Габриэль смотрел на предпоследнего карателя, на то, как отчаянно он пытается ухватиться за возможность выжить, и скривился от презрения. Какой смысл в его жизни? В чем этот конченный ублюдок черпает желание жить дальше? Какой смысл его жалкого существования? И не находил ответа. Палач висел вниз головой, привязанный к железной балке на по
Фэй неслышно зашла в кабинет и посмотрела на Лину и Влада, которые с нетерпением ждали ее появления.- Без изменений. Ничего не слышит, не видит. Не реагирует на мой голос. Не подпускает к себе. Слуги не см
- Что ты видишь там? Не молчи, Фэй.Кристина хотела, чтобы Фэй говорила, ее голос успокаивал, так она точно знала, кто до нее дотрагивается. Крис балансировала на грани безумия. Каждое прикосновение датчика
Кристина застегнула последнюю пуговицу на рубашке, затянула ремень на талии, поправила голенища высоких сапог. Долго смотрела на свое отражение. Вот теперь она похожа на себя. Волосы отросли стремительно быстро, как и сказала Фэй. Крис собрала их в хвост на затылке, потом отодрала пластырь с запястья и выкинула ватку со спиртом в урну. Оставалось ждать результатов от Фэй. Все это время ей придется создавать видимость обычной жизни, улыбаться, есть и пить, и продолжать тихо себя ненавидеть. Потому что никто не знает, в какое чудовище она превращается и кем станет через несколько дней, когда мутация завершится. Кроме того, она теперь просто обязана питаться кровью кого-то из
Габриэль впервые видел Кристину такой, как сейчас. Словно, с другого ракурса, даже ее эмоциональный фон изменился. У него было удивительное чувство, что с нее содрали все ее маски, все защитные оболочки, и теперь перед ним она настоящая. Очень хрупкая, нежная, ранимая и одинокая. Это все равно, что пробраться в логово хищницы, вооружившись до зубов, и вдруг понять, что там внутри кто-то боится гораздо больше, чем ты сам. Кристина спала, а он просто лежал рядом и смотрел на нее. Она позволила. Даже больше - она попросила его не уходить. Это дорогого стоило. Для него - больше, чем вся вселенная. Его гнев постепенно превращался в чувство едкой горечи, осадок сожаления. Габриэ
Габриэль толкнул дверь ногой и выскочил на лестницу, сжал перила дрожащими пальцами. Его тошнило. Как и тогда, когда узнал о том, что Миха вырезал внутренности жертв, когда те еще были живы. Но сейчас это было хуже, сейчас у него самого словно вырезали легкие, он не мог дышать. Вместо кислорода в тело врывалось пламя и гарь. Он задыхался.
Это было труднее всего. Просто постучать в его дверь и посмотреть в глаза. Ей казалось, что за всю свою жизнь ей еще никогда не было настолько больно, нет, не за себя – за него. Она привыкла отбрасывать собственные эмоции и желания, забывать о них, не думать, довольствоваться совсем иными ценностями. Отбросить Габриэля не получалось. Это все равно, что пытаться закопать луч света в землю. Просто, после ее решения этот луч уже никогда не будет освещать ее мрак.
В этой комнате всегда пахло жасмином. В любое время года. Марианна любила этот запах. Лина сменила воду в вазе и поставила ветки с благоухающими цветами, приоткрыла тяжелые шторы, впуская весенний воздух в спальню вместе с лучами солнца. Тихо пищали датчики. Все без изменений. Уже почти четыре месяца Марианна в коме. Постепенно в эту комнату все реже и реже заходили посетители. Только по ночам Лина слышала тяжелые шаги, скрип двери. Она знала, что Николас сидит там, на полу у стены с бутылкой виски в руках. Они негласно сменяли друг друга. Лина приходила днем, а он ночью. Старались не разговаривать, потому что надежды было слишком мало.
Кристина открыла глаза и снова закрыла. Она по-прежнему в этом страшном месте. Кошмар не кончался. Невыносимо хотелось пить и есть. ОН кормил ее, но редко, специально истощая ее и превращая в зверя. Она нравилась ему такая: голодная и обезумевшая, готовая пожирать все живое. Только сегодня в этом проклятом месте слишком тихо. ОН ушел. Наконец-то ушел. Пленница долго ждала этого момента, когда останется одна и сможет набраться хоть немного сил, сможет исследовать свою страшную темницу и, возможно, выбраться из нее. Кристина приподнялась на постели, и цепь звякнула. Массивные браслеты на ногах, начищенные до зеркального блеска. Она посмотрела на свои исцарапанные руки, обломанные до мяса ногти, на стертые в кровь лодыжки. Да, иногда от ЕГО ласк она лезла на стены в прямом смысле этого слова, пытаясь просочиться сквозь камни, лишь бы прекратить невыносимую пытку, но ее Палач лишь смеялся. Его хохот стоял у нее в ушах и отражался эхом в каменных стенах. Первое время она еще надеялась, с
В этой комнате всегда пахло жасмином. В любое время года. Марианна любила этот запах. Лина сменила воду в вазе и поставила ветки с благоухающими цветами, приоткрыла тяжелые шторы, впуская весенний воздух в спальню вместе с лучами солнца. Тихо пищали датчики. Все без изменений. Уже почти четыре месяца Марианна в коме. Постепенно в эту комнату все реже и реже заходили посетители. Только по ночам Лина слышала тяжелые шаги, скрип двери. Она знала, что Николас сидит там, на полу у стены с бутылкой виски в руках. Они негласно сменяли друг друга. Лина приходила днем, а он ночью. Старались не разговаривать, потому что надежды было слишком мало.
Это было труднее всего. Просто постучать в его дверь и посмотреть в глаза. Ей казалось, что за всю свою жизнь ей еще никогда не было настолько больно, нет, не за себя – за него. Она привыкла отбрасывать собственные эмоции и желания, забывать о них, не думать, довольствоваться совсем иными ценностями. Отбросить Габриэля не получалось. Это все равно, что пытаться закопать луч света в землю. Просто, после ее решения этот луч уже никогда не будет освещать ее мрак.
Габриэль толкнул дверь ногой и выскочил на лестницу, сжал перила дрожащими пальцами. Его тошнило. Как и тогда, когда узнал о том, что Миха вырезал внутренности жертв, когда те еще были живы. Но сейчас это было хуже, сейчас у него самого словно вырезали легкие, он не мог дышать. Вместо кислорода в тело врывалось пламя и гарь. Он задыхался.
Габриэль впервые видел Кристину такой, как сейчас. Словно, с другого ракурса, даже ее эмоциональный фон изменился. У него было удивительное чувство, что с нее содрали все ее маски, все защитные оболочки, и теперь перед ним она настоящая. Очень хрупкая, нежная, ранимая и одинокая. Это все равно, что пробраться в логово хищницы, вооружившись до зубов, и вдруг понять, что там внутри кто-то боится гораздо больше, чем ты сам. Кристина спала, а он просто лежал рядом и смотрел на нее. Она позволила. Даже больше - она попросила его не уходить. Это дорогого стоило. Для него - больше, чем вся вселенная. Его гнев постепенно превращался в чувство едкой горечи, осадок сожаления. Габриэ
Кристина застегнула последнюю пуговицу на рубашке, затянула ремень на талии, поправила голенища высоких сапог. Долго смотрела на свое отражение. Вот теперь она похожа на себя. Волосы отросли стремительно быстро, как и сказала Фэй. Крис собрала их в хвост на затылке, потом отодрала пластырь с запястья и выкинула ватку со спиртом в урну. Оставалось ждать результатов от Фэй. Все это время ей придется создавать видимость обычной жизни, улыбаться, есть и пить, и продолжать тихо себя ненавидеть. Потому что никто не знает, в какое чудовище она превращается и кем станет через несколько дней, когда мутация завершится. Кроме того, она теперь просто обязана питаться кровью кого-то из
- Что ты видишь там? Не молчи, Фэй.Кристина хотела, чтобы Фэй говорила, ее голос успокаивал, так она точно знала, кто до нее дотрагивается. Крис балансировала на грани безумия. Каждое прикосновение датчика
Фэй неслышно зашла в кабинет и посмотрела на Лину и Влада, которые с нетерпением ждали ее появления.- Без изменений. Ничего не слышит, не видит. Не реагирует на мой голос. Не подпускает к себе. Слуги не см
Габриэль смотрел на предпоследнего карателя, на то, как отчаянно он пытается ухватиться за возможность выжить, и скривился от презрения. Какой смысл в его жизни? В чем этот конченный ублюдок черпает желание жить дальше? Какой смысл его жалкого существования? И не находил ответа. Палач висел вниз головой, привязанный к железной балке на по
23 года назад…