Даже сквозь сон я, казалось, могла слышать, как оглушительно громко ворочаются извилины моего виверна в тяжких думах, и даже прекрасно знала, о чем они. Как технично сбагрить меня с глаз долой в какое-нибудь тихое и безопасное местечко, пока будет происходить вся заварушка. На все сто уверена, что если бы был вариант отцепить меня хоть как-то от дракона и посадить где-нибудь на цепь там, где никто, кроме него, не найдет, он так бы и сделал, наплевав на все мои возмущения и любые репрессии, которыми бы грозила. Понимала ли я его такое стремление защитить, несмотря ни на что, даже если против воли и в ущерб всему остальному? Еще как! Ведь будь у меня способность повелевать реальностью, я бы вообще разрулила все, не вмешивая никого в разборки. А Киана бы к ноге приковала, чтобы на глазах был и никуда не рыпался. Эх, пора взрослеть и прекращать периодически поддаваться фантазиям типа «если бы я была всемогущей, то сделала бы хорошо всем».
Мне совсем не понравился проблеск вины на лице Мак-Грегора, когда Хард исполнил свой трагичный монолог и скрылся вдали. То есть я понимаю, что мой виверн может, скорее всего, испытывать к своему старшему и единственному сородичу привязанность, чувство благодарности и еще кучу естественных эмоций, но это не повод ощущать себя виноватым, потому что именно этого и добивался патлатый гад. Ну вроде как «мне тебя больше не достать, никак не повлиять, так давай, чувствуй себя скотиной хоть за это». И это по меньшей мере, ведь в реальности он может хотеть вообще подорвать боевой дух Киана. С этого козла станется пожертвовать всем результатом похода, только чтобы доказать: все, что сделано с моим участием, – хреново и проигрышно.Ладно-ладно, я преувеличиваю, и не настолько Хард сволочь. Или настолько? Как же он меня раздражает, лучше бы его и вовсе не было, будто мне больше голову сломать не над
Никто почти не разговаривал, не задавал лишних вопросов, всем было и без того понятно, что вот он, оглушительно затикавший внутри обратный отсчет. И до этого-то все было не шуткой, но теперь все приобрело оттенок неизбежности и окончательности. Не знаю, как у кого, а у меня внутри было чувство, похожее на ожидание какой-то болезненной медицинской процедуры – такой, что ни за что не хочешь проходить, но деться от нее некуда – ну только в тысячу раз сильнее. Сидишь, трясешься на спине бодро рысящего сквозь лес метаморфа и осознаешь, что произойдет все невероятно быстро и сам путь займет больше времени, нежели атака. Долгий бой нам не светит. Или мы ломаем оборону и врываемся сразу, или отступаем и валим, если не погибаем на месте. Проще простого. Вот только с каждым километром, оставленным позади, все сложнее скрывать, что мои зубы уже едва не лязгают от нарастающей нервозности, и моей, и прилетающей от Крорра, который заморачивается не толь
Хорошо, что я была обута – от стен и пола шел жар, и Ингина впереди меня тихонечко зашипела. На тела самых первых Крылатых, через которые пришлось перепрыгивать, я старалась не смотреть. Без жертв совсем не выйдет, мы это знали-знали-знали. Но уже когда спуск стал коридором какого-то уровня, обгоревшие начали подавать признаки жизни, а значит, можно надеяться, что при регенерации их породы они исцелятся.– Влево! – скомандовал Крорр бегущему впереди Киану. – Теперь снова вниз!Из бокового коридора на нас выскочила парочка крылатых, и на секунду они зависли, уставившись именно на голого рыжего.– Декурион Крорр? – ляпнул один, продолжая целиться тому в грудь, но реакция настоящего опытного вояки была молниеносной. Один бросок – и первый ликтор рухнул, как подкошенный, от удара в челюсть, а второй был отброшен с разворота прямо в «гостеприимные» объятия моего виверна, который технично придушил того. Не насмерть
Нет, мой предсмертный хрип о помощи не был услышан никем из всех тех, нити чьих жизней протекали прежде сквозь меня, питаясь и возвращая магию естественным путем, сберегая остатки разбитой гармонии, что еще как-то позволяла мне сохранять себя живой. Сразу несколько меня-осколков выплеснули из себя последние капли энергии-крови и погасли. Им уже никогда не напитаться силой обратно, не стать мощнее и больше, не прорасти обратно в жизнь. Этих частей меня больше нет, потеряны, но еще совсем чуть-чуть, самая малость других хранит остаточную искру, излучает надежду. Все, что им нужно, – это покой, связь с тем океаном-вселенной, что способна напоить благословенной влагой возрождения. Это лишь крупицы от меня прежней, крохи, пылинки, но у них есть шанс стать настоящими зернами, что в благодатной почве вернут все к истоку с новой силой. К гармонии, к пению чужих сердцебиений, пронизывающих насквозь, к тому самому парению в густой, интенсивно-великолепной
Снабдив Летти, на мой взгляд, каким-то бредом вместо ответа, странная старушка потеряла, наконец, к нам интерес, и замечательно. Нам совершенно не до бессвязных речей и глюков полоумной ликторской жертвы, как бы жалко ее ни было. В который раз у меня закипало внутри, когда вспоминал, как вытаскивали из каморок-застенков вампов, оборотней, рисе и эту вот чокнутую даму. Ужас, агрессия, отчаяние на каждом лице или морде, кандалы, как в средневековье, да еще и с магическими составляющими, следы истязаний, отравляющие ошейники и какой только еще хрени не повидал там. Да, я нормально отношусь к необходимой жестокости, чужие боль или гибель не потрясают меня до глубины души просто потому, что смерть – это неотъемлемая часть жизни. Выживание невозможно без борьбы в той реальности, в которой я существую, а борьба приводит к своей и чужой боли и может убить. Ничего не поделать, и толку-то впадать в уныние и посыпать голову пеплом каждый раз, когда сталкив
Мне было плевать, что все, кроме Мак-Грегора, косились на меня, как на рехнувшуюся, пока мы дожидались результатов изысканий Артана, расположившись в подстраивающихся под сидящего белоснежных креслах. На большом голографическом экране мелькали колонки всяких сведений, фото, видео, но пока ничего по важной для меня теме. В моем разуме все сложилось как-то внезапно, похоже, именно это принято звать озарением или типа того. Когда-то, кажется, уже сто лет назад, а на деле совсем недавно, Киан сказал мне, что Краеугольный Камень – это живое существо, и теперь я не только верила в это, откуда-то знала – он еще и обладает сознанием. Естественно, не таким, как у людей или других существ, с которыми мне случилось пообщаться, вообще иным, можно сказать, даже чуждым, но оно было, и какая-то из частей этого сознания взывала о помощи в моих снах и в голове той старухи. Возможно, это слышал еще кто-то, и таких много, но только находимся мы черт-те где д
Я ощутила нечто похожее на жалость, глядя на шокированное и бесконечно потерянное лицо Артана, когда он при активной помощи Крорра стал просматривать один за другим огромные выдвижные ящики в личном хранилище Верховного. Никаких вам современных и подвластных удаленному взлому носителей – все на старой доброй бумаге. Отчеты, отчеты об экспериментах, замерах, параметрах, собранные подшитые рапорты из разных источников об участившихся сбоях и странностях. Выводы, рекомендации ученых, где чаще всего фигурировало имя некоего Рхива.– Он был моим учителем, примером, которому я желал следовать, только выбрав для себя направлением науку, – потрясенно пробормотал Артан. – Лучший, кого я знал, пусть и совсем недолго. И погиб от нападения случайно освободившегося из карцера оборотня.Ага, был лучшим, поэтому пришел к весьма неудобным для Верховного
– Войт, как насчет надеть форму и стоять рядом со мной во время трансляции? – спросил Крорр, глядя на девушку, с которой началось крушение его прежней жизни, и вопрошая себя, есть ли у него право считать ее другом. Хотя правильнее, наверное, будет сказать, что с нее, с этой дерзкой, даже грубоватой, какой-то совсем не женственной, в его понимании, особы его жизнь, реальная, вообще началась. Она врезалась в него, как чертова комета в астероид, перетрясла, вывернула наизнанку восприятие, разрушила иллюзии и потянула в совершенно иную сторону, радикально вроде сменив траекторию жизни, но при этом оставив ее парадоксально неизменной. Вот сейчас он стоит тут, предавший, казалось бы, все что знал и во что верил большую часть жизни, но не сошедший с верного курса. Он всегда верил в призвание ликторов защищать. Став драконом, этому он не изменил и не собирался до конца. Крорр все еще твердо намерен защищать, но вот теперь правильно, честно, от ист
Два с лишним года спустяНу вот так, как-то внезапно мне сегодня двадцать семь. Я взрослая женщина. Об этом говорит не только календарь, но и это маленькое зеркало, в которое я зачем-то пялюсь. Нечасто это делаю, но вот сегодня отчего-то застряла и стою тут, обезьянничаю. Кто бы сказал зачем? Морщины поискать? Типа, нормальная бабская возрастная фигня? Не было же такого.– Детка? Ты чего в такую рань? – заворчал Мак-Грегор недовольно с нашей постели, предварительно пошарив по пустому месту.Он никогда не укрывается, всегда горячий, как печка, и вечно бесстыдно выставляет себя напоказ, да и что ему прятать и от кого. Я обожаю на него смотреть. На сонного, на болтающего всякую развлекающую меня ерунду, пока с окровавленными руками разделывает тушу добытого нами в пищу животного, на собранного и напряженного, как готовое сделать феноменально точный выстрел оружие на охоте. На наворачивающего круги около меня с тем самым «до безумия хочу тебя, но п
Естественно, ни черта я слушаться Мак-Грегора не собиралась. На попытку Крорра воззвать к моей благоразумности ответила, что если он меня не понесет, то это запросто сделает Ингина. А если и она откажется, то я пешком по пустыне попрусь, и если сдохну от слабости в пути, то они вдвоем уже будут виноваты, о чем не премину сообщить перед трагичной кончиной.Ругаясь и бубня под нос, Бронзовый повел, хотя точнее будет сказать, почти потащил меня на крышу, так как шагать бодро у меня еще силенок не хватало.– Ну и как ты собираешься призвать моего дракона, еле дышишь же! – возмущался Крорр, раздеваясь.– Из тебя потяну, вместо того чтобы отдавать! – огрызнулась и сконцентрировалась на зове.К месту уже состоявшейся воздушной битвы мы прибыли очень вовр
Ну и уродливый же дракон вышел из Верховного! Видел я по ТВ в какой-то человеческой передаче о всяких паразитах глистов, заспиртованных в банках. Вот такого же блевотного цвета он и был. Мерзкий, одноглазый, но здоровенный. И да, мне прям жаль было, что на таком расстоянии не вышло рассмотреть все нюансы охреневания на лицах летучих обезьян, лишился такого удовольствия. Ну да, великие же чистой породы ликторы не обращаются, облик не меняют, нет-нет-нет, это исключительно отличительный признак проклятых тварей, коих жечь-резать-мочить надо. Ну и как вам, суки, сюрприз от своего же непогрешимого лидера? Ощутили себя оттраханными в мозг? Понравилось?Ох и побежали-полетели они все в стороны от него! Но были и те, кого пришибло, видно, ступором, и они же и попали под удар, когда взбешенного такой подставой от собственной сущности монстроглиста вытошнило на них потоком пламени.
– Войт, как насчет надеть форму и стоять рядом со мной во время трансляции? – спросил Крорр, глядя на девушку, с которой началось крушение его прежней жизни, и вопрошая себя, есть ли у него право считать ее другом. Хотя правильнее, наверное, будет сказать, что с нее, с этой дерзкой, даже грубоватой, какой-то совсем не женственной, в его понимании, особы его жизнь, реальная, вообще началась. Она врезалась в него, как чертова комета в астероид, перетрясла, вывернула наизнанку восприятие, разрушила иллюзии и потянула в совершенно иную сторону, радикально вроде сменив траекторию жизни, но при этом оставив ее парадоксально неизменной. Вот сейчас он стоит тут, предавший, казалось бы, все что знал и во что верил большую часть жизни, но не сошедший с верного курса. Он всегда верил в призвание ликторов защищать. Став драконом, этому он не изменил и не собирался до конца. Крорр все еще твердо намерен защищать, но вот теперь правильно, честно, от ист
Я ощутила нечто похожее на жалость, глядя на шокированное и бесконечно потерянное лицо Артана, когда он при активной помощи Крорра стал просматривать один за другим огромные выдвижные ящики в личном хранилище Верховного. Никаких вам современных и подвластных удаленному взлому носителей – все на старой доброй бумаге. Отчеты, отчеты об экспериментах, замерах, параметрах, собранные подшитые рапорты из разных источников об участившихся сбоях и странностях. Выводы, рекомендации ученых, где чаще всего фигурировало имя некоего Рхива.– Он был моим учителем, примером, которому я желал следовать, только выбрав для себя направлением науку, – потрясенно пробормотал Артан. – Лучший, кого я знал, пусть и совсем недолго. И погиб от нападения случайно освободившегося из карцера оборотня.Ага, был лучшим, поэтому пришел к весьма неудобным для Верховного
Мне было плевать, что все, кроме Мак-Грегора, косились на меня, как на рехнувшуюся, пока мы дожидались результатов изысканий Артана, расположившись в подстраивающихся под сидящего белоснежных креслах. На большом голографическом экране мелькали колонки всяких сведений, фото, видео, но пока ничего по важной для меня теме. В моем разуме все сложилось как-то внезапно, похоже, именно это принято звать озарением или типа того. Когда-то, кажется, уже сто лет назад, а на деле совсем недавно, Киан сказал мне, что Краеугольный Камень – это живое существо, и теперь я не только верила в это, откуда-то знала – он еще и обладает сознанием. Естественно, не таким, как у людей или других существ, с которыми мне случилось пообщаться, вообще иным, можно сказать, даже чуждым, но оно было, и какая-то из частей этого сознания взывала о помощи в моих снах и в голове той старухи. Возможно, это слышал еще кто-то, и таких много, но только находимся мы черт-те где д
Снабдив Летти, на мой взгляд, каким-то бредом вместо ответа, странная старушка потеряла, наконец, к нам интерес, и замечательно. Нам совершенно не до бессвязных речей и глюков полоумной ликторской жертвы, как бы жалко ее ни было. В который раз у меня закипало внутри, когда вспоминал, как вытаскивали из каморок-застенков вампов, оборотней, рисе и эту вот чокнутую даму. Ужас, агрессия, отчаяние на каждом лице или морде, кандалы, как в средневековье, да еще и с магическими составляющими, следы истязаний, отравляющие ошейники и какой только еще хрени не повидал там. Да, я нормально отношусь к необходимой жестокости, чужие боль или гибель не потрясают меня до глубины души просто потому, что смерть – это неотъемлемая часть жизни. Выживание невозможно без борьбы в той реальности, в которой я существую, а борьба приводит к своей и чужой боли и может убить. Ничего не поделать, и толку-то впадать в уныние и посыпать голову пеплом каждый раз, когда сталкив
Нет, мой предсмертный хрип о помощи не был услышан никем из всех тех, нити чьих жизней протекали прежде сквозь меня, питаясь и возвращая магию естественным путем, сберегая остатки разбитой гармонии, что еще как-то позволяла мне сохранять себя живой. Сразу несколько меня-осколков выплеснули из себя последние капли энергии-крови и погасли. Им уже никогда не напитаться силой обратно, не стать мощнее и больше, не прорасти обратно в жизнь. Этих частей меня больше нет, потеряны, но еще совсем чуть-чуть, самая малость других хранит остаточную искру, излучает надежду. Все, что им нужно, – это покой, связь с тем океаном-вселенной, что способна напоить благословенной влагой возрождения. Это лишь крупицы от меня прежней, крохи, пылинки, но у них есть шанс стать настоящими зернами, что в благодатной почве вернут все к истоку с новой силой. К гармонии, к пению чужих сердцебиений, пронизывающих насквозь, к тому самому парению в густой, интенсивно-великолепной
Хорошо, что я была обута – от стен и пола шел жар, и Ингина впереди меня тихонечко зашипела. На тела самых первых Крылатых, через которые пришлось перепрыгивать, я старалась не смотреть. Без жертв совсем не выйдет, мы это знали-знали-знали. Но уже когда спуск стал коридором какого-то уровня, обгоревшие начали подавать признаки жизни, а значит, можно надеяться, что при регенерации их породы они исцелятся.– Влево! – скомандовал Крорр бегущему впереди Киану. – Теперь снова вниз!Из бокового коридора на нас выскочила парочка крылатых, и на секунду они зависли, уставившись именно на голого рыжего.– Декурион Крорр? – ляпнул один, продолжая целиться тому в грудь, но реакция настоящего опытного вояки была молниеносной. Один бросок – и первый ликтор рухнул, как подкошенный, от удара в челюсть, а второй был отброшен с разворота прямо в «гостеприимные» объятия моего виверна, который технично придушил того. Не насмерть