Джон Кэлтон устало кивнул, соглашаясь с предложением своего сына. Но, когда его вывозили из гостиной, бросил на меня такой взгляд, что по рукам пробежали полчища мурашек.
Кажется, я чего-то не понимаю.
Я думала, что Адам Кэлтон нанимает сиделку, чтобы помочь своему отцу. Почему же тот против? А Джон явно против моей кандидатуры. Да и вообще, похоже, он только что узнал о намерении своего сына и не слишком ему обрадовался.
Я хотела было отказаться, но… Этот таинственный мужчина заинтриговал меня. Он был слишком необычным. Могу с полной уверенностью утверждать, что никогда раньше не встречала подобных ему людей.
Джон Кэлтон был одновременно сильным и слабым, уверенным в себе и растерянным. Он не привык зависеть от кого-то, но сейчас, я видела, не мог справляться самостоятельно. Это ему не нравилось, но изменить что-то пока он был не в силах.
И вдруг я поняла, что хочу помочь ему. Подставить плечо, стать опорой. Пусть ненадолго. Пусть на несколько месяцев. Но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы Джон Кэлтон встал на ноги.
И ещё – я заслужу его доверие. Во что бы то ни стало. Почему-то это казалось мне самым важным.
Когда Джона увезли, его родственники выдохнули с облегчением и заметно расслабились. Мередит перестало трясти, а Адам повеселел и даже попытался пошутить на тему, как легко мне будет работаться с его отцом. Я юмора не оценила. Да и остальные, похоже, тоже. Только его подруга натянуто улыбнулась, думая явно о чём-то совершенно другом.
Затем ушли и они. И мы с Катериной остались вдвоём.
– Не волнуйся и ничего не бойся, – начала она наставления. И вот тут я почувствовала, что меня затрясло.
– Тёть Кать, что-то я и правда боюсь, – стало зябко, и я обняла себя за плечи.
– Да успокойся ты! – фыркнула она. – Ну вот чего тут бояться?
Она оглянулась и, убедившись, что мы остались одни, продолжила.
– Джон – очень порядочный человек, в отличие от своего сыночка. Вот кто настоящая жаба. Да и Мередит эта, крутила шашни с отцом, а как он захворал, переметнулась.
– Что? Мередит встречалась с Джоном?
– Не просто встречалась, претендовала на звание миссис Кэлтон.
– Ну ничего себе Санта-Барбара, – я ошарашенно выдохнула.
Катерина достала из пачки сигарету и воровато оглядевшись сунула её обратно в клатч.
– Тёть Кать, а есть ещё что-то, что мне нужно знать о Джоне Кэлтоне и его семье?
– Со всем остальным ты разберёшься на месте. Я в тебя верю.
Фрау Шмидт помогла выгрузить мои чемоданы из багажника и, помахав мне ручкой, укатила. А я затащила вещи в гостиную и принялась ждать, когда мой… хм… подопечный покинет клинику.
Слово «подопечный» ну совсем не подходило Джону Кэлтону. Скорей уж он выглядел нанимателем, боссом, даже несмотря на своё потрёпанное состояние. Но я решила к словам не придираться. Не до того сейчас.
Уж не знаю, чем он там занимался и что собирал. Но прождать мне пришлось почти два часа. Я даже умудрилась задремать на неудобном диванчике, используя один из чемоданов в качестве скамеечки для ног.
Разбудило меня нетерпеливое покашливание у самого уха. Я вздрогнула, просыпаясь. Увидела склонившегося ко мне Джона и, сама не понимая, что делаю от испуга, вскочила на ноги. Точнее только попыталась...
Правая туфля соскользнула с крышки чемодана, но зацепилась каблуком за раскрытый по недосмотру боковой карман. Я, попытавшись удержать равновесие, качнулась в бок всем корпусом и взмахнула руками.
И вдруг… словно в замедленной съёмке, увидела, что моя левая рука, почему-то сложившаяся в кулак, летит прямо в лицо моему… нанимателю. Который буквально через пару мгновений уже станет бывшим. Так и не успев побыть настоящим.
Но... этого не произошло.
Джон Кэлтон, совершив быстрое, чёткое и совершенно не заметное для моего ошарашенного взгляда движение, перехватил мою руку буквально в нескольких сантиметрах от своего лица и остановил замах.
А вот тело по инерции, повинуясь законам физики, которые по какому-то чудовищному недосмотру действовали на этой планете, продолжило двигаться вперёд.
Мамочки!
Моё лицо какое-то недолгое мгновение пролетало мимо его лица. И я успела заметить, как удивлённо расширяются глаза Кэлтона. А затем движение пошло дальше и закончилось лишь, когда я оказалась на коленях и уткнулась лицом в живот своему нанимателю. Но, подчиняясь всё той же проклятой инерции, сползла ниже. Остановившись меж его приветливо расставленных бёдер. Правой щекой ощущая шов его джинсов.
Стыдно было так, что я боялась поднимать голову. Но оставаться в таком положении было ещё хуже. Поэтому я всё же рискнула.
Джон по-прежнему продолжал удерживать мою руку. Но тут же отпустил, стоило мне потянуть её.
Ну а потом настал самый позорный момент моей биографии…
Я уперлась ладонями в сиденье инвалидного кресла, по обе стороны от бёдер мужчины, и попыталась приподняться. Сам наниматель, видимо, пребывал в шоке от моей выходки, поэтому никак мне не препятствовал.
– Джон, я вижу, тебе уже гораздо лучше, – произнёс насмешливый голос с немецким акцентом.
Вот же…
Я забарахталась, пытаясь скорее выбраться из плена мужских бёдер. Хотела было рвануться, наплевав, что они обо мне подумают. Но вовремя вспомнила о маскировке.
Блин! Надеюсь, парик не сполз.
Я оторвала ладони от кресла и быстренько проверила свои накладные локоны. Фух, кажется всё на месте.
– Вы долго собираетесь там копаться? – раздался прямо надо мной раздражённый голос. – Я думал, мой сын нанял вас в качестве сиделки. Иные услуги мне не требуются.
Я подскочила, будто ошпаренная кипятком. Было так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю.
– Нет… я… Я не… – мямлила что-то, чувствуя, как горят алеющие щёки.
– Ну, в данный момент, вы, скорее, да, чем нет, фрау. Или вы фройляйн? – тот же насмешливый голос и немецкий акцент.
Я наконец-то отстранилась от кресла и подняла голову. Посреди гостиной стоял невысокий полный человек с бледно-голубыми глазами, смеявшимися за стёклами очков. Кажется, в этой комнате только ему было смешно.
– Фройляйн, – ответила я, поправляя платье и стараясь не глядеть на Джона. Но и так чувствовала его сверлящий взгляд.
– Рад с вами познакомиться, – мужчина подошёл ближе и протянул руку. – Доктор Фридрих Кёлер.
– София Горцева, – пожала протянутую ладонь и зачем-то добавила. – Сиделка.
Доктор Кёлер перевёл взгляд на Кэлтона, наблюдавшего за сценой знакомства с непроницаемым выражением лица.
– Думаю, Джону очень повезло с вами.
Снова насмешка? Щёки мои уже были пунцового цвета. И сейчас я даже порадовалась, что на мне очки и парик, и этот камуфляж хоть немного скрывал моё смущение.
– Пора ехать, – всё тот же недовольный, даже сердитый голос Кэлтона.
– Я вас провожу. Позвольте взять ваши чемоданы, фройляйн Горцева.
– Спасибо, – стараясь не смотреть на Джона, я обошла его кресло, взялась за ручки и покатила в сторону выхода.
Доктор Кёлер помог мне уложить вещи и кресло Джона в багажник огромного чёрного внедорожника. Кажется, в шпионских фильмах именнона таких ездят агенты ФБР.
Когда мы закончили с погрузкой, я заметила, что мой наниматель уже сидит на пассажирском сиденье.
– А… кто… поведёт машину? – разговаривая с ним, я каждый раз чувствовала себя очень глупо, смущаясь, делала чересчур большие паузы между словами и от этого ощущала себя ещё большей идиоткой.
– Вы, разумеется. – он и смотрел на меня так, будто я умственно отсталая. – Или у вас с этим какие-то проблемы?
– Н-нет, конечно, н-нет, – ну вот, теперь я начала заикаться.
Как хорошо, что в своё время сделала международные права. Вот только курсы вождения я закончила два года назад. И с тех пор за рулём сидела ровно три раза. Своей машины-то у меня нет. Да как-то и необходимости в ней не было. Я ведь даже работаю в основном дома или в ближайшем кафе.
– Ну тогда садитесь, чего вы ждёте?
– Джон, – доктор Кёлер подошёл со стороны пассажирского окна и негромко произнёс, – ты бы полегче с девочкой.
– Я разберусь, – буркнул Кэлтон, застёгивая ремень безопасности.
Я повернула ключ зажигания, и двигатель взревел. Ой, мамочки, это ж просто монстр какой-то.
Чувствую, та ещё поездочка будет.
***
Пальцы дрожали, когда я поворачивала ключ зажигания. И когда очень медленно выруливала с парковки тоже.
Почти на выезде меня заморозил ледяной голос справа.
– Вы так уверенно стартовали. Знаете, куда ехать?
Вот чёрт! Конечно, я не знаю. И даже не удосужилась поинтересоваться маршрутом. Дура – это слишком высокое звание для меня. Вот почему рядом с этим мужчиной я так нервничаю, что превращаюсь в круглую идиотку? Вроде раньше подобным не страдала.
Я снова припарковала машину, заняв сразу три места, но это совсем не то, что волновало меня в данный момент. Постаралась собрать остатки достоинства, размазанного где-то по асфальту, под колёсами автомобиля, и вполоборота повернулась к своему нанимателю.
– Каков у нас пункт назначения? – в улыбку попыталась вложить всю уверенность, которой, совершенно определённо, я сейчас не испытывала.
– Порт Кале, – он даже не посмотрел на меня, продолжая любоваться припаркованными по обе стороны автомобилями.
– Кале? – переспросила я, чувствуя себя ещё глупее, чем пару минут назад. Если подобное вообще можно представить.
– Да, Кале, Франция. Вы знаете, где это?
Готова поспорить, что он издевался. Насмешка не просто явственно звучала, даже не пытаясь скрываться, она вообще была единственной эмоцией в его ледяном голосе.
– Я нет, а вот он, – я обернулась и достала сунутую между сиденьями сумочку, в которой лежал мой смартфон, – точно знает.
Улыбнулась и помахала телефоном перед напрягшимся от моей реакции Джоном. У меня всегда так: когда чего-то очень сильно боюсь, страх парализует инстинкт самосохранения. Могу начудить, что угодно.
Я запустила навигатор, стараясь не думать, в какую сумму за международный роуминг мне выльется эта поездка. Надо срочно подключиться к какому-нибудь европейскому оператору.
– Кале, Франция, – проговорила в микрофон.
– Сейчас поищу, – ответил мне игривый женский голос и буквально мгновение спустя добавил. – Взгляните на найденные варианты.
Ничего себе – почти восемьсот километров. Восемь часов пути рядом с недружественно настроенным нанимателем. Но что поделать – се ля ви,* как говорят во Франции, куда мы сейчас направляемся.
Я нажала кнопку «Поехали» и зафиксировала телефон в специальном отделении на «торпеде». Краем глаза я видела, что Джон искоса посматривает на меня.
Я была безумно довольна собой. Мне казалось, что я уела этого заносчивого американца. Ты что думал, я какая-нибудь простушка? Что я не справлюсь? Растеряюсь и начну хныкать? А вот и нет, Джон Кэлтон. Я тебя сделала. Глупая русская девчонка. Не ожидал, да, что я смогу решить эту задачку? Причём так легко и изящно.
Я почти летела, гордая собой.
Вроде даже руки дрожали уже гораздо меньше. Но руль я всё равно сжимала изо всех сил, словно он был единственным оставшимся якорем в этом море безумной скорости.
Казалось, что здания и деревья чересчур быстро проносятся мимо меня. А встречные машины так и вовсе вжухают мимо, как космические корабли, которые бороздят просторы вселенной со сверхсветовой скоростью.
Я глянула на спидометр. Прибор показывал двадцать пять миль в час. Прикинула, сколько это будет в километрах. Если правильно считаю, то около сорока. Вполне нормальная скорость для небольшого городка, на окраине которого находилась клиника. Если вдруг на дорогу перед машиной выскочит ребёнок или кошка, я успею затормозить.
Где-то через полчаса навигатор вывел нас на автобан. И я вздохнула свободнее – всё-таки здесь меньше опасностей куда-нибудь врезаться. Главное, не превышать скорость. И всё будет хорошо. Всё получится. Ещё бы пальцы так сильно не сжимались на руле.
За всё время пути Джон не произнёс больше ни слова.Хотелось бы мне узнать, о чём он думал. Я старалась слишком часто не смотреть на своего нанимателя, но глаза, словно сами собой, то и дело скашивались вправо.
Сзади истошно засигналили. Я посмотрела в зеркало заднего вида. Позади нас пристроился какой-то придурок на красной «Ауди» и истошно жал на гудок.
– Да обгоняй ты уже, справа две полосы свободные, – пробормотала я негромко по-русски.
«Ауди» ещё посигналила и обогнала нас. Ну вот и чего было шум разводить?
– Перестройтесь в правый ряд, – раздался раздражённый голос спассажирского сиденья.
– З-зачем? – так! София, не заикаться!
– Левые для скоростной езды, для черепах – правый.
– Тише едешь, дальше будешь, – парировала я, но включила сигнал поворотника и перестроилась на самую правую полосу. Приказ начальства – закон.
Вот если честно, спустя какое-то время мне даже понравилось водить машину. Особенно, по автобану. И почти совсем не страшно.
По три полосы в каждую сторону. Идеально ровный асфальт. Понятная разметка. Редкие светофоры. Давно я не получала такого удовольствия от вождения. И если б не хмурая физиономия справа, вообще было бы сказочно…
Откуда она появилась, я так и не поняла. Вот только что небо было безоблачным, а дорога была совершенно чистой. Асфальт легко ложился под колёса. И вдруг… этот странный, неприятный звук. Я сразу напряглась.
Нас обогнала жёлто-сине-белая машина с проблесковыми маячками на крыше и начала подавать усиленные световые сигналы, при этом издавая тот самый неприятный звук.
– О господи, что это? – прошептала я, не понимая, что происходит.
– Это полиция, они хотят, чтобы мы проследовали за ними, – последовал ответ справа. Мне показалось, или в голосе проскользнула усмешка?
– Но мы ведь ничего не нарушали… – я просто недоумевала.
Что им нужно? Полиция… Брр...Слово-то какое страшное. Особенно, с моим российским менталитетом. Я тут же почувствовала себя преступницей, злостной нарушительницей закона. Представила, как разноцветный автомобиль прижимает нашу машину к обочине. Двое полицейских выволакивают меня из-за руля, бросают на капот и надевают наручники.
Мамочки, страшно-то как! Я не хочу в тюрьму!
– Что мне делать? – голос панически дрожал, ладони взмокли и скользили по рулю.
– Ехать за ними.
– А может, попробовать оторваться? – оживилась я, представляя, как вдавливаю педаль в пол, и машина мчит по шоссе со скоростью ветра.
– Вы пересмотрели шпионских фильмов? – остудил меня голос справа.
Я сникла. Действительно. Это очень глупо. Придётся положиться на судьбу.
Только бы не в тюрьму. Пожалуйста.
Ехали мы так долго. Разноцветная машина с включенными проблесковыми маячками быстро двигалась впереди. И мне приходилось увеличивать скорость, чтобы не отстать.
– И чего они так гонят? Может, вовсе и не мне сигналили?
– Вам. – короткий ответ и даже не взглянул на меня.
Вот ведь бука какой. Неужели сложно сказать что-нибудь приятное?
Минут через десять полицейский автомобиль замигал левым поворотником и начал перестраиваться в левую полосу. Я повторила его маневр.
Впереди показалась заправка.
– Нам туда, – буркнул американец.
Но я уже и сама догадалась, что там и начнётся самое страшное.
*«Селяви» (C'est La Vie) – французская поговорка, в дословном переводе означающая «такова жизнь».
Полицейская машина остановилась на небольшом пятачке свободного пространства, и я припарковалась за ней.Пальцы судорожно сжимали руль. Дыхание сбивалось. Сердце, казалось, готово выскочить из груди.Я так нервничала и переживала, что пропустила момент, когда полицейские вышли из машины. И вздрогнула от неожиданного стука в окно. Нажала кнопку, и стекло опустилось, открывая моему взгляду узкое лицо с острым подбородком и тонкими светлыми усиками над верхней губой. Козырёк фирменной фуражки был надвинут так низко, что глаза почти скрывались в его тени. Стражу порядка приходилось высоко задирать голову, чтобы осмотреть салон.Затем полицейский начал говорить. По-немецки… Я поняла только, что он поздоровался и представился. А вот дальше…Меня затрясло ещё больше. Это была первая встреча с представителем правоохранительных органов. И мне казалось, что ничего хорошего здесь не будет.Полицейский замолчал и уставился на меня. Что ему нужно?
Ну я и рассказала. Всё и с самого начала. И про брата с его… невестушкой, и про тётю Катю с Вильгельмом, и про Адама с Мередит. Всё, что произошло со мной за последние недели.Джон слушал молча, только кивал иногда, то ли моим словам, то ли собственным мыслям. Я так и не поняла, поверил он мне или нет. Но дослушав до конца, коротко велел:– Ешь, – и сам принялся за стейк.Я старалась медленно и аккуратно отрезать маленькие кусочки. Сдерживалась. Тогда как хотелось вгрызться в сочное мясо и насладиться его ароматом. Готовили тут по-настоящему вкусно. Пальчики оближешь. Но я… робела. Да это было именно то чувство, что охватывало меня в присутствии Джона. Робость.Он подавлял меня своей властностью, возрастом, мужественностью, харизмой. Тем, как скептически он вскидывал бровь, когда слышал новую информацию.Я чувствовала себя нашкодившей школьницей в кабинете директора. Так и тянуло выпрямить спину и сложить ладони на коленка
Джон оставил Далтона разбираться с вещами, а сам проводил меня до комнаты.– Это твоя каюта, – сообщил он, отодвигая дверь.Так здорово, здесь все двери не открывались на петлях, а сдвигались в сторону. Думаю, это из-за штормов, чтобы во время качки нос кому-нибудь не расквасило.Сам Джон ко мне не зашёл, остался снаружи. Задвинув дверь и закрыв замок изнутри, я наконец смогла спокойно выдохнуть и расслабиться.Бросила сумочку на столик, а сама растянулась на широкой двуспальной кровати. Ух ты! Какая благодать. Матрас был не слишком мягким, но и не слишком твёрдым – именно то, что нужно. К тому же отлично пружинил. Я вспомнила старенький диван, на котором спала дома. И сравнение было далеко не в его пользу.Здесь всё было не просто дорого, здесь было шикарно. Возможно, во мне говорили комплексы простого смертного, но, казалось, что на каждой вещи здесь висел ценник. Вот, например, эта чёрная ваза, похожая на колбу. Сколько она мож
Я никак не могла оторваться от стены, всё также прижималась к ней спиной, хотя Кэлтон уже давно ушёл. Я просто не доверяла своим ногам. Казалось, стоит потерять надёжную опору, и они подогнутся, подведут меня в трудную минуту, не справятся с гравитацией.– Дыши, Горцева, дыши, – внушала я себе, пробуя услышанную в каком-то фильме технику американских морпехов против паники: на четыре счёта – вдох, на четыре счёта – выдох. Но с дыхательной гимнастикой я, похоже, что-то напутала. Помогала она слабо. Точнее совсем не помогала. Спокойствие категорически отказывалось на меня снисходить.Задвинула дверь и бочком бочком, держась за стеночку, двинулась к кровати. И лишь в горизонтальной плоскости, окончательно и бесповоротно победив гравитацию, я смогла более-менее внятно соображать.Ох, и что же такое у нас только что произошло?Да уж, произошло. Ещё как произошло. Вот только понять бы всё-таки, что это было?Ответов я не находила.
Беседа с Далтоном оставила у Джона весьма противоречивые ощущения. С одной стороны, поверхностная проверка биографии его так называемой сиделки не выявила ничего подозрительного.Обычная девчонка. Двадцать четыре года. Красный диплом по специальности лингвист-переводчик. Родители погибли. Её и брата вырастила бабушка, которая также недавно умерла.Живёт сейчас вместе с братом и его невестой. Занимается переводами на дому.Джон просмотрел внушительный список переведённых ею художественных произведений и вздохнул. С такой загруженностью вряд ли она успевает вести двойную жизнь. К тому же за пределы своей страны девушка выехала впервые. И всё же он сомневался.– Стареешь, Далтон. Не можешь собрать полноценное досье на какую-то девчонку.Они сидели в открытой столовой на второй палубе. И длинные чёрные волосы Далтона красиво развевались на ветру, словно у какой-нибудь фотомодели.Индеец повернул к Джону своё мужественное лицо. Его зауженны
Как же мне плохо.Всё вокруг кружилось и вертелось. Даже не уверена, что сумею выжить в этом водовороте. Качка, которую поначалу я практически не воспринимала, стала настолько осязаемой, что ощущалась почти живым существом. Врагом, желающим мне зла. Вставшим на пути к моей цели – добраться до кровати. Сейчас она казалась почти недосягаемой.Одной рукой я придерживала полотенце на груди, а другой – сама держалась за стену. Только бы не упасть. Если я грохнусь на пол в некрасивой позе, полотенце распахнётся, и мой работодатель увидит всё, что принято скрывать от посторонних глаз. Тем более мужских.От его помощи я с возмущением отказалась и теперь пожинала плоды своей гордыни.Только бы дойти.Даже смешно. Тут всего шагов десять. Может, пятнадцать. Но сейчас я была такой слабой и беспомощной, что каждый сделанный шаг являлся подвигом, победой моей силы воли над бренным телом.Наконец повалилась на кровать. Полотенце на спине натяну
Джон меня волнует. Очень. А ещё интригует. И пугает. Причём всё это одновременно.Я была абсолютно уверена, что вот сейчас он меня поцелует. А может, и ещё кое-что… Я даже забыла об обгоревшей коже. Вот только она совсем некстати о себе напомнила.Неужели его это испугало? Мои ожоги? Неужели мне не показалось, и это действительно была брезгливость на его лице?Настроение упало в минус. Точно, я ему противна. Иначе, почему он ушёл?Мои комплексы снова расцвели пышным цветом.Как я могла на что-то надеяться? И почему я вообще на что-то надеюсь? Разве я не понимаю, что между нами нет ничего общего? Понимаю. Прекрасно понимаю. Так отчего эти глупые мысли?Горцева, немедленно прекращай! Не глупи!С тяжёлым вздохом я сползла с постели и поплелась в ванную. Сделала утренние дела и полезла в душ. Настроила чуть тёплую водичку и малым напором полила спину. Вроде ничего. Жить можно. Вот только настроение подниматься отказывалось.
– Я как раз хотела с вами об этом поговорить… – начала было она, но сбилась.Под пристальным, испытующим взглядом Джона ей стало неуютно. Он продолжал давить, чтобы она окончательно смутилась, почувствовала себя голой. И раскололась. Он заглядывал прямо вглубь неё, просвечивая насквозь рентгеновскими лучами своих глаз.Ещё чуть-чуть, немного дожать.Но София вдруг выпрямила спину и смело встретила его взгляд, больше не опуская глаза. Бунт?Так не ведут себя те, кому есть, что скрывать. Джон всё больше и больше сомневался в том, что она шпионка его сына. Слишком открыто девчонка себя вела, слишком искренними были её эмоции. И она по-настоящему расстроилась из-за его недоверия.«Так кто же ты тогда, София Горцева? И зачем ты на моей яхте? Зачем ты подбираешься ко мне?» – Джон, как ни старался, не мог найти ответов на эти вопросы.– Я внимательно тебя слушаю и надеюсь, твои ответы меня устроят, –
Это был мой первый выход в свет в качестве жены Джона, и я немного нервничала, чувствуя себя Золушкой, собиравшейся на бал.Чёрное вечернее платье сидело идеально, животик пока совсем не было видно. Ещё слишком рано. Я сама узнала только вчера и с тех пор думала, как и когда сказать мужу.Муж...Так странно. Я всё ещё не привыкла к этому слову, хотя мы поженились три месяца назад.Мы жили большую часть времени в нью-йоркском пентхаусе Джона, занимавшего весь верхний этаж небоскрёба в восточной части Манхэттена. Из огромных окон открывалась прекрасная панорама залитого огнями вечернего города.Я ещё раз оглядела себя в зеркале, поправила элегантную причёску, достала из шкатулки подаренный Джоном жемчуг и вместе с ним узкую коробочку из голубого картона, которую купила сегодня утром.Конечно, я ещё не знала, кто родится, но почему-то была уверена, что будет мальчик – маленькая копия Джона.– Ты готова? – он заглянул в
Вернувшись в Нью-Йорк, Джон сделал то, что у него лучше всего получалось – с головой погрузился в работу. Но как только он поднимал взгляд, повсюду видел её – в силуэтах проходивших мимо женщин, в их улыбках, повороте головы.Она была везде, постоянно в его мыслях и не желала хоть на минуту оставить в покое. Ни днём, ни ночью.Джон, несмотря на все попытки, не мог перестать о ней думать. Он волновался, как она долетела. Переживал, когда узнал, что её телефон не исправен. Он помнил её рассказы о непростых отношениях с братом и его невестой, поэтому тревожился, как она будет жить дальше.Он подумал, что с деньгами ей будет намного проще устроиться в жизни, и велел перечислить довольно крупную сумму на её счёт.Пусть у неё всё будет хорошо.Джон хотел бы её ненавидеть за то, как она поступила с ним, но почему-то не мог.Раз за разом он возвращался мыслями в тот ужасный вечер и проигрывал в уме произошедшую тогда сцену. Что-то его см
Я медленно приходила в себя. Голова раскалывалась, перед глазами стояла какая-то муть. Во рту было сухо. То и дело к горлу подкатывала тошнота.Что со мной произошло?Я попыталась вспомнить. Записка от тёти Кати, поездка по улицам Марселя, тёмное здание со скрипучей дверью и тряпка с резким запахом, прижатая к моему лицу...Меня усыпили! Я попыталась вскочить, голову тут же пронзило резкой болью, а руки и ноги словно обожгло. Изнутри и снаружи.Испуганная и одновременно обозлённая снова попыталась дёрнуться, но не двинулась с места, лишь жжение в конечностях стало сильнее.Меня связали, вдруг поняла. Я лежу связанная неизвестно где. Паника накрыла волной, заставляя дёргаться ещё сильнее. Я упала на пол и больно ударилась спиной и головой. Казалось, внутри черепа что-то взорвалось яркой вспышкой, освещая окружавшую меня тьму.– Так-так-так, что за шум у нас здесь? – произнёс с насмешкой какой-то знакомый голос, и тут же помещение
Джон не понимал, что происходит.Грег Паттерсон, старый приятель, почти друг, с которым они сотрудничали уже, наверное, лет десять, вдруг отказался иметь с ним дело. Не объяснив причин, не выходя на связь, просто разорвал контракт, который был составлен по законам бизнеса, а не дружбы, поэтому теперь Грегу грозила крупная неустойка.Личный телефон Паттерсона предлагал оставить сообщения, и Джон оставил несколько штук, прося связаться с ним и объяснить уже, чёрт побери! что тут, в конце концов, происходит. Но Грег так и не перезвонил.По телефону в офисе связаться тоже никак не удавалось. Вежливая секретарша раз за разом отвечала, что мистер Паттерсон занят, отсутствует, на совещании, уже уехал и так до бесконечности.Пришлось срываться и лететь в Нью-Йорк.Джон подавил непонятное и необъяснимое желание взять с собой Софию. Зачем она ему там? У него не будет времени на развлечения. Да и отвлекаться ему не стоит.Если он срочно не договорится
– Буду готова через пару минут, – крикнула я и выбралась из кровати. Любопытство – сильная штука. Уверена, оно сгубило массу людей. Я хорошо помнила бабушкины поговорки и присказки, что некая Варвара из-за него лишилась носа. Но Джон сказал, что на «Аурелии» я в безопасности. И у меня не было причины ему не верить. Даже если Мередит и была тем человеком, который пытался отравить Джона, здесь она вряд ли решится причинить мне вред. Хотя я не думала, что это она. Скорее, Адам. Вот кто вызывал у меня массу негативных эмоций, стоило лишь вспомнить о нём. Очень неприятный человек. И как у Джона мог родиться такой сын? Я приняла душ, тщательно высушила и уложила волосы. Оделась тоже с особым тщанием. И даже сделала макияж. Сама себе не признавалась, но я завидовала Мередит. Хотелось бы обрести хоть немного её утончённости, изящества, женственности, умения подать себя. На её фоне я казалась себе неуклюжим птенцом, гадким утёнком рядом с прекрасным ле
Вернувшись, Джон похвалил мой выбор, и на душе потеплело. Может, я всё же слишком накручиваю?Впрочем, в последние недели моя жизнь так круто переменилась, неудивительно, что я сама не своя.Луковый суп оказался бесподобным, хотя поначалу, признаюсь, я отнеслась скептически к предложенному Лизой меню. К супу шёл хрустящий багет со свежайшим сливочным маслом, какое я ела, наверное, только в деревне, в глубоком детстве. А на десерт нам подали вкуснейшие блинчики со сладким апельсиновым соусом.Настроение повышалось, душа требовала праздника, и возвращаться на «Аурелию», где как паучиха в засаде сидит Мередит, не было никакого желания.И когда Джон спросил, чем я хочу заняться дальше, ответ созрел сразу – попробовать настоящего французского вина с настоящей французской винодельни.Он усмехнулся, сказал, что я слишком романтизирую Францию, но достал телефон. Спустя несколько минут мы уже ехали на такси прочь из города.Солнце с
Мередит смотрела вслед этой наглой выскочке. И выражение её лица, прищуренные глаза не сулили лживой сиделке ничего хорошего.Мередит не любила оставаться в дураках, а те, кто осмеливались вставать на её пути, потом жестоко жалели. Идя к своей цели, она сметала всё и всех на пути.Да, в этот раз Мередит поставила не на ту лошадку. Но кто же мог знать, что старший Кэлтон вдруг передумает умирать? Да ещё и эта русская девица! А вдруг Джон теперь решит на ней жениться? А если у них, не дай бог, родятся дети? И Адама оставят без наследства. И зачем тогда ей нужен нищий идиот?Брр. Мередит передёрнулась от обилия негативных мыслей.А София в этот момент так соблазнительно оперлась о борт яхты. Можно легко подойти сзади и подтолкнуть её. Тогда большинство проблем решится тут же, прямо на месте. Потом только и надо, что просто делать удивлённое и сочувствующее лицо.Мысль только начала формироваться и нравиться Мередит, как девица прекратила пялиться на м
День прошёл как сон пустой. Кажется, так было у Пушкина, когда царица ждала своего любимого.Еду мне принёс Пит. Вкатил сервировочный столик, снял с блюд серебристые крышки и расставил приборы. Всё это молча и с виноватым выражением на лице. Правда, на мои попытки расспросить о ситуации на борту он только сочувствующе покачал головой.Что ж, по крайней мере, команда на моей стороне. А значит, у меня есть шансы устроить бунт и взять управление кораблём в свои руки. Я только вздохнула, представив себя размахивающей абордажной саблей и с чёрной повязкой на левом глазу. Для полноты картины представила ещё попугая на плече. Да, забавно бы получилось.А может, лучше устроить голодовку в знак протеста? Я втянула соблазнительные ароматы пищи и решила, что всё же предпочту первый вариант. А пираты, как известно, должны хорошо питаться.Пит сегодня расстарался. Суп с морепродуктами обладал потрясающим сливочным вкусом. А картофельная запеканка с румяной корочкой пр
– Ерунда это, Далт, я её знаю.– Ерунда говоришь? Даже я не уверен, что смог бы так попасть. А у меня спецподготовка. И то, что ты с ней спишь, ещё не значит, что ты её знаешь.Далтон прошёлся по кабинету и остановился у рабочего стола, за которым, откинувшись в кресле, со страдальческим выражением лица сидел Джон. Голова раскалывалась, в горле першило, но хуже всего был его начальник безопасности, который вот уже минут десять твердил, что София опасна для его жизни.– Слушай, Далт, – хозяин кабинета приподнялся и тут же скривился, прикоснувшись ладонью к голове, но голос звучал твёрдо, – со своей женщиной я сам разберусь. Не лезь к ней. Если хочешь, проверь всё ещё раз. Мне нужны весомые доказательства, а не домыслы.– Хорошо, Джон,– глаза индейца сузились, показывая, что он не согласен с позицией своего друга и начальника. – Надеюсь, что в следующий раз я тоже успею прийти тебе на помощь.Он зашагал