Я совсем не склонна к внезапным обморокам или истерикам на пустом месте. Признаться, даже не особо слезлива, радость или гнев удаются мне куда лучше рыданий. И без ложной скромности могу сказать, что не особо пуглива. Я – Франческа Рино, “Audaces fortuna juvat*” начертано на щите моего рода.
Но когда я оборачиваюсь и вижу женщину в дверном проеме, только присутствие рядом язвительного северянина не дает с визгом забиться под стол.
На первый взгляд она кажется глубокой старухой, но стоит приглядеться, понимаешь – безобразная сетка на лице не морщины, но врожденное уродство или кожная болезнь. Ороговевшие кожаные чешуйки роднят ее лицо с мордой ящерицы. Почти безгубый провал рта и маленькие заплывшие глазки лишь усиливают это впечатление.
Появись она на улицах города, ее могли забросать камнями, как отродье Черной Тары.
- Кто вы? – мой голос дрожит.
- Мое имя – Изабелла Вимано.
Я вцепляюсь в руку мага чуть н
ЭлвинВ конце сентября вся долина – бедняки и богачи, крестьяне и горожане – выходит на уборку винограда. Скорей, скорей. Крупные, слегка перестоявшие под жарким солнцем ягоды надо убрать до начала октябрьских дождей. Важно успеть. Соберешь раньше, пока кожица еще упруга, и вино будет кислым, точно в соседней Анварии, чуть помедлишь, поленишься – пойдут дожди. Тогда наполнять корзины придется по колено в грязи, темно-багряные грозди не просушишь на поддонах, чтобы превратить в драгоценнейшие вина на побережье – сладкие и терпкие, с ноткой груши и ванили. Дождешься октябрьской мороси – и половина ягод сгниет, а что осталось, сгодится лишь на дешевое трактирное пойло.Оттого традициям дней Раккольто верны и нищие, и богачи. Горожане и крестьяне работают, не покладая рук. Когда неубранных рядов остается считанные десятки, сборщики как будто срываются с цепи. Срезать с лозы последнюю гроздь означает получить удачу для себя и с
На воде вспыхнул первый огненный силуэт. Огромный лев со взъерошенной гривой. Следом за ним загорелся вставший на дыбы грифон.Франческа подалась вперед и, казалось, забыла, что я позволил себе мало допустимую вольность. Ее волосы пахли лилиями и дымом.- Похоже, у нас тут символически встают и рушатся империи. Смотрите, ощипанная курица с герба Прайдена.- Это орел, ужасный вы человек.- Волк… должно быть Разенна.- В прошлом году были цветы.- Цветы? Фи, как скучно.- А в позапрошлом – рыцари. И огромный замок.- Уже лучше. О, да это никак фамильная киска Рино.- Все бы вам смеяться. Рысь – опасный хищник.- Несомненно.Огненные фантомы прогорали и гасли, опадая в воду. Тьма отвоевывала пространство над рекой. Франческа снова попробовала освободиться, на этот раз я не стал ей препятствовать.- Что дальше, сеньор Отшельник? Снимите уже эту маску! Праздник окончен.- Помогит
- Ах ты сукин сын! – ругнулся я и хлестнул аквилонской плетью, вышибая камень у него из-под ног. Неизвестный полетел вниз, неуклюже размахивая руками.Он упал на тропу передо мной, судя по болезненному вскрику, очень неудачно. После удара сила инерции еще некоторое время тащила его вниз по дороге, потом увлекла в пропасть. В последнее мгновение незнакомец успел выбросить руку и ухватиться за ствол молоденькой оливы, чудом уцелевшей при камнепаде, и повис над обрывом.Я спешился. Не терпелось поглядеть ему в глаза.- Так-так. Значит, прежний урок не был усвоен, молодой человек, раз вы пришли за добавкой?Над пропастью болтался Марко Ваноччи. Левая рука повисла мокрой тряпкой – сломал при падении. Правая судорожно стискивала дерево.- И что мне с тобой сделать? Оставить здесь?- Я не буду унижаться и просить о помощи, – прошипел он сквозь зубы.- Жаль, люблю, когда передо мной унижаются, – я ухватил его за запяст
ЭлвинЦера изменилась.Теперь она пахла войной. Отряды наемников на каждом углу: безземельные рыцари Прайдена, пехотинцы с Аларского нагорья, татуированные южане. За солдатами удачи стаей шакалов следовали их вечные спутники – шлюхи, ворье, маркитанты, скупщики награбленного.Если всю эту свору в ближайшее время не спустить с цепи, она пожрет город. Слишком много заточенного железа и пустых кошельков. Император должен это понимать.Человеческие войны и горе по-своему отражаются на Изнанке мира. Город хотел крови, и, откликаясь на жадный призыв, из гробниц и темных нор лезла всякая дрянь – мелкая и жадная до полной потери самосохранения. Их голодный вой ощущался костями даже на третьем этаже недешевой гостиницы.Не мое дело, но местный князь фэйри слишком распустил эту шушеру. Как он хочет распоряжаться в городе, если не в состоянии держать под контролем низших вулей?Когда стемнело, я спустился в залу и показал х
ФранческаМне казалось, я знаю, как устроен мир.Мне казалось, в нем все просто и понятно.Мне казалось, я знаю свою семью.Если в камере мой брат Риккардо, мой безумный брат Риккардо, то кто этот человек, который ежедневно спускается к общему столу на обед и ужин? Человек, которого я столько лет называю этим именем и величаю братом?Он ниже пленника Кровавой башни почти на полголовы. Ниже и меньше, его даже можно назвать “щуплым”. У него стальные отцовские глаза и выступающая челюсть. Он всегда сдержан и зануден. Меж нами никогда не было особой близости, но он всегда заботился обо мне, как умел. Пусть мне и казалось, что забота эта продиктована больше его представлением о долге, чем любовью.Мне было пять лет, когда Риккардо надолго, очень надолго отослали на воспитание в замок Риччи. Год или даже два. Казалось, что без него прошла целая жизнь. Помню, как поначалу я скучала, потом перестала. В таком возрасте все
ЭлвинВход начинался в подземельях сразу за Ареной. Никогда не нашел бы его в одиночку. Вуль провел меня мимо раздевалок, клеток с бойцовыми животными. Потом были склады. Ночные и темные.Не помню точно, где свернули, но идти стало труднее. В коридорах встречались обломки камня, стены сузились, а потолок опустился так, что временами приходилось пригибаться. Мы покинули мир людей.Дорога заняла не менее часа. Могла бы меньше, но я останавливался у каждого поворота, чтобы сделать пометки на стене. Доверие – штука хорошая, когда оно обосновано. Ставить свою жизнь на верность Тальпуса я не собирался.У очередного поворота вуль остановился.- Здесь. Дальше прямо, сеньор.- Проводишь меня до места, малыш.- Нет, сеньор.- Это был не вопрос. Возражения не принимаются.- Вы обещали, что я иду только до гробницы.- Я еще не видел гробницу, дружочек. Нет, даже не думай, – предупредил я его порыв
Сейчас монстры напоминали странно плотные человеческие тени, приземистые и неестественно сгорбленные. Двигались они не очень быстро, рывками. К сожалению, удары не сражали тварей, лишь замедляли и отбрасывали.Если монстры жрут магию, а я, как любой Страж, не могу не фонить, то получается, что они просто регенерируют. И прервать это можно лишь убрав источник магии.Я бы и сам не отказался убраться отсюда, право слово.- Эй, дружище. Тебе не кажется, что есть некоторая несправедливость. Почему очаровашки выбирают меня? – пожаловался я после третьей подряд атаки, когда вся пятерка пыталась повалить меня с ног. Не будь рядом фэйри, им бы это удалось. – Тебе, наверное, тоже хочется любви и ласки.Мое красноречие пропало даром. Как истинный воин, в бою напарник был немногословен и целиком сосредоточен на деле.- Что дальше? Как нам от них избавиться?- Отличный вопрос. Жаль, у меня нет такого же отличного ответа. Только догадки.
Мы еще немного посидели у тела. Потом я додумался спросить:- Как тебя все-таки зовут?- Рэндольф.- Ты не из Разенны?- Я родом с Гэльских холмов. Но не был дома очень давно.Только сейчас, после этого признания, я заметил тонкую сеточку морщин вокруг кошачьих глаз. Годы оставляют свой след даже на волшебном народце.- Ты один из лучших фехтовальщиков, что я когда-либо встречал.- Знаю. Я – лучший, – он признал это спокойно, и в голосе не было и тени хвастовства или самодовольства.- Ага, а еще скромный.Он покачал головой и тяжело поднялся. Ноздри его дрогнули, втягивая воздух:- Кто ты? Ты пахнешь и выглядишь, как обычный человек. Но сам признался, что таковым не являешься.- Забудь! Я просто случайный путник.- Ты из Братства Стражей, – сказал он. Это не было вопросом.- А ты догадлив.- Мне уже приходилось встречать подобных тебе. Как твое имя?Я не удивилс
ЭлвинНе стоило надевать на Франческу ошейник. Но кто знал, что она так это воспримет?Я залпом прикончил кубок и скривился. Стараниями Фергуса в доме не осталось приличного вина. Какого демона он всегда выпивает сначала лучшее?Не знаю, чего она себе там напридумывала, но я не собирался мстить. Я хотел… а, сам не знаю, чего я от нее хотел. Не унижать и не делать больно – это точно. Кто бы смог меня остановить, пожелай я сделать с ней хоть что-то?И раз уж Франческа не дура, должна это понимать.А если понимает, то какого демона продолжает свои фокусы? Еще в дороге девица словно задалась целью меня спровоцировать.Как ни смешно, только безграничная власть удержала от того, чтобы прибегнуть к этой власти.Один взгляд на тонкую полоску кожи на ее шее, одно случайное прикосновение к протянутой меж нами магической нити остужали гнев почище ведра ледяной воды. Франческа теперь была не просто человеческой девчо
Фергус салютует ему бокалом:- Привет, братик. Твоя кисонька, оказывается, ничего не знает про минет. Чего не научил?- Живо в свою комнату, сеньорита, – сквозь зубы говорит маг и щурит потемневшие от гнева глаза.Я встаю и по стеночке иду к выходу, невольно втягивая голову в плечи. Быстрей бы выбраться отсюда! Он по-прежнему стоит в дверном проеме и не думает посторониться, поэтому мне приходится протискиваться почти вплотную.От него пахнет алкоголем и женскими духами – горький цитрус с ноткой миндаля.Уже поднимаясь по ступенькам, слышу за спиной резкий голос мага, обращенный к брату:- Пришло время съезжать.Потом Элвин входит в библиотеку и прикрывает за собой дверь. Больше не доносится ни звука, и я гоню прочь мысли подслушать их спор. Страшно подумать, что маг со мной сделает, если поймает за этим занятием.Приходится и правда идти в свою комнату.Может, они совсем поругаются и поубивают друг друга? Бы
Мгновение я колеблюсь. Бежать? Сопротивляться? Или подчиниться? Элвин предупреждал меня насчет Фергуса. Чтобы я по возможности не попадалась ему на глаза. А если уж попалась – не заговаривала.Но Элвин – мой враг. И он, судя по всему, не в лучших отношениях со своим братом.Враг моего врага мой… кто? Не знаю. Стоит проверить.- Хорошо, давайте выпьем, – соглашаюсь я.На лице альбиноса мелькает удивление, потом он свистом подзывает брауни и велит принести два бокала.Вино красное, но не того насыщенного темно-рубинового оттенка, которым славятся вина моей родины. Я даже по запаху чувствую – эта лоза из провинции Шан. Мне не нравятся анварские вина, они слишком кислые, но из вежливости касаюсь губами края бокала.- Значит, ты новая подстилка моего братца? – начинает Фергус, сделав большой глоток. – Ты пей, пей, сладенькая.- Я не подстилка! – гневно возражаю я на это.- А как тебя
Иногда мне кажется, что это не любовь, но болезнь. Как зависимость от маковой вытяжки. И дело не только в том, что лед и огонь до печального плохо совместимы. Иса пробуждает во мне все худшее. Входя в нее, я чувствую ненависть, настолько сильную, что она почти похожа на нежность. Ее царственность, мнимая покорность, красота, равнодушие – все вызывает ярость. Хочется слышать крики боли, хочется сломать, растоптать, уничтожить эту женщину. И каждый раз после соития, обессиленный и опустошенный, я думаю, что утолял жажду морской водой.Что я для нее? Игрушка? Очередной мальчик? Не знаю. Кто может представить себе помыслы повелительницы фэйри? Не я. Страшусь даже подумать о том, сколько ей лет. Мне нравится делать ей больно и заставлять подчиняться. И если Иса фрой Трудгельмир согласна на это, значит, ей тоже нравится грубость. Она не из тех, кто станет терпеть.Иса не способна любить. Такова ее природа – природа фэйри льдов и туманов. Такова ее суть. Она не ум
Все было слишком неофициально, и мне это заранее не нравилось. Проклятье, кто приглашает для дружеской беседы выпить вина в спальне? Хорошо, не вина – рябиновой настойки. Не суть.Она сделала перестановку. Теперь везде были зеркала, множество зеркал. Одно прямо над гигантским ложем – на такой постели могла бы разместиться половина Братства. Резные столбики, полог убран, вызывающая белизна простыней.Слишком толстый намек на ожидаемое завершение вечера.И эта грискова тряпка на фэйри слишком уж обтягивала ее тело. Кажется, без одежды она и то смотрелась бы менее голой. Готов поставить всю свою коллекцию артефактов против грязного носового платка, что под тонкой тканью не было ничего.Мне приходилось прилагать усилия, чтобы смотреть ей в глаза, а не ниже. Туда, где в вырезе декольте призывно покачивался шарик голубого топаза на серебряной цепочке.Забавно, как быстро ее намеки перешли с “Ты мне не слишком-то интересен” и &ldqu
- Простите, ваше высочество, – я преодолел разделявшее нас расстояние и поклонился.- За что вы извиняетесь?- Я опоздал.А еще я вернулся в город, который княгиня приказала мне покинуть двенадцать лет назад.Вернулся без разрешения.При взгляде на нее привычно перехватило дыхание. Как всегда – ошеломительна. Также лишена красок, как и Фергус, но если братец – чудовище, то Иса – само совершенство. Ее кожа – голубой жемчуг. Волосы цвета первого снега, глаза – две синие льдинки. Точеная безупречность ее лица навевает мысли скорее о мастерстве скульптора, чем живой человеческой красоте.Подчеркнутая простота наряда княгини спорила с богатством облачения двора. Тонкий венец из плетеного серебра. Платье-туника бледно-голубого шелка, перехваченное поясом на талии. Из-под платья выглядывали босые ступни с крохотными пальчиками – почему-то именно эта мелочь меня особенно восхитила.Мелочи, нюансы, дет
Хоровод в воздухе. Рука об руку с сестрами.Мы смеемся и кружим в вихре танца.Гладкая скорлупа купола над головой и блестящее озеро меди под ногами.Становится жарче. Озеро раскаленного текучего металла бурлит и вспенивается. В нежном пении арфы нарастают зловещие нотки. Танец ускоряется, струны звенят торопливо, тревожно. Все трудней поспевать за мелодией. Купол над головой наливается темным пламенем.У меня кружится голова.Все плывет, сливается в мельтешении золотых искр.Вспышки света.Бесконечный бег по кругу.Арфа грохочет, взвизгивает, дребезжит – разнузданно и фальшиво.Задыхаюсь. Сердце бьется, как сумасшедшее. Слишком быстро. Больше не могу так…Щеку ожигает болью, и все прекращается в один миг.Я сижу на полу, и Элвин, склонившись, трясет меня за плечи.- С возвращением к о
ФранческаЯ заплетаю косу, гадая, есть ли на Изнанке прачки. У меня не осталось чистых платьев, надо бы что-то сделать с этим.Он стучится и заглядывает внутрь, не дожидаясь моего разрешения.- Меня не будет до вечера, сеньорита. Ведите себя хорошо и постарайтесь не попасться на глаза Фергусу.И исчезает прежде, чем я успеваю что-то ответить. Слышно, как за стеной хлопает дверь.Ну конечно! Я же вещь, домашнее животное, бессловесная скотина. Кого волнует, что я собираюсь сказать?! Или что я могу быть не одета!Хочу засов в свою комнату! Чтобы он не смел вторгаться в любой момент, когда пожелает!Бормоча сквозь зубы нелестные слова в адрес мага, надеваю все то же темно-синее платье из шерстяного муслина. Оно меньше прочих нуждается в стирке.А еще я заметила, что оно не нравится Элвину. Смешно, но мне хочется хоть так досадить ему.В моих покоях большое зеркало. Смотрю на женщину в нем. У нее зло сощуренн
Незнакомка изучала мое лицо с подозрительным вниманием, точно не была уверена, что я – тот, за кого себя выдаю. Я старался держаться в тени и вспоминал черты покойного. Ошибся? Или все верно? У меня хорошая, даже отличная память на лица, но стоило хоть раз бросить взгляд в зеркало перед тем, как отпирать.- Что у вас с голосом? – спросила женщина.- Заболел.- Так вы поэтому сегодня не пришли? – она неодобрительно покачала головой. – Стоило предупредить. Гонфалоньер беспокоился.Она сказала “гонфалоньер”? И, готов поклясться, имела в виду не какого-нибудь военачальника одного из разеннских герцогств.Я поздравил себя с удачей. Отличная была идея – выдать себя за мейстера. Просто превосходная!Так уж получилось, что разговорчивая парочка из Рино – Альберто и Орландо упоминали, что в Ордене имеется лорд-командор, гофмаршал и гонфалоньер. Помнится, тогда меня еще позабавило, что при этом у культис