Действие стимуляторов заканчивалось, а учитывая нагрузки и те испытания, которым подверглась моя нервная система, происходило это стремительно. Я ощущала, как силы уходят из меня, будто вода в сухую землю из прохудившегося сосуда. Эмоции тоже резко пошли на спад, уступая место всепоглощающей апатии, но с этим я еще могла бороться. Оттолкнув удерживающую меня поперек тела лапу с жесткой шерстью, я упрямо поплелась вперед, но каждый шаг давался жутко тяжело. Мышцы стали как разваренные макаронины, сердце колотилось, словно я долго бежала, а не еле тащилась. Даже одышка появилась, тут же привлекая внимание Глыбы. Он шел рядом, приноравливаясь к моему черепашьему темпу, и заглядывал в лицо, часто втягивая воздух, но я не могла на это сейчас никак реагировать. Откат по полной. Нельзя безнаказанно насиловать свой организм, не рассчитавшись за это, никакие чудеса фармацевтики этого не позволяют. Благо до скал осталось всего ничего, так что прежде чем я оконч
– Звезда моя, неужели ты еще не осознала, что никуда тебе от меня не деться? – Пальцы капитана до отвращения нежно перебирали мои отросшие ниже плеч за время заключения волосы. – Я же давно живу в твоей голове, струюсь по твоим венам вместе с чувством вины за содеянное.– Я отказываюсь чувствовать себя виноватой, – упрямым шепотом возразила я, но не шевельнулась, чтобы отстраниться от ненавистных прикосновений. Это лишь спровоцирует его быстрее напасть, причинить больше боли, чем обычно. Я просто перетерплю – визит Тюссана не продлится вечно, а потом снова соберу свое достоинство по частям и подожду, пока физические страдания постепенно исчезнут. Пока у меня есть еще крошечная толика внутренней силы и упорства, чтобы не сломаться прямо сейчас.– Отказываться признавать вину и не ощущать ее в реальности – это совер
– Ничего страшного, София, но процесс заживления может быть немного затянут из-за истощения сил организма на данный момент, – сказал док, накладывая липкий фиксатор на мою переносицу, после того как тщательно обследовал и удалил салфетками следы крови.Во время всех своих манипуляций с моим лицом он продолжал бросать осторожные косые взгляды на Глыбу, но тот не шелохнулся, хотя отслеживал каждое движение Питерса с напряженным вниманием хищника, решающего, стоит атаковать или чуть с этим повременить. Как только Джеремая закончил и отошел от меня, облегченно вздохнули и оба мужчины, и я, радуясь, что все прошло без новых вспышек агрессии. Пока меня лечили, Агова куда-то отошел, очевидно, исчерпав все свое обвиняющее Глыбу красноречие, но снова вернулся и принес один из мясистых листьев, который сейчас служил в качестве тарелки, наполненной сочными черешками того же растения. Сохраняя хмурое выраж
Не сводя глаз с огромного змея, который кружился и терся об благодушно улыбавшуюся иномирянку, я сделала первый шаг в реку. Сквозь тончайший материал скаф-пленки ощутила только прикосновение жидкости, но не изменение окружающей температуры. Но все равно нервная дрожь промчалась снизу вверх, но при этом и пришла совершенно неуместная мысль, как же было бы приятно оказаться тут без одежды. После всех нервов и беготни, когда пот лил ручьем, моя кожа прямо-таки взмолилась об очищающем касании. Еще несколько быстрых шагов, и уровень воды поднялся до груди. Шумно выдохнув и окончательно решившись, я оттолкнулась от дна и поплыла. Но едва достигла середины водной преграды, все изменилось. Я словно в единый миг из теплых ласкающих объятий очутилась в потоке жидкого азота. Мышцы конвульсивно сократились и окаменели, легкие сжались, выталкивая воздух, и, вопреки всем моим усилиям, отказывались разворачиваться для нового вдоха. Я бы сейчас забилась в истерике и
– Рисве! – мягко погладила мое плечо Душа народа, укоризненно покачивая головой, будто я несмышленый ребенок, путающийся в своих ногах, но упорно пытающийся сбежать из-под опеки.– Это имя больше не мое, мать Вали! – упрямо дернул я головой, отвергая ее настойчивое желание призвать мою разумность. Нечего было призывать. Мой разум на месте, хоть душа и тело в благословенном огне.Я сидел на земле под ее тиродом, хотя всеми мыслями был там, внутри, где, тревожно вздрагивая, спала после прикосновения разума моя Софи. Отзвук ее рыданий во время обряда до сих пор стоял в моих ушах и заставлял гореть заживо и кипятил кровь бессильной яростью.– Ты не можешь отвергать прежнее, не получив новое! – продолжала настаивать Вали.Никогда раньше мне
Пробуждение было медленным и постепенным и сопровождалось наступлением удивительной хрупкой тишины в сознании, после столь долгого погружения в хаотичное мелькание безумного количества картин и эмоций. Облегчение – вот единственное ощущение, которое осталось со мной к тому моменту, как я открыла глаза. Всем известная поговорка о том, что если разделить радость – она удвоится, а горе станет меньше вполовину, всегда была для меня лишь расхожим изречением, едва ли я в это верила до сих пор. Но сейчас мне не требовалось никаких больше доказательств его истинности – я чувствовала всем своим существом, что груз боли и унижения, который я носила на себе непрерывно, стал намного легче. Нет, все пережитое не начало вдруг восприниматься как нечто произошедшее не со мной, а с кем-то другим. Нет. Просто в душе, словно по самому настоящему волшебству, появилась некая защитная стена, ограждающая меня от беспощадной режущей остроты случившегося. И
– Погоди, Софи, – притормозил меня Рисве перед выходом из дома и, подхватив с широкой резной лавки широкополую, украшенную орнаментами шляпу, осторожно водрузил ее мне на голову. – Я сделал это для тебя. Ближайшие дни Кугейр станет являть свое лицо каждый день и пребывать с нами все дольше, а твоя кожа не привыкла к его беспощадным ласкам.Кугейром здесь зовут светило, и это имя означает нечто вроде «дающий и отбирающий».– Наши ученые были уверены, что ваши небеса всегда скрыты облаками и паровая оболочка планеты непроницаема для прямого излучения звезды. – Мы уже вышли на помост, но еще стояли в тени, падавшей от дома на сваях, а за ее пределами все действительно было залито яркими лучами. Мне пришлось щуриться, глаза никак не хотели привыкать к такой интенсивности света. Неудивительно, ведь я столько месяцев провела
– Пожалуйста, отведи меня куда-нибудь, где я смогу быть хоть чем-то полезна, Рисве! – попросила я, окончательно решив отпустить ситуацию с мужчинами и назревающим праздником на самотек.Кто сказал, что правы не они, перенимая от местных это позитивно-безмятежное отношение к жизни и событиям вокруг. С того момента, как очутилась на поверхности Нью Хоуп, я стала свидетелем стольких необычных вещей, объяснения которым не мог дать чисто научный подход, что впору начать и правда верить в то, что некие мудрые и могущественные Духи решат все глобальные проблемы самостоятельно.– София, Вы могли бы пойти с нами в пещеры, – предложил Джеремая. – Не знаю, как насчет работы, но посмотреть там есть на что.– Нет! – отрезал Рисве. – До начала праздника женщины не ходят туда! Пригот
Рисве поставил передо мной плошку, легко запрыгнул на валун, усаживаясь на пятки напротив, и стал выкладывать содержимое сумки. Два ножа, побольше и поменьше, с лезвиями из полупрозрачного зеленоватого материала, бывшего, судя по всему, вулканическим стеклом, плоский, размером с ладонь кусок чего-то, напоминающего то ли хорошо высушенное дерево, то ли кость, пару скрученных в маленькие рулончики кусков кожи и еще несколько предметов, о назначении которых я не имела представления. А еще три свертка из крупных, покрытых восковым налетом листьев и миниатюрную копию тех больших емкостей, за переносом которых я застала Арни. Внутри переливалась золотисто-молочная жидкость.– Это что? – взяла я мисочку с круглыми желтоватыми почти прозрачными ягодами и понюхала их.Запах совсем не съедобный. Скорее напоминало нечто парфюмерное. Кедр, что-то насыщенно прян