Вечервыдался настолько пасмурным и снежным, что из моего маленького окошка было невидно даже подъездную дорожку. Я слышала, что в доме происходит странная суета,все бегают, звенит посуда на кухне. Я прислушивалась ко всем звукам в доме ипоняла, что у нас гости и, наверное, очень важные. Наверняка партнеры Ника изЛондона. Сейчас я уже не часть его жизни и вскоре и вовсе не буду знать, чемзанимается мой муж. Раньше он посвящал меня во все дела. Он говорил, что любит,когда рядом с ним умная женщина, а не разодетая кукла. Полноценный партнер,который при надобности может и его заменить, и дать
Ялежала в сене и чувствовала себя опустошенной, вывернутой наизнанку и политойгрязью. Все, что Ник мне сейчас сказал, резало сильнее, чем нож, больнее, чемплети. Я не знаю, как эта без
Никввалился в спальню, окровавленный, обезумевший он зарычал, глядя на любовницу.Его облик напоминал зверя после кровавого пиршества. Его взгляд обезумел. Онразрезал вену и посыпал в нее красный порошок, а потом разнес все в комнате вщепки. Любовница смотрела на него в полном недоумении, приподняв тонкие бровки,она как раз подпиливала ногти возле зеркала. Николас упал возле постели изакричал. Громко, как смертельно раненный зверь, снова порезал вену уже надругой руке и высыпал целый пакетик.
Владосторожно, как хрупкую стеклянную статуэтку, взял Марианну из рук Криштофа. Егобольшие сильные руки тряслись, лицо исказила боль, слезы текли по щекам.Безвольная рука дочери свисала, как у сломанной куклы, на ней виднелись синякии ссадины. Влад закрыл глаза и сжал челюсти. Он внес Марианну в салон самолетаи прижал к себе.
Я задыхаюсь в мраке боли,Я задыхаюсь в бездне лжи.
Яприходила в себя долго и мучительно, рваными кусками. Я слышала голоса, а потомснова закрывала глаза и погружалась в свой кокон боли. Нет, не физической, мояболь была похожа на черную дыру, она засасывала меня глубоко вовнутрь изакрывалась, погружая меня в свою пучину. А потом снова эти голоса, навязчивыеи резкие, они мешали мне прятаться, они мешали мне в моем коконе, они постояннозвали меня наружу. И наконец-то я открыла глаза, голоса стихли. Больспряталась, затаилась, как хищный зверь, но я знала, что она рядом. Я еечувствовала, ею пропахло все вокруг. Я не понимала, где нахожусь, и м
Никпосмотрел на покрытые морозным узором окна, на легкое колебание свечей застеклом и все же решился войти. Хотя он знал, в доме брата не все ему рады. И,возможно, его ждут горькие упреки и даже оскорбления. Но он должен был прийти ипоговорить с ними со всеми. Все, что они скажут, он, несомненно, заслужил, ноони его выслушают. Прошло несколько дней с их последнего разговора с Владом.Брат дал Нику возможность самому выбрать дальше свой путь, и он выбрал. Хотянаверняка Владу его решение не понравится. Теперь с ними нет хладнокровного испокойного Самуила, они должны сами делать выбор и пытат
Никшел пешком, такую машину как у него слишком легко заметить в таком маленькомгородке. Люди и так глазели на него с повышенным вниманием. Темные очки,дорогая одежда. Лоск видно за версту. Он нервничал, он нервничал так, что унего тряслись руки и подгибались колени. Несколько раз он даже порывалсяброситься обратно к машине и рвануть в аэропорт. Но на другую встречу временине будет. Или сегодня или уже никогда. Ник прислушался к собственным ощущениям,он искал ее запах среди множества других, и он нашел. Только тонкий аромат недоносился оттуда, откуда Ник ожидал его почувствовать. Он нахмур
– Яне понимаю, зачем это нужно тебе, князь Мокану? Лючианоткинулся в кресле, поглаживая набалдашник трости и попивая из золотого кубкаконьяк. Демон любил вычурность и излишества в