Влад задумчиво смотрел, как лезвие перочинного ножа режет кожу на его ладони, плоть расходится в стороны, выступает кровь, и края раны затягиваются на глазах. Тогда он снова режет в том же месте, и вновь происходит то же самое. Если бы можно было вот так вырезать свое сердце. Физическая боль притупляет душевную, но ненадолго, на пару секунд, а он режет свою плоть вновь и вновь, не чувствуя боли. Глаза смотрят в одну точку, затуманенные, полные страдания. Влад слышал ее слезы, каждая слезинка падала ему на сердце, прожигая незаживающую рану. Как же невыносимо хочется броситься к ней, поднять, прижать к себе так сильно, чтобы услышать, как жизнь бежит у нее по венам. Лина… Лина… Вечная мука для бессмертного монстра. Он почувст
В темном ночном баре играла красивая музыка, на сцене, освещенной круглыми разноцветными софитами, извивалась полуобнаженная девушка. Народа относительно мало для этого времени суток, обычно за полночь, по четвергам, стриптиз-бары полны разношерстной толпы скучающих мужчин. Сигаретный дым густым облаком парил над потолком, бармен со скучающим видом наблюдал за танцовщицей. Это уже третье заведение за два дня. Никаких следов, никакого намека на нечисть. Сашка уже начал отчаиваться: до полнолуния всего четыре дня, он просто обязан найти хоть одну зацепку, иначе как смотреть в глаза Хворосту. Ему казалось, что он уже великий ловец оборотней и вампиров, он отказался от напарника и вот теперь – полная лажа. Саша закурил сигарету
Влад с опаской смотрел на посылку, которую принес ему почтальон. Само по себе удивительно, что кто-то нашел его в новой киевской квартире. О его переезде знал лишь Самуил и Фэй. Что ж, возможно, подарок именно от них. Король дернул за бечевку и открыл крышку. В глаза бросился лист бумаги, он тут же узнал размашистый, витиеватый почерк бывшей любовницы. Поднес письмо к глазам и побледнел, как полотно:
На городском кладбище, как всегда, стояла тишина. Могильные холмы покрыты шапками снега, они блестят, искрятся на солнце, словно усыпанные мелкими бриллиантами. Только в этом месте вечной печали и скорби так тихо. Лина положила на надгробие две красные розы и села на скамейку, предварительно смахнув мягкие хлопья снега. Устремила взгляд на памятник, она все же его установила: несколько зданий сплелись в огромный мегаполис, посередине табличка с именем отца, датами рождения и смерти. Всего четыре месяца с тех пор, как он умер, а ее жизнь изменилась кардинально и все, что было раньше, простые, обыденные дни казались сказкой. Вчера она тоже приходила сюда, чтобы поговорить с отцом, ведь больше не с кем. Рита пропала, Сашка уеха
Гробовая тишина стояла в лесу, словно все замерло, исчезло, заледенело. Белое покрывало застилало мрачную поляну, освещенную лишь тусклым светом луны, которая через пару дней станет полной. Пять фигур в черном стоят, словно каменные изваяния, и лишь одна из них распласталась на снегу, ветер треплет длинные черные волосы Самуила, никто не смеет помешать ему или поднять из снега. Бывший король невидящим взглядом смотрит на останки сына, его лицо белее снежной пустыни. Перед ним лежит обгоревший до неузнаваемости, словно облитый кислотой, вампир. В нем трудно различить черты лица, лишь одежда сохранилась и сверкала ярко-красными пятнами крови. Самуил давно почувствовал запах, он знал, кому принадлежат вещи и изуродованный труп
Лина с трудом открыла отяжелевшие веки, сколько она пробыла без сознания или во сне - она не знала. Но лишь дневной свет коснулся ее лица, как боль взорвалась во всем теле, вызывая волну отчаянья. Каждый удар сердца причинял невыносимые страдания. Голова тяжелая, свинцовая, с трудом удается повернуть ее в сторону. Видимо, ее накачали сильными успокоительными. Провал в памяти начинался с той минуты, как она увидела Самуила и Николаса. Девушка
Стрелка компаса дрожала, упорно показывая на север, окрашиваясь постепенно в темно синий цвет. Признак того, что поблизости оборотень.Саша светил на него фонариком и упорно продирался сквозь заросли и кустарники вглубь леса. Полная луна ярко освещала ему путь, отражаясь в белоснежных хлопьях снега.
Повсюду свет, яркий, ослепительный, словно она парит внутри большого светильника. Впереди виднеется два входа или выхода один манит к себе разноцветными лучами и божественной музыкой, а в другом происходит нечто ужасное: слышны крики, и мерцают языки пламени. Тянет к тому, где яркие краски, но какая-то неведомая сила упорно толкает ее в сторону огненной пучины. Лина сопротивляется, но ОНО мощнее, и ее тело несет, как при сильном ветре. Вдруг из ниоткуда появилась фигура, закутанная в черно-белый наряд, словно балахон, с большим капюшоном на голове, взмахнула руками, и Лина остановилась, зависла в воздухе. Послышался звучный женский голос, ей даже показалось, что она его уже где-то слышала, в сердце шевельнулось странное чувс
Ступени лестницы, ведущей в бункер, освещались тусклыми старыми лампочками без плафонов, периодически они мигают из-за сбоев в старом электрощите. В здании царит тишина, пугающая, словно живая. Так тихо бывает только на кладбище. С каменных стен стекает вода, каждая капля, падая, гулким эхом разносится по пустым коридорам лаборатории.
Влад с нежностью и ликованием смотрел на светящуюся от счастья жену, весь день они провели в походах по магазинам, покупая все необходимое для дочери. Лина оказалась ужасной любительницей детских магазинов. Он с ума сходил от радости, видя, как она носится с маленьким чудом на руках, как светятся ее глаза. С какой любовью она прижимает к себе малышку, воркует, покрывает ее поцелуями и не спускает с рук. Влад сам невольно любовался прекрасным ангелочком, конечно, все для него в новинку, но он уже чувствовал, что девочка завоевала его сердце своей безграничной любовью к Лине. Он сможет стать хорошим отцом, он сможет полюбить ее также сильно, как и она. В этом Влад не сомневался ни на минуту. Синие глазки их дочери покорили его сердце.
Наверное, будь все при других обстоятельствах, возвращение домой могло бы казаться окончанием чудесного сна, но Лина знала, что ее сказка только начинается. За окном автомобиля мелькают деревья, одетые в волшебный весенний наряд. Весна… Все цветет, благоухает. Начало жизни, когда возрождается ото сна все живое. Пахнет сиренью и зеленой молодой листвой. Лина склонила голову на плечо мужа и, замирая от счастья, встречала родные улицы города, проплывающие за окном. Пальцы Влада нежно перебирают ее мягкие волосы. Он попросил ее вернуть былой рыжий цвет, теперь придется подстричься как можно короче, чтобы черные пряди отросли быстрее. Так просто избавиться от краски, увы, не удастся.
- Куда мы едем? Почему ты завязал мне глаза? Влад! Перестань мне щекотно!Лина потрогала шелковый шарфик и улыбнулась.
Фэй нежно провела пальчиками по лепесткам подснежников. Вот и пришла весна. Все оживает, возрождается заново, тянется к солнышку. Казалось, нужно радоваться жизни, больше нет нужды прятаться и скрываться, а люди, привычно шагающие по талому снегу, жмурятся от яркого апрельского солнца. В этом году зима задержалась, но последние холода, наконец, уступили место нежному, самому первому теплу. Все встало на свои места, но разве она может радоваться жизни дальше? Смотреть на женщин с колясками, на влюбленных, сладко целующихся, не замечающих рутины жизни. Она женщина, навеки закованная в тело ребенка. Разве это справедливо? Разве хотела она, чтобы в обмен на ее силу, боги отобрали у нее самые главные радости жизни? Самуил старался ее развеселить,
Лина почувствовала, как ее сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Зачем Николас появился именно сейчас? Как же не вовремя. Именно тогда, когда Влад в ярости, может произойти все, что угодно, вплоть до кровопролития, которое Лина не в силах остановить. Теперь она человек.
- Иногда те, кого мы встречаем, не являются теми, за кого они себя выдают. Расскажи мне как умер брат твоего жениха?
Как только за девушкой закрылась дверь, Влад глухо застонал, в ярости смел все с комода, со стола, со всех полок, окружив себя полным хаосом, битым стеклом, разорванными книгами.
«Как же трудно открыть веки… будто свинцовые гири придавили их со всей силы… Я все еще жива… Больно…»Лина застонала и повернулась на бок, тело ноет, саднит. В голове, словно колокол стучит. Она открыла глаза и посмотрела в потолок, потом на стены. Обстановка казалась смутно знакомой. Когда-то она уже здесь бывала. Девушка приподнялась и свесила ноги
Заброшенное кладбище на самой окраине города, походило на густые заросли мертвых деревьев, среди которых торчат унылые накренившиеся кресты, могильные камни и плиты, побитые временем, кое-где разрушенные и развалившиеся на части. Стаи ворон порхают и садятся на серый унылый снег.Фэй решительным шагом направилась к полуразрушенной ограде, она чувство