Склад обмундирования здесь был победнее, чем в прежней цитадели. Женского белья и небольших размеров не было вовсе. Так что на всех девушках и части парней, не отличавшихся крупным сложением, форма болталась мешком. Но зато Илэш пообещала, что после тестов разрешит всем желающим вернуться к душевым и выстирать и замыть старую одежду. Заар с Рилейфом тоже сказали, что у них нет возражений, а вот Крорр так до сих пор и не появился.
Накормить нашу ораву тоже оказалось небыстрым делом, местная кухня не была рассчитана, судя по всему, на пятьдесят три лишних рта, не считая ликторов.
– Надо же, мальчики у нас такие внезапно благородные, – удивился кто-то из девчонок, когда парни единодушно решили, что первыми должны поесть мы, а они дождутся следующей партии. – Спасибо!
– Не благородные, а продуман
Я так до конца и не поняла, что значило поведение Верховного, но одно ясно: некое обсуждение моей персоны происходит между ним и Крорром. Смысл этого нисколько не занимал бы меня, но вот волны негатива, исходившие от этого гадкого белесого летуна, не давали покоя. Сказать, направлены они на меня лично или на весь окружающий мир в принципе, было сложно. Что-то я до сих пор не заметила сколько-то хорошего от него по отношению хоть к кому-то. Чем дальше, тем больше первоначальный образ его белоснежного безупречного великолепия рассеивался, и он начинал представляться мне жирным пауком-альбиносом, сидящим в центре оплетшей всех и все сети, бесчувственной тварью, вообще не знающей, что такое чувства, без разницы, чьи они. И да, я в курсе, что у пауков нет крыльев, и в Белом не было ни капли жира и физических изъянов до нападения монстроптичек, но фантазия – территория, не поддающаяся особенно контролю, так что ничего не поделаешь. Вот эмоции Бронзово
Постепенно я постигла, как мне показалось, идеальную манеру продвижения в воде. Конечно, ничего и близко похожего на выпендреж Мак-Грегора, но, по крайней мере, я уже больше не хлебала чуть что противную жидкость ртом и равномерно перемещалась в общевыбранном направлении. Сомнения в том, что оно верное, естественно, были, но никакое иное «наитие» меня не посещало, так что гребем себе и надеемся. И, между прочим так, благодарим ликторов за первый дар, давший выносливость, и усиленные тренировки, потому как сто процентов могу сказать о себе, что даже в неплохой прежней физической форме, я черта с два отмахала бы столько, сколько сейчас, руками. Давно бы сдулась и разве что держалась бы на поверхности кое-как. К счастью, в этот раз надежда нас не подвела.– Суша, там суша, смотрите! – истошно заорала Картер, наверное, часа три спустя. – Я же вам говорила-а-а!
Сознание возвращалось с болью и дискомфортом повсюду. В горле драло, как от тяжелейшей ангины, во рту горько-солено, к рукам и ногам будто гири привязаны, а шею что-то сжимало и холодило, да еще и кололо как раз там, где пульсировала под кожей артерия. Веки, похоже, слиплись и сами собой открываться не хотели. Потянулась протереть их и поняла, что на запястье действительно висит тяжесть. Звякнуло железо, пугая меня и окончательно приводя в состояние бодрствования. Дотянуться до глаз пальцами удалось-таки, но при этом чуть ободрала себе нос и щеку толстенным браслетом, который теперь отягощал эту мою конечность, как и три остальные. В комплект побрякушек, коими я невесть почему обзавелась, входил также широкий ошейник, позволявший лишь едва поворачивать голову, но не опускать ее, ощутимо давивший и натиравший, плюс еще длинные цепи, прикрепленные к каждой вещице в ансамбле из моих новых «украшений». И словно этого было недостаточно, лежала
– Ро, наконец-то! – со всхлипом выдохнула Илэш, стоило Бронзовому открыть глаза, и провела слегка подрагивающей рукой с прохладной влажной тканью по его разгоряченному потному лбу. – Я чуть с ума тут не сошла, дружище, и как уже себя ни казнила.– За… – слишком сухое горло подвело ликтора, и он зашелся в кашле. На ладони, что он прижимал ко рту, появились кровавые следы.Красная торопливо поднесла ему бутылочку буроватого тоника с трубочкой. Несколько быстрых глотков освежили пострадавшего и вернули ему способность говорить.– За что ты себя казнила? – Он нахмурился, чувствуя, как болит кожа на лбу. Она вообще везде болела, и не только кожа. Пищевод, желудок – почти все, от гортани до желудка, казалось сваренным вкрутую или прижженным кислотой. – Какая чер
Мои надежды на передышку от жестокого внимания Верховного не оправдались. После недолгого момента тишины и темноты снова зажегся нестерпимо яркий свет, полностью спрятаться от которого было нереально, даже плотно зажмурившись, и врубилась оглушительно громкая музыка. Впрочем, назвать это действительно музыкой было преувеличением. Дикая какофония из то визгливых, то рычащих голосов, нестройные завывания духовых инструментов с непрерывно скачущей интенсивностью, постоянно сменяющийся ритм ударных – приспособиться к этому адскому концерту или хотя бы абстрагироваться было невозможно. Оставалось только сжать зубы и терпеть. Я буквально возблагодарила все высшие силы, когда эта акустическая атака прекратилась так же внезапно, как и началась. Безмолвие и тьма воспринимались теперь настоящим благословением. Зато вернулись муки голода и жажды, но я приказала себе немедленно заснуть, чтобы отстраниться и от них. Как бы не так. Только я достигла состояния
Рывок вверх, практически вертикальный взлет, огромная конечность дернула меня ближе к чудовищному чешуйчатому телу, прижимая так, что при любом положении крыльев, я оставалась под его монументальной защитой.Всего три взмаха с глубочайшим, громоподобным, заставляющим замереть абсолютно все внутри и пойти дикими мурашками снаружи от ощущения невообразимой мощи «у-у-ух-х-х», перенесшие нас к краю скалы, являвшейся одновременно и крышей цитадели, и прыжок вниз! Если до этого я пыталась орать, то теперь, забыв о таком понятии, как адекватность и стыд, завизжала истошно и до надрыва. Падать с Крорром, когда видишь несущуюся на тебя землю, было неимоверно страшно, но нестись в черную пустоту, успевая лишь кратко мазнуть обезумевшим взглядом по различимым лишь на долю секунды и мелькающим мимо в убийственной близости скальным уступам – жутко настолько, что мозг просто переклинило. Однако, кроме
Выражение лица Киана в момент, когда он понял, что я абсолютно серьезно, было поистине бесценным и в то же время шокирующим. Хоть и длилось оно доли секунды, но являло собой настолько откровенную картину потрясенного жесточайше-мучительного разочарования, что во мне все сжалось от сочувствия к нему и отвращения к себе. Как бы там этот манипулирующий козлоняшка ни заслужил, на мой взгляд, отмщения, все равно делать это так… Что за безумная пелена застила мне глаза и разум, каждый раз, когда дело касалось его, и вынуждала впадать в дикие крайности? Я могла без единой эмоции воспринимать гадости, провокации, агрессию почти чью угодно, сохраняя относительную ясность восприятия, но все, что делал Мак-Грегор, любая незначительная фигня с самого начала цепляла меня на совсем ином уровне. Я совершенно не способна была игнорировать его, не реагировать на его присутствие, не отслеживать с того момента, когда увидела в транспорте. Хоть краем глаза или пра
– Ро, пожалуйста, ты должен собраться! – прошептала Илэш, касаясь крыла Бронзового, чтобы заставить его слушать. – Сейчас не до рефлексии, друг. Тебе нужно защитить себя во что бы то ни стало!Крылатый сосредоточил взгляд на лице женщины, которая была всегда частью его жизни и долгое время рисовалась в воображении в роли идеальной вечной спутницы, и вдруг не обнаружил ни одной привычной черты. Естественно, Илэш оставалась все той же блестящей красавицей, ничто не испортило, не изменило ее совершенных черт и линий тела, только перед его мысленным взором все еще стоял тот момент, когда она, рыча и свирепо скалясь, открыла огонь, целясь прямо в грудь и голову Войт. И да, она поступила верно, как и следовало солдату по отношению к врагу, как диктовал устав, а вот он – нет. Бросился на нее, свою сослуживицу и подругу, выбивая оружие, желая в ту долю мгновения убить, сомкнуть пальцы на ше
Важные вещи происходят с тобой внезапно и без всякого предупреждения в виде предчувствия, не предоставляя тебе шанса избежать их или просчитать последствия. А еще они обладают способностью радикально менять твое восприятие, обесценивать прежние цели, лишать силы и смысла заветные многолетние желания. Встреча с Летти была такой несвоевременной, но только сейчас я начинаю понимать, насколько долгожданной. Все же Хард и прав и не прав одновременно. Виверн действительно способен сразу же признать свою сам… черт, свою единственную женщину – стоит привыкать говорить и думать так, чтобы не ляпнуть при Войт и не выбесить ее. А ошибался наставник в том, что единственная должна быть обязательно тоже виверной. Ерунда. С самого начала, как только увидел Летти, появилась эта странная вибрация внутри, сопровождаемая необоримым притяжением. Не зная, что это, я читал все как тревогу, раздражение, потом счел элементарной похотью, приправленной почти проти
– Да ты сейчас, видно, издеваешься надо мной, ящер! – возмущенно проорала я прямо в громадную оскаленную морду виверна, что, могу побожиться, откровенно потешался в этот момент. – Это ты называешь «обучаться охоте»?Зверь, даже пригнувшись к земле, чтобы мне было удобнее выражать свой законный протест в район его ноздрей размером с обеденную тарелку, все равно возвышался надо мной метров на шесть. Между нами валялась на земле туша оленя или же какой-то антилопы с аккуратно сломанной шеей – итог его молниеносного броска из поднебесья камнем вниз, что чуть не заставил меня обделаться от стремительности и внезапности, а больше от того, что меня опять реально поперло от волнительного мощного звука его крыльев и самого полета. Ей-богу, я находилась на грани экстаза до того момента, пока этот чокнутый амфиптер не ломанулся вниз на целое стадо травоядных бедняг, слишком поздно
– Прямо интересно, чья шкура будет попорчена в процессе сбора доказательств, зная уже твои методы, – настороженно прищурилась я, – очень надеюсь, что не моя.Мак-Грегор отложил нож в сторону, потянув за края, тщательно разровнял холстинку, в которую был завернут сыр, и поднял на меня необычно серьезный для него взгляд, демонстрируя до жути привлекательную морщинку, образовавшуюся между его бровей.– Нет, детка, твое участие в истории с камнем уже закончено, – обычно бесящее меня «детка» он произнес так, будто по щеке погладил.– Кто сказал? – тут же ощетинилась я, слегка ошарашенная интенсивностью ощущений от его тона, казалось бы, ничем не обоснованных.– Я говорю. – Он стал постукивать по столешнице паль
– Черт возьми-и-и! – насмешливо передразнила Крорра загадочная незнакомка, по всей видимости, номер один. – А корчил из себя вежливого. Между прочим, это джентльмен должен представиться первым даме!Это еще что за идиотизм? В этот раз ликтор глядел на малявку пристально и не думал моргать, поэтому прекрасно рассмотрел весь процесс перемещения. Поразительно: крошечную долю секунды даже его, не сравнимое с человеческим зрение, еще регистрировало ее наличие на прежнем месте, «опаздывая», а она уже появилась в другом, глядя на него совсем по-иному и с вызовом.– Вот и чем не повод пришпилить его к дереву? Грубость – смертный грех! – Ага, а вот и личность номер два, явно страдающая неуемной кровожадностью.– Прошу меня простить за проявленное неуважение, – склон
Проснулась я как от сильного толчка в плечо или от крика прямо в ухо, отзвук которого еще метался в гудящей черепушке, пока лупала глазами, соображая, где нахожусь. Такое чувство, что кто-то проорал мое имя… причем голосом Лукаса, и от этого меня всю передернуло, как от сильного сквозняка и жутко некомфортного тянущего ощущения внутри, что было неизменным спутником любого намека о воспоминании о нем. На лежанке из мехов я была одна, и в комнате Мак-Грегора не наблюдалось. Глянув вниз через люк с лестницей тоже нигде его не увидела. Выползла из теплого кокона, поеживаясь от перепада температуры, пусть было тут тепло, и, морщась от давно забытой приятно-саднящей боли между ног и даже в глубине тела. Да уж, кое-кто природой не обижен – и размерами, и выносливостью, да и чутье на удовольствие партнерши у этого виверна… прямо-таки звериное. Рвано вздохнув от дразнящей волны слишком реалистичных воспоминаний о постельной эквилибристике этой ночи, прошедшейся нервной ще
Войт «потухла» после своего третьего оргазма, едва только я перестал двигаться, догнав ее в собственном. Мое дыхание еще буйствовало, а она уже преспокойно засопела, искушая меня этой своей мгновенной безоглядной расслабленностью пуще прежнего. Я же наблюдал раньше за тем, как она обычно спала и в первой цитадели крылатых ублюдков, и потом, когда этот Бронзовый недоделок умостился около нее в общем зале, жалко пытаясь продемонстрировать наличие каких-то прав у себя и возможность отношений с той, которую я уже решил присвоить. Трахнутый на голову убогий аутсайдер однажды еще втридорога заплатит мне за то, что посмел хапнуть не свое! Вибрация зародилась в глубине груди, и ящер заворочался, щелкая зубами, посылая мне картинки ломающихся под челюстями костей, рвущейся плоти и брызгающей крови, но я его осадил и огладил одновременно. Терпение. Ему несказанно повезло однажды, когда все было еще по-другому, теперь же… Позже, но обязательно-всенепременно – и кровищи
Я еще не отдышалась от смеха, а Киан уже умудрился подняться вместе со мной. Блин, все же силищи в нем! «Прислонив» меня к долбленой емкости с водой, он смахнул все, что находилось на табурете, и, не обращая внимание на мое беззлобное ворчание, что он был не настолько хорош, чтобы у меня способность к прямостоянию и хождению отнялась, подтащил тот и усадил на прохладное дерево.– Я прекрасно знаю, насколько был хорош, – в своей обычной манере фыркнул Мак-Грегор, зачерпнув воду ковшом. – Понимаю: признаться, что я потряс тебя до глубины души – сложно, но я все и так вижу по твоим глазам и улыбке.И начал лить воду тонкой струйкой, естественно, в первую очередь на один из моих сосков.– То, что ты во мне потряс и потолкал, однозначно было не душой! – закатила я глаза и х
Спустя почти полные сутки непрерывного полета Крорр вынужден был спуститься на землю в прямом и переносном смысле. Даже его прекрасно приспособленное для видения в темноте зрение отказывало, в глаза как песка было насыпано, а крылья едва держали его. Сказывались последствия отравления, или он позорно раскис от постепенно настигшего понимания: весь этот его одиночный вояж не более чем чистейшей воды авантюра? Как он и, в самом деле, собирается найти одну-единственную женщину на территории в тысячи и тысячи квадратных миль, учитывая, что на хоть какое-то содействие местных ему рассчитывать не приходится, скорее уж на пулю в затылок или вилы между лопаток. Проклятые твари, населяющие Зараженные земли, остервенело ненавидели таких, как он, и пользовались любым шансом прикончить ликторов и всех, кого могли заподозрить в лояльности к ним или, не приведи бог, в сотрудничестве. Он постоянно слышал истории о том, в каком жутком виде находили тела решившихся шп
– В смысле, врезались? – В моем воображении нарисовалось эпичное столкновение двух разных планет, с ослепительной вспышкой, расходящейся кольцом вселенских размеров, и выбросом энергии, после которого остается только туева куча летающих в невесомости камней. После такого могут выжить разве что парочка видов бактерий. – Всем настал бы трандец! – Для наглядности я сжала кулаки и столкнула их в воздухе, сопроводив это громким «бум».– Нет, блин… как же тебе объяснить, – почесал снова озадаченно затылок Киан. – Наши миры не были разными небесными телами, а как бы… ну, противоположными сторонами одной коробки, что ли. – С объяснением таких тонкостей у всезнайки и всеумейки, похоже, и правда сложности. – И когда они столкнулись, это не было «бум», – он повторил мой жест, – это было вроде как «вжик-хрясть