не всё ещё потеряно. Может быть, этот окаянный кобель одумается. Попробуй ещё раз с ним поговорить.
— Нет. Не хочу его больше видеть. Проще с бревном договориться, чем с этим отвратительным демоном. Он не оступится. Ненавижу его. Сама справлюсь.
— Ясно. Уволишься?
— Нет. Некуда мне идти, тем более с младенцем в животе. Не возьмут.
Я не могу потерять работу. Я ведь так долго к этому стремилась! Этот придурок немного повыделывается в нашем филиале и свалит дальше жизнью наслажд
Через пару недель после второго УЗИ я уже не смогла скрывать свои габариты. Свободные блузки и платья больше не спасали от недоброжелательных взглядов и не менее «доброжелательных» обсуждений. Сотрудники догадались.Катька выступила в бой, объявив всем сплетникам, что я решила рожать для себя и что отец ребенка трагически погиб в автокатастрофе. Жёстко, конечно, зато ко мне никто не лез с глупыми поздравлениями и расспросами. Катя сказала, что отца моего ребёнка раздавил грузовик. Точнее, говновозка. Ну та, что фекалии из частных домов выкачивает.Эта история мне понравилась. Мы с ней целую неделю хохотали, когда Катя выдала эти перлы в столовой, полной воркующих работников, во время ланча. Жаль, что Большакова в тот момент там не было. Хотя ему всё равно было бы плевать. Он, небось, до сих пор считает, что я — наглая аферистка, которая залетела от нашего электрика.***Первый толчок…Это случилось, когда я увидела Бо
«Спасибо за потрясающий вечер…» — пропел Кирилл и в качестве благодарности сделал мне ребёнка.© Дана Стар[Кирилл]В этот день всё было типично и обычно. Ничто не предвещало беды. Познакомившись с очередной сосалкой в баре, я решил немного развеяться, сбросить напряжение в штанах после ещё одного бешеного рабочего дня. Впору было бы уже наконец отдохнуть от привычной рутины. Но, видимо, сучка-судьба решила скрасить мои нудные будни эпическими приключениями.Проснувшись утром, разве я мог предугадать, что через пару часов буду принимать роды у своей, млять, подчиненной?! Да. У той стервы, что решила меня унизить. Развести на бабки. Шантажировать. За то, что я, якобы, по-скотски поступил с ней прошлым летом.Данный факт отрицаю. Она сама меня спровоцировала. Сама попёрлась в но
— Тужься, девочка! Давай, тужься!Я закричала. Застонала. До привкуса крови во рту. До острой рези в глазах и рваной боли в мышцах в области таза.— Ну же! Ещё немного, милая! Расслабляться нельзя!Сжав кулаки, не обращая внимания на кошмарную боль, я со всей силы напрягла пресс. Пот ручьями струился по вискам, капал на больничную сорочку. Белую, в синий горох. Но я не сдавалась. Особенно после того, что мне удалось пережить. Особенно после того, как Большаков харкнул медикам в лицо, что он, мол, не муж мне, а просто начальник.Это меня выбесило. Но и одновременно придало новых сил. Адреналин кипел в венах, а злость притупила боль. Я тужилась и думала, о НЁМ думала, о том, что он отвернулся от меня, не стеснялся хамить и грубить. Обманул, осеменил, вышвырнул, как ненужную дребедень. Только злость и ненависть вопреки всему помогли мне справиться с муками во время потуг.— Во-о-от! Уже видно головку! Хорошо! Молодец! Глубокий
Буквально за полчаса до выписки мне позвонила мама и сказала, что она уже едет к нам на такси с цветами. Отлично! Однако на ресепшене меня ждал «приятный сюрприз». Чек за медицинские услуги.Что? Какой ещё чек?Такой! С четырьмя жирными нулями.Возмущению не было предела. Зачем они так со мной поступили?!— Сколько я должна вам за услуги? — промямлила, облокотившись на стойку ресепшена, прижимая к груди самое дорогое в мире сокровище. Дениска, завернутый в тепленькое одеяльце, украшенное голубой лентой, мирно посапывал в моих заботливых руках. Мой ангелочек. Как же сильно я тебя люблю! Эти маленькие ручки. Эти маленькие пяточки, которые хочется целовать вечно. Мой сынок. Только мой! Никому не отдам… Пусть лесом идут! Да! Вот так вот!Резкая вспышка озарения устроила неплохой апгрейд моим мозгам. И я поняла, что нас с малышом никто и ни за что не посмеет нас разлучить. Передумала. Одумалась. Прозрела! Когда впервые гол
Я ничего не успела сделать. Лишь ногти сломала о его жилистую спину в порыве выпустить на волю гнев напористыми колотушками. Кирилл затолкал меня в ванную комнату, как какого-то вывалявшегося в грязи щенка, швырнул под холодный душ. Ледяная струя нещадно ударила в голову. Ошалев от спектра бодрящих ощущения, я тут же зашипела, продолжая изо всех сил махать руками и ногами, извиваясь, как растоптанный червяк, в огромной мраморной чаше, в которой могли запросто уместиться человек десять, не меньше:— Сумасшедший! Прекрати-и-и!На что получила грубый и резкий ответ:— Замолчи. И остынь! Истеричка невменяемая!Я кричала, пыталась вырваться, но он удерживал меня насильно в том проклятом ковше и держал до тех пор, пока я не перестала вопить и окончательно не выбилась из сил.Снова Большаков одержал победу. Когда я притихла, обхватив плечи руками, пытаясь согреться и заставить себя не дрожать, он накрыл меня полотенцем, ловко подхватил на руки
— Не дёргайся. Я сам хочу избавить тебя от тряпья.Я еле-еле стояла на ногах после пережитого потрясения. Измученная, выжатая как лимон, я уже ничего не соображала. Он снимал с меня одежду. Сдержанно. Немного даже грубо и небрежно. Срывал с тела вещь за вещью. Без тени эмоций на лице. Пока я не осталась в одном только белье.Сил сопротивляться не было. Я просто попыталась прикрыть обнажённое тело руками, но он вдруг зашипел, а в его глазах вспыхнуло опасное зарево. Пришлось подчиниться. Убрать руки и превратиться в стойкого оловянного солдатика.Контракт подписан. Я вся его. И я не имею права не подчиниться чудовищу. В противном случае — пострадаю. И никогда больше не увижу своего кроху.Грудь ныла и болела. Мне нужно было срочно сцедить молоко. От этого она казалась ещё огромней. Лифчик стал тесноват. Заметил это и Большаков. А я заметила, как на его спортивных штанах быстро проявился впечатляющего размера бугор. Да, мужчина уже успел раздеть
Глядя на меня пьяными, уставшими глазами он бережно убрал с моего лица влажную прядь волос. Погладил костяшками по щеке, судорожно выдохнул и непривычно ласковым тоном прошептал:— Завтра утром сын снова к тебе вернётся. Отдыхай.Ещё раз обходительно погладил по лицу. Коснулся приоткрытых губ мягкой подушечкой указательного пальца. Ласково очертил их контур, заставляя меня вздрогнуть, распахнуть глаза, удивиться и затаить дыхание. В тот момент в его глазах, глазах чистокровного зверя, не было прежней дикости. Там была наичистейшая нежность. И удовлетворение.Честное слово, сейчас я словно увидела перед собой абсолютного другого человека. Противоположную копию того лжеца-Большакова, которого я знала с самой первой минуты нашего знакомства.Нежным касанием он заскользил вверх, к виску, и неожиданно поморщился, а я дернулась от того, что почувствовала жжение в области лба. Рану, к слову, никто до сих пор не обработал. Выругавшись сквозь стиснутые зубы,
[Кирилл]— Не трясись ты так, дурочка. Я ведь тебя уже имел. Это в первый раз для вас, тёлок, боль как удар кнутом по голой ране. У тебя ведь любовник есть, который тебя по углам натягивает? А? Привыкнуть должна. А ведешь себя как плёнка. Смелей. Сними с себя платье, девочка. Я трахать тебя хочу. И смотреть на тебя. Красивую, безупречную леди. Нравится платье? А макияж, прическа? Знаешь, сколько это всё вместе стоит? Хватит, чтобы обеспечить пенсией всех стариков Омска на год вперёд. Пустяки. Подумаешь. Для меня обычное дело. Доставить себе удовольствие. В том… чтобы отыметь красивую игрушку.Какая робкая и скромная девочка. Главное — искренняя. Давно не имел никого подобного. Если точнее — никогда. И то, что я испытал сейчас, невозможно сравнить, наверное, ни с одним самым мощным наркотиком мира.О, да-а-а! Я быстро поставил девчонку на колени. А сам змейку на брюках рванул и вытащил из трусо
(Как бонус, только для тех, кто верит в ХЭ между героями)Я резко подскочила на кровати. Схватилась за сердце. Прерывисто задышала, чувствуя, как по щекам несутся реки слез.Нет. Не может быть. Кирилл!Спотыкаясь на каждом шагу, опрометью помчалась в комнату к мужчине. Мне казалось, что моё сердце, оно… вот-вот разорвётся в груди. Ведь этот сон, но он был таким реальным. Как будто я сама там была. Рядом, в кабине идущей ко дну машине. Я почувствовала очень сильный удар, кошмарную боль во всем теле и то, как становится трудно дышать, как чёрные воды холодной реки заполняют собой всё пространство, как они режут собой мой рот, душат горло, рвут на части судорожно сжимающиеся лёгкие.Я распахнула дверь. Он стоял в одних спортивных штанах напротив окна. Ссутулившись. Молча. Смотрел в одну точку. Слава богу! Я словно умерла. И воскресла вновь. Когда увидела его живого. Целого и невредимого. Именно в этот момент я п
[Кирилл]С тех пор как я уехал в Штаты, прошло три года. Возвращаться не хотелось совершенно. Едва ли не взахлёб я увлекся собственным, успешным, между прочим, проектом. Но я соскучился. По отцу? По родному городу? Не настолько сильно, как должен был. С отцом мы виделись и в Штатах. Родной город меня больше не впечатлял, если сравнивать его с интерьером и общим развитием во всех сферах, как, например, за рубежом. Тогда что же? Почему меня настолько неистово тянуло вернуться в Россию?Она. Во всем виновата она. Моя Лилия.Я это понял окончательно, когда увидел её на мероприятии в центральном офисе. Нет, не как приглашенную гостью, а как уважаемого работника фирмы.Ох, как же она изменилась. Стала еще ярче и вкусней, чем до этого. Стоило мне только глазком на неё взглянул, и всё. Я ослеп. Вновь помешался. И вновь захотел её трахнуть. А она, судя по всему, была не в восторге от моего сенсационного явления. Убеж
Ступор накрыл с головой. В ушах вместе со свистом набатом отбивались последние слова Большакова.Что мне делать? Радоваться? Вопить от счастья? Ха! Как легко и просто у него всё получается. Ни черта он не получит. Ни моего сына. Ни меня. Мы уезжаем. Завтра же. К чёрту все. К черту работу. К черту Большакова!Пока я приходила в себя, пытаясь абстрагироваться от кошмарной головной боли и тошноты, Кирилл вдруг присел на корточки, заглянул за мою спину и мило улыбнулся Дениске, задав вопрос:— Кто твой отец, мальчик? Дядя Степа, электрик?— Неть, — всхлипнул в ответ. — Мама говолит, мой папа погиб.— Да? И как же?— Его лаздавила мусоловозка.Большаков гортанно рассмеялся.— Как забавно.— Хватит! — я схватила сына за руку, загородила его собой. Медленными шагами начала отступать к двери. — Дениска, мы уходим.— Стоять! Никуда вы не уйдете. Мы сейчас же
Большаков вынес меня на улицу через чёрный ход и посадил в машину. В автомобиле, где пахло табаком со вкусом шоколада и Большаковым, я немного пришла в себя. Мне понадобилось минут двадцать, чтобы отойти от сумасшедшего экстаза. Когда мозги встали на место, мне вдруг стало очень и очень плохо. Особенно когда я увидела огромное пятно на юбке.Чтоб тебя! Это была сперма. Эта была ЕГО грёбанная сперма. Она была везде. На моей одежде, на лице, в волосах, даже на кресле автомобиля. Меня это разозлило. Я закипела за миллисекунду и готова была взорваться от всё нарастающего и нарастающего гнева, как огромная космическая ракета.Кирилл плавно управлял автомобилем бизнес-класса. Плавно маневрировал на поворотах вечернего, уже практически спящего города. Расслабленный, но в то же время сосредоточенный. Смотрел куда-то вдаль. В отражении лобового стекла мелькал его хищный взгляд, полный вопиющего триумфа. Длинные, утончённые пальцы, с золотым перстнем на одном из них, уверенно де
Если один раз обидел… ты сто раз прости.Два беззвучных шага — и он дышал мне в макушку. Я плыла от жара его тела и его невероятного запаха. Голова кружилась до жуткой тошноты в горле. Я крепче схватилась за поручень, чтобы не упасть вниз головой с высоты птичьего полёта, и одновременно прикусила кончик языка, пытаясь сдержать отчаянные вопли горя, что так неумолимо распирали трахею.— Как ты? — он сипло прошептал мне на ухо, едва касается волос губами. Его руки упали на мои бёдра. Сжал их сильно и властно, так, что, кажется, блузка затрещала по швам. Кирилл держал меня крепко, как будто я вещь. А он — мой собственник. Навсегда. До гроба. До самого последнего удара пульса. Я буквально растеклась в его руках грязной лужицей от власти обжигающих прикосновений.— Давно не виделись, детка. Это ведь правда ты? Цветочек.Нет! Нет! Не-е-е-ет! Уходи. Проваливай! Ты прост
Спустя два года.— Лилька-а-а! Ты слышала новость? Поздравляю! Блин! Это так круто! Я завидую!Не успела я войти в здание филиала, как меня со всех сторон обступили воркующие сотрудники с улыбками до ушей.Вот те на. Что за праздник такой? Кругом шары, шампанское на каждом столе и… цветы, с которыми впопыхах мне навстречу несётся Пётр Иванович, новый управляющий омского филиала компании «Bolshakov alternative technology».— Лиль, поздравляем!— Лили, ну ты крутая!— Так держать! Молодец!Посыпалось со всех сторон, когда меня окружила толпа салютирущих сотрудников во главе с Катькой. Кстати, это она самая первая заверещала на весь филиал о какой-то там крутой новости.— Да что случилось-то? — меня охватила странная паника, я даже начала задыхаться от непонимания и от всей этой шумной ситуации, что давила мне на мозги.Петр Ивано
Ненавидишь - ненавидь. Но тебе меня не сломить. (с) Дана СтарВ тот вечер я впервые попробовала мужскую плоть на вкус. Нет, мне не было противно. Мне было немного страшно. И унизительно. Я ведь всю жизнь думала, что это только шлюхи берут в рот и сосут в награду за очередную пачку денег.Я тоже шлюха. Личная шлюха Большакова. Но я продала себя не по собственной воле, а ради ребёнка, чтобы спасти сына. И если я нарушу контракт с самим Сатаной, более чем уверена, что мой малыш пострадает. Кирилл его найдет. Отберёт. И чтобы проучить того, кто, как он сказал, плюнул в его грёбанное эго, сам лично толкнет ребёнка в лапы преступникам. НАШЕГО с ним ребёнка.После «сказочного» свидания в «Долине озёр» мы стали встречаться с Большаковым на регулярной основе. Иногда раз в неделю. Иногда два. И всё это время он старался устроить для нас разнообразие. В плане места встреч. Я не пон
[Кирилл]— Не трясись ты так, дурочка. Я ведь тебя уже имел. Это в первый раз для вас, тёлок, боль как удар кнутом по голой ране. У тебя ведь любовник есть, который тебя по углам натягивает? А? Привыкнуть должна. А ведешь себя как плёнка. Смелей. Сними с себя платье, девочка. Я трахать тебя хочу. И смотреть на тебя. Красивую, безупречную леди. Нравится платье? А макияж, прическа? Знаешь, сколько это всё вместе стоит? Хватит, чтобы обеспечить пенсией всех стариков Омска на год вперёд. Пустяки. Подумаешь. Для меня обычное дело. Доставить себе удовольствие. В том… чтобы отыметь красивую игрушку.Какая робкая и скромная девочка. Главное — искренняя. Давно не имел никого подобного. Если точнее — никогда. И то, что я испытал сейчас, невозможно сравнить, наверное, ни с одним самым мощным наркотиком мира.О, да-а-а! Я быстро поставил девчонку на колени. А сам змейку на брюках рванул и вытащил из трусо
Глядя на меня пьяными, уставшими глазами он бережно убрал с моего лица влажную прядь волос. Погладил костяшками по щеке, судорожно выдохнул и непривычно ласковым тоном прошептал:— Завтра утром сын снова к тебе вернётся. Отдыхай.Ещё раз обходительно погладил по лицу. Коснулся приоткрытых губ мягкой подушечкой указательного пальца. Ласково очертил их контур, заставляя меня вздрогнуть, распахнуть глаза, удивиться и затаить дыхание. В тот момент в его глазах, глазах чистокровного зверя, не было прежней дикости. Там была наичистейшая нежность. И удовлетворение.Честное слово, сейчас я словно увидела перед собой абсолютного другого человека. Противоположную копию того лжеца-Большакова, которого я знала с самой первой минуты нашего знакомства.Нежным касанием он заскользил вверх, к виску, и неожиданно поморщился, а я дернулась от того, что почувствовала жжение в области лба. Рану, к слову, никто до сих пор не обработал. Выругавшись сквозь стиснутые зубы,