1. Пробуждение

Мы приходим в этот мир как чистый холст. Каждый день на нем появляются мазки — яркие или мрачные, красочные или темные. Постепенно из этих мазков рождается картина, картина нашей жизни. Но что, если взять растворитель и стереть с холста все краски?

Девушка несколько раз моргнула. Яркий свет резал глаза, а из-за духоты не хватало кислорода. Она глубоко вдохнула и попыталась подняться. Голова раскалывалась. Ну же… Еще немного… Ей удалось сесть на кровати. Сознание стало проясняться, она сообразила, что находится в спальне с отвратительного цвета стенами. Только чья это спальня, девушка не знала. Она посмотрела на свои руки с длинными худыми пальцами и не узнала их, дотронулась до лица и поняла, что совершенно не помнит, как выглядит. И имя… Какое у нее имя?

Кто она такая? Что это за место? Почему она в этой спальне? Из-за чего так раскалывается голова? Она больна или просто сошла с ума? Мысли вихрем проносились в голове, вызывая еще большую, нестерпимую боль, но нетерпение придавало силы. Девушка смогла подняться с кровати и подойти к большому зеркалу.

Она себя не узнала. Ей казалось, что в отражении какая-то незнакомка. Это были не ее каштановые волосы, не ее глаза цвета молочного шоколада, не ее бледные, безжизненные губы, не ее хрупкое тело… Девушка дотронулась до живота — отражение повторило ее действие, подняла руку — отражение сделало то же.

— Кто я? — спросила она у самой себя, но только затем, чтобы услышать свой голос.

После долгого сна ноги плохо слушались, и она по стене направилась к двери, вышла в коридор, добралась до лестницы. Она была в чьем-то доме. Судя по всему, здесь жили люди обеспеченные, но девушке от этого стало неуютно. Почему-то ей казалось, что к подобному она не привыкла, а здесь была незваной гостьей.

С первого этажа послышались какие-то звуки, где-то играло радио, и девушка решила спуститься. Только на лестнице она сообразила, что на ней надета только широкая хлопковая сорочка, похожая на те, что выдают в больнице. Она всем телом почувствовала свою наготу и попыталась прикрыть глубокий вырез на груди. Возможно, стоило вернуться в спальню и поискать хотя бы халат, но у нее не было сил подняться обратно.

Девушка спустилась в гостиную и провела пальцем по белоснежному столику — следов пыли не осталось. Сколько же нужно времени, чтобы здесь прибраться? Кто этим занимается? Хозяева? Прислуга? А может, клининговая служба? Почему ее так волновал вопрос уборки? Может быть, ей приходилось поддерживать порядок в таком доме?

Девушка почувствовала легкое головокружение и ухватилась за спинку дивана, и тут ее взгляд упал на каминную полку, где были расставлены фотографии в рамках. Она подошла к камину и стала вглядываться в снимки. Вот черно-белая карточка, на ней запечатлен мужчина лет сорока за рулем блестящей «Волги». На других, уже цветных, — счастливое семейство: мужчина, женщина и ребенок, в котором девушка узнала себя. Неужели это ее семья? На фотографии с краю в красивой серебряной рамке на нее смотрела женщина средних лет, кажется, та, что и на остальных фото, только постаревшая на десяток лет.

— Станислава? — услышала она за спиной и от неожиданности выронила рамку. Стекло со звоном разбилось, и девушка вздрогнула. Она обернулась и увидела женщину с фотографии, только теперь перед собой.

— Извините, — пробормотала она и опустилась на пол, начиная подбирать осколки.

— Милая, не надо. Брось! — женщина подошла к ней и раскрыла объятия. — Ты проснулась… я так рада. Иди ко мне.

Девушке ничего не оставалось, и она, с трудом превозмогая головокружение, поднялась, оставив осколки на полу, и обняла женщину. Ей хотелось понять, кто это, но она не помнила. Прикрыв глаза, она вдохнула ее аромат, надеясь так пробудить воспоминания и чувства, но ничего не произошло.

— Кто вы? — спросила девушка, как только незнакомка отстранилась.

— Дорогая моя, — женщина провела ладонью по ее щеке, взяла за руку и медленно повела к дивану. — Я твоя мама. Ты уже много дней без сознания! Мы с отцом так боялись за тебя…

— Мама?..

— Да… Милая, тебя зовут Станислава Орлова, но мы ласково зовем тебя Стасей. Тебе двадцать шесть и это твой дом, — убирая с лица девушки волосы, сказала женщина. — Ты попала в аварию две недели назад, сама практически не пострадала, но голова… Ты приходила в себя несколько раз, но не узнавала ни меня, ни отца.

— Отца? Это мужчина на фото?

— Не совсем, дорогая. На фотографиях Сергей, твой родной отец. К сожалению, умер. Сейчас я замужем за замечательным человеком, он любит тебя как родную. Скоро ты сама убедишься.

— А вас как зовут?

— Какая я забывчивая… Даже не сказала имени… Лилия, меня зовут Лилия Николаевна Орлова, а твоего отца Максим Евгеньевич.

— Моего отчима? — поправила Стася.

— Зови его папой. Такие у вас отношения. Я сейчас схожу за ним, он в кабинете.

Лилия поднялась с дивана и прошла через гостиную к массивным дверям из красного дерева. Она постучала, но вошла туда, не дождавшись ответа. Не прошло и минуты, как Лилия вернулась, ведя за руку, как ребенка, мужчину средних лет. Он сразу же уцепился взглядом за Стасю. Девушке не понравилось то, как мужчина смотрит на нее, и она снова попыталась прикрыть вырез сорочки рукой.

— Стася, я Максим, твой отчим и лечащий врач по совместительству, — сходу представился мужчина. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Как голова? Тошнота есть?

Стасе совершенно не хотелось рассказывать о себе этому человеку, но, взглянув на мать, она все же заговорила. Максим внимательно слушал, изредка кивая головой.

— Хорошо. Ты очень быстро идешь на поправку, если сразу встала. Но еще пару дней стоит соблюдать постельный режим, — строго сказал он.

— Но я не хочу лежать… Если я две недели была без сознания, то наоборот хотела бы начать двигаться и поскорее все вспомнить, — возразила Стася.

— Стася, тебе незачем перенапрягаться. Вспомнишь все, когда придет время, а пока мы тебе расскажем. Сейчас я позову Катерину, это наша помощница по дому, она поможет тебе подняться, принять душ и переодеться. Я зайду к тебе позже, — безапелляционно сказал Макс и направился в сторону больших стеклянных дверей.

Стася поняла, что с этим мужчиной спорить бесполезно. Она только кивнула и отвернулась к маме, желая у нее найти поддержки, но Лиля последовала за мужем, даже не взглянув на дочь. Вскоре Максим привел молодую светловолосую девушку, на вид ровесницу Стаси. Он представил Катерине свою падчерицу и попросил помочь ей с туалетом. У Стаси промелькнула ассоциация с королевой Елизаветой, модницей своей эпохи, которая носила фантастические наряды, надевать которые помогала прислуга. Странно, что она помнила такие вещи, умудрившись забыть собственное имя. Макс кивнул девушкам и направился в свой кабинет, а Катерина стала помогать Стасе.

Поднявшись в комнату, ту самую, с отвратительными персиковыми стенами, Стася решилась расспросить Катю о себе. Чужим людям, в отличие от близких, иногда виднее, каков на самом деле человек. Но Катерина сказала, что не была знакома со Стасей до этого дня. Она сама работала в этом доме только полторы недели, и все это время ее молодая хозяйка была без сознания. Другой прислуги не было.

— Ты одна убираешь весь дом?

— Нет, с уборкой помогают девочки из клининговой компании, но там всегда разный персонал. Насколько я знаю, Лилия Николаевна и Максим Евгеньевич не нанимают постоянных работников. Меня взяли только потому, что вы попали в аварию, — сказала Катерина, помогая Стасе дойти до ванны.

— Обращайся ко мне на ты. Мы же примерно одного возраста?

— Думаю, да. Мне двадцать пять.

— Вот видишь, а мне — двадцать шесть, — улыбнулась Стася и подхватила Катю под руку. — Скажи, а может быть, ты знаешь обо мне что-то со слов родителей?

— Только то, что ты попала в аварию и ничего не помнишь…

— Вот как? Ладно… А этот Макс, он действительно мне как отец?

— Не знаю, Стась… Говорю же, я работаю тут всего ничего… — Катя довела Стасю до ванны и стала развязывать сорочку на спине. Вроде бы они обе девушки, но Стася смутилась при мысли, что Катерина увидит ее обнаженной.

— Ладно… А теперь иди, дальше я сама справлюсь, — придерживая на себе сорочку, улыбнулась она.

— Уверена? Давай я помогу. Чего стесняться? — серьезно ответила Катя.

— Нет, я сама. Если что, позову.

Два последующих дня Стася провела в своей комнате. Она ходила от кровати до двери и обратно, разрабатывая ноги, которые в конце концов снова стали слушаться. Макс навещал ее несколько раз в день, осматривал голову, где она сама не обнаружила ни одной ссадины, и пичкал какими-то лекарствами. Отчим совершенно не нравился Стасе, и как бы мама ни просила, она продолжала обращаться к нему по имени. Зато Лиля проводила почти все свое время с ней и много рассказывала о прошлой жизни, о которой Стася предпочла бы не знать.

Когда ей было шестнадцать, Сергей Орлов разбился на машине. Стася не могла смириться со смертью папы и, даже не окончив школу, сбежала из дома. Она скиталась по улицам, жила с какой-то шпаной, не раз оказывалась в полиции. Лиля ее выручала, и Стася обещала, что теперь станет примерной дочерью, но снова убегала, чувствуя тягу к прежней «неправильной» жизни. Как-то раз один из ее дружков в пьяном угаре избил Стасю, и она попала в больницу, где лечащим врачом оказался Макс. Так он познакомился с Лилей, они полюбили друг друга и поженились.

Какое-то время все стало налаживаться, и у Стаси появился парень — Саша Антипов, с детства влюбленный в нее. Саша оберегал Стасю. Он помог ей восстановиться в школе и сдать ЕГЭ. Родители Саши долгое время были против его девушки, но со временем сдались и приняли Стасю, вот только она в очередной раз «отмочила номер». На званом ужине у родителей своего парня Стася перебрала с алкоголем, начала дебоширить и, в завершении всего, наговорила Саше много лишнего. Парень не выдержал и ушел от нее.

Расставание с Сашей подтолкнуло Стасю вернуться к жизни на улице. И как бы Лиля и Макс ни упрашивали, она их не послушала, а они, отчаявшись, перестали ее искать.

— Меня все бросили? — со слезами на глазах спросила Стася, выслушав рассказ матери.

— У нас просто кончились силы, — вздохнула Лиля, опустив взгляд на свой идеальный маникюр. — Мы продолжали любить тебя и очень переживали, но чем старше ты становилась, тем более неуправляемой была. Эта авария… Милая, ты была так пьяна. Мы с трудом откупили тебя от суда. Слава богу, что никто не пострадал, потому что если бы ты сбила кого-то, то ни я, ни папа уже не смогли бы помочь.

— Может, и не надо?..

— Что ты хочешь этим сказать?!

— Мам, если я такое творила, может быть, лучше, если я понесу наказание? Заслуженное наказание, а так…

— Все, что я хочу, чтобы ты стала нормальной девушкой. Приличной! Я хочу видеть тебя в красивой одежде, а не твоих клоунских нарядах. Ими забит весь твой шкаф! — вспылила Лиля и, вскочив с кресла, стала выбрасывать из шкафа короткие яркие платья, топы, облегающие брюки. Стася смотрела на все это и не могла поверить, что носила подобное. Сейчас одна мысль, что она наденет короткое, едва прикрывающее зад, леопардовое платье, вызывала отвращение. Вульгарные вещи, полная безвкусица.

— Мам, перестань… Прошу тебя, перестань! Я больше это не надену! — дрожащим голосом, захлебываясь собственными слезами, сказала Стася. Ей было противно от себя самой. Она с отвращением смотрела на собственную одежду и представляла, на кого была в этом похожа.

Лиля замерла и испуганно посмотрела на дочь. Нельзя было доводить ее до слез. Макс предупреждал, что сильный стресс может вызвать нежелательные воспоминания. Она подошла к дочке, села рядом с ней на кровать и нежно обняла. Какое-то время они просто плакали, а потом Лиля пообещала Стасе, что, как только Макс позволит, они поедут в самый крупный торговый центр и купят ей новый гардероб от белья до верхней одежды.

Такую прогулку Макс разрешил на четвертый день после пробуждения. Стася уже совершенно окрепла, головокружение прошло, тошнота не мучила, а ноги крепко держали на земле. Из окна маминой машины она могла разглядеть родной городок. Он носил забавное название Солнечный и скорее походил на дачный поселок для обеспеченных людей. Двух- и трехэтажные дома, отгороженные от улицы высокими заборами, кричали о достатке своих владельцев. Аккуратные лужайки, парк с озером, детская площадка — самый настоящий буржуазный рай. Кое-где шли стройки, но было ясно, что вскоре на их месте появятся такие же ухоженные коттеджи.

Торговых центров в городке было всего три. Лиля отвезла Стасю в самый крупный. Она сказала дочери, что та может не переживать из-за денег и выбирать все, что пожелает душа. Но Стася решительно предпочитала простые вещи. Не понимая почему, она не могла даже взять в руки вешалку с дорогим платьем. Ее не покидало странное ощущение, что все это должно быть ей не по карману, когда Лиля с энтузиазмом выбирала за нее шикарные вещи.

После удачного шопинга Лиля повела Стасю в салон, где после многочасовой работы стилиста из нее сделали «конфетку». На самом деле измученная лекарствами, лишенная солнечного света Стася была похожа на живой труп, и видеть ее такой Лиля просто не могла. Ее мучила совесть, что из-за нее молодая красивая девушка стала похожа на чудовище.

— Дорогая, пообедаем в кафе и домой, — сказала она, подхватывая дочь под руку. — Ты, надеюсь, не очень устала?

— Нет, я так рада, что вышла куда-то из своей комнаты… — ответила Стася.

— Вот и отлично!

Они сели за столик в ресторане, сделали заказ, и Лиля завела тему, которой до этого не касалась. Она сообщила Стасе, что у нее есть дедушка. Он был отцом Сергея Орлова, но из-за давней ссоры не общался ни с Лилей, ни со Стасей. Сейчас, как оказалось, он горел желанием наладить отношения с внучкой.

— Но если мы не общались, тогда с чего вдруг сейчас в нем проснулась ко мне любовь? — недоверчиво спросила Стася.

— Сама понимаешь, Михаил Иванович уже немолод… — вздохнула Лиля. — В любом случае мы с Максом считаем, что вам стоит наладить контакт. Он твой родной дедушка, а то, что когда-то у папы с ним был конфликт, не должно иметь к тебе никакого отношения.

— А из-за чего они поссорились?

— Не знаю… У Михаила Ивановича тяжелый характер. Думаю, Сереже не нравилось, что он пытался давить на него и нашу семью. Но это все в прошлом.

— Мам, а дедушка знает, кто я и чем занималась? — осторожно поинтересовалась Стася.

— Да, об этом… — Лиля замялась и стала нервно теребить в руке салфетку. — Нет, он ничего не знает. Ты же понимаешь, вопрос деликатный… Но он знаком с Сашей и очень ему доверяет.

— С Сашей? Моим бывшим парнем?

— Да. Именно поэтому мы не стали разубеждать деда, что вы все еще вместе.

— Что?! Но это же не так! — вспылила Стася. Она не помнила Сашу, но этот обман пришелся ей не по душе.

— Мы с Сашей уже говорили, и он не против, — спокойно сказала Лиля, словно это было пустяковое дело.

— Не против врать моему дедушке? — нахмурилась Стася.

— Нет, Станислава, он не против снова стать твоим парнем, и если ты действительно хочешь начать новую жизнь, то примешь это предложение, — раздраженно выпалила Лиля. Она совсем не так представляла этот разговор и злилась, что дочь сразу принимала предложение в штыки, давая понять, что в этом вопросе с ней будут проблемы.

— Но я его даже не помню!

— Ничего. Скоро снова познакомитесь, может быть, у тебя случится проблеск, и ты вспомнишь свою любовь! — ее тон очень напоминал приказной, и Стася обиженно отвернулась. Ей не нравилось, что решали за нее, как и не нравилось начинать новую жизнь с обмана.

— Ты будешь диктовать мне, с кем встречаться? — процедила она.

— Пока ты сама не сможешь разумно принимать решения — да! — сказала как отрезала Лиля.

Обед не удался. И хотя Лиля вскоре смягчилась и завела разговор о беззаботных женских штучках, Стася только и думала, чтобы поскорее вернуться домой. Пусть она не помнила своей жизни, но чувствовала, что не привыкла к такому давлению. Видимо, бунтарское прошлое напоминало о себе. Ей хотелось свободы, но вместо этого Стася оказалась пленницей в собственном доме.

Лиля и Макс озвучили ей ряд правил, невыполнение которых каралось домашним арестом. Стасе запрещалось прикасаться к алкоголю и сигаретам, знакомиться с людьми на улице и общаться с теми, кого не одобрят родители. Вспоминая рассказы о своем прошлом, Стася понимала эти запреты, но в глубине души все равно противилась. Ее будни превратились в непросветную серую массу, какую волокут заключенные в тюрьме. У нее не было ни друзей, ни знакомых, и только Катюша, когда освобождалась от дел по хозяйству, ненадолго забегала к ней в комнату. Единственным развлечением для Стаси стало наблюдать за стройкой дома напротив. Когда она только проснулась, там никто не работал, но пару дней назад приехала целая бригада, и теперь работа шла полным ходом.

Стася любила забираться на подоконник с яблоком или грушей и смотреть, как молодые строители выкладывают кирпичом стену или таскают какие-то доски. Она практически сразу заприметила и их бригадира — высокого широкоплечего шатена, он так серьезно подходил к делу, что Стася невольно улыбалась, наблюдая за ним. Мужчины ее видели, иногда что-то выкрикивали, иногда осмеливались свистнуть, но всегда получали за это нагоняй от бригадира-красавчика. Стасе нравилась эта игра, хотя бы такое общение у нее было с внешним миром.

Вопреки опасениям матери у Стаси не возникло тяги к алкоголю, травке или таблеткам, которыми она раньше активно баловалась, но появилось необъяснимое ощущение, что чего-то важного в ее жизни не хватает, и она решила восполнить это спортом. Лиле и Максу не нравилось, что их дочь каждый день утром и вечером выходит на пробежку, но они молчали, пока как-то за ужином не случилась ссора.

В тот день Стася была сама не своя. После обеда она устроилась в гостиной с книгой и сама не заметила, как уснула. Ей снилось что-то яркое и красочное, а потом она вдруг оказалась в ресторане быстрого обслуживания рядом со стойкой выдачи заказов. Стася видела, как сотрудница кафе ставит полный пакет еды перед каким-то парнем и продолжает с ним разговаривать, попутно отсчитывая сдачу. В этот момент Стася прямо у них из-под носа утягивает пакет и убегает из кафе. Она не видела, что было дальше, чувствовала только, как боится, что ее догонят, отберут еду и накажут.

Этот сон отличался от тех, что она видела раньше, и Стася решила, что это обрывки воспоминаний. Неужели память возвращалась? Но тогда получается, что она воровала еду? Что за жизнь у нее была? За ужином Стася не удержалась и рассказала о своих мыслях матери.

— Не знаю, дорогая. Я же говорю, что ты совсем отбилась от рук. Давай не будем об этом, — вздохнула Лиля.

— Не будем? Мам, я воровала еду! — прокричала Стася.

— Но это был твой выбор, — Лиля разозлилась и со звоном бросила столовые приборы на тарелку. — У тебя, моя дорогая, всегда был выбор: оставаться на улице или вернуться к нам, где тебя всегда ждал накрытый стол. Тебе следует упрекать не меня, если ты действительно опускалась до того, что воровала дешевые гамбургеры.

— Я не верю, что предпочла воровать, если действительно могла вернуться домой. Может быть, вы сделали мою жизнь настолько невыносимой, что я предпочла голодать, живя на улице?!

— Не смей так говорить с матерью! — Макс ударил кулаком по столу. Его и без того огромные глаза еще больше выкатились из орбит, и сейчас он напоминал страшную глубоководную рыбину. Стася машинально втянула голову в плечи. — Извинись немедленно перед Лилей, мерзавка!

— Это так он меня любит как родную дочь?! — повернулась к матери Стася.

— Максим, не надо. Повздорили и ладно, — обратилась к мужу Лиля и накрыла его руку своей ладонью.

— Повздорили и ладно?! — взревел Макс. — Знаешь, дорогая, хватит тебе беречь чувства этой неблагодарной мерзавки! Я ей все расскажу.

— Не надо! — испуганно выкрикнула Лиля.

— О чем речь? — вмешалась Стася. — Что ты мне расскажешь?

— Ты не просто воровала еду, дорогая дочь, — прошипел Макс, — когда мы не давали тебе денег по первому требованию, а обитая в притонах и общаясь неизвестно с кем, ты частенько просила денег. Так вот, когда ты их не получала, то торговала собой. Этим ты нас шантажировала.

— Что?!

— Ты была проституткой. Боюсь представить, сколько мужчин через тебя прошло.

Стася больше не могла этого выносить, она выскочила из-за стола и побежала в свою комнату. Лиля недовольно посмотрела на мужа и покачала головой, а он в ответ только улыбнулся. Вздохнув, она поднялась из-за стола, бросила на стул салфетку и направилась вслед за дочерью. Но когда поднялась в ее спальню, увидела, что Стася переодевается в спортивную одежду.

— Куда ты собираешься? — спросила она, прислонившись к дверному косяку.

— На пробежку, — ответила Стася, натягивая на себя спортивную майку.

— Станислава, не делай глупостей. Если ты снова сбежишь…

— Не сбегу, мам.

— Нам с отцом не нравятся твои пробежки. Пора с этим завязывать, — холодно произнесла она.

— Мам, я не хочу опять уходить из дома и жить на улице. Не знаю, что было раньше, но сейчас все изменилось. Неужели ты не видишь, что у меня нет желания пить и снова искать приключения на свою задницу, — Стася посмотрела на Лилю полными слез глазами. Расстроенная, униженная, лишенная простого самоуважения, но она была очень красива.

— Станислава, у нас есть причины волноваться за тебя, — вкрадчиво сказала Лиля, с интересом разглядывая ее лицо, которое так напоминало ее собственное. Хорошо, что она похожа на мать, а не на отца.

— Я буду держать себя в руках и не вернусь к тому, что было. Мне тяжело. Я пришла в себя десять дней назад и за это время прожила двадцать шесть лет. И мне стыдно… правда стыдно за то, какой я была…

— Дочка, главное, что сейчас ты это осознала, — смягчилась Лиля и даже позволила себе обнять Стасю.

— Мам, я правда спала с мужчинами за деньги? — Стася опустила взгляд на свои кроссовки, не в силах видеть глаза матери, задавая этот вопрос.

— Макс не должен был тебе этого говорить. Есть вещи, которые лучше забыть. Давай представим, что ничего не было, ведь ты все равно не помнишь.

— Но это ведь было?

— Было. Но больше не повторится. Я тебя не потеряю, только не противься моим советам. Я думаю только о том, чтобы тебе было лучше.

— Хорошо, мам. Я буду поступать так, как ты скажешь…

— Вот и отлично, тем более скоро приедет Саша. Уверена, что вы легко поладите и снова сойдетесь.

— Посмотрим…

— Во всяком случае, ты не кричишь «нет», как раньше, — усмехнулась Лиля.

— Я немного побегаю и вернусь, — выпутываясь из материнских объятий, сказала Стася. Ей не хотелось соглашаться с навязываемым романом, но еще меньше хотелось ссориться с матерью.

— Только будь осторожна, дорогая.

— Хорошо.

Стася выбежала из ворот и специально сделала небольшой крюк вокруг строящегося дома. Словно какая-то магическая сила манила ее туда. Жаль, но она никого не увидела. Сегодня рабочие разошлись раньше времени. Включив плеер погромче, Стася не спеша побежала по дорожке.

За бегом она чувствовала вкус жизни. Возможно, когда-то она и была алкоголичкой, но это явно не сказалось на ее физической форме. Стасе требовалось чуть меньше часа, чтобы добежать до другого конца квартала и обратно, но в этот раз дико хотелось растянуть время, и она свернула на незнакомую улочку. Ничего особенного, такие же дома, розовые кусты и готовая вот-вот зацвести сирень. Стася так залюбовалась посадкой, что не заметила, как из-за угла вышел молодой человек. Она влетела в него и, не удержавшись на ногах, рухнула ему в объятия.

— Извините, — пробубнила она, поднимая взгляд на случайного прохожего, в котором тут же узнала знакомого бригадира.

— Кажется, сегодня судьба ко мне благосклонна. Я как раз хотел с тобой поговорить, — с легкой ухмылкой, все еще не выпуская Стасю из объятий, ответил он.

— Поговорить? Со мной? — удивилась она, чувствуя странное волнение от близости этого мужчины. Он это заметил и крепче прижал к себе, наслаждаясь ее беззащитностью.

— Боишься? — вскинув бровь, вопросил он.

— С чего бы? — ухмыльнулась Стася и поерзала в его сильных руках. — Пусти меня, в конце концов!

— А если не пущу?

— Что?

— Мама никогда не предупреждала не заговаривать с незнакомцами на улице?