Глава 4. Глава 5

Он смотрел на меня внимательно сквозь стекло, а я смотрела на него. Его образ будто был выгравирован в моем сердце, моем сознании, к каждой клеточке моего тела. В его глазах я видела боль и вместе с тем надежду.

Тогда я не знала, кто он такой и слабо представляла, кто я сама. Понимание пришло гораздо позже. В тот момент я впервые открыла глаза. Образ то расплывался, то собирался снова в единую картинку. Я висела внутри колбы, в жизнеобразующей жидкости, как я потом узнала. А он стоял по ту сторону, напротив, и слегка шевелил губами. Наверное, он что-то пытался мне сказать, но я не слышала, да и если бы слышала, не смогла бы понять. Но мне сильно хотелось преодолеть эту преграду из стекла и воды, чтобы стать к нему ближе. Это было записано в моем подсознании, где-то глубоко, вызывая довольно приятные волнения внутри.

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он пришел в себя и попятился назад, совершенно не замечая, как натыкается на стулья, как роняет предметы вокруг. На ощупь, не отрывая удивленного взгляда, он взял какой-то предмет со стола и поднес его к лицу. Снова подошел ко мне, покручивая какие-то механизмы. Я узнаю потом, что эта штука называется видео. Она в точности копировала и записывала мое поведение. Но в тот момент мне захотелось отвернуться, и я, как могла, оттолкнулась от стекла своей капсулы. Свет замерцал, заставляя меня жмуриться. Картинка стала снова расплываться. Я двигалась, но этот за стеклом двигался тоже, передвигая нижними конечностями. Осмыслив его поведение, догадалась, что смогу делать также. Сначала движения получались странными, ноги не подчинялись, но постепенно я начала овладевать управлением своего тела. Но мне все время мешал мой хвост, который шел от моего пупка и устремлялся в потолок капсулы. У того, кто смотрел на меня, такого хвоста не было, либо же я никак не могла разглядеть его за окутывающими его тело тряпками или одеждой, как я узнала потом. Убежать от него не удавалось. Он, видимо, знал что-то важное, чего не знала я. И я неожиданно для себя решила пойти к нему. Я размахивала руками и била по стеклу, насколько могла сильно. Он еще некоторое время снимал, а потом положил свое видео обратно на стол.

Приблизился к моей капсуле вплотную и поставил руки на стекло. Он улыбался, а в глазах его стояли слезы. Чему он радовался и отчего плакал? Я перестала стучать и поставила свои руки на его. Морщинки под его глазами смешно растянулись. Мне хотелось дотронуться до них руками точно так же, как я трогала свою пуповину, изредка называя ее хвостом. Нас разделяло только стекло, но я чувствовала его тепло и что-то еще такое, от чего приятно покалывает в животе.

В этот момент я увидела другого, вошедшего в комнату. Он увидел меня и поспешно закрыл дверь, прижавшись к ней спиной. Он что-то, видимо, сказал тому, которого я первого увидела, но он не отреагировал. До того другого, стоящего у двери, мне дотрагиваться не хотелось. Признаться, и видеть его не хотелось. Ровно настолько, что я даже отстранилась.

Почувствовав страшную усталость и опустив руки, безвольно повисла в жидкости. Закрыв глаза, я моментально заснула, чувствуя, как через хвостик впереди в мой живот поступает что-то теплое и успокаивающее. Это была еда.

Глава 5

Когда я говорила о том, что хочу оказаться по ту сторону стекла, то никак не ожидала, что этот момент наступит так скоро. Началось с того, что оба мужчины чем-то сосредоточенно занимались, изредка переговариваясь друг с другом. Она нажимали какие-то кнопки, и я ощущала, как меняется вокруг меня что-то. Сегодня они выглядели иначе, и я с большим трудом их узнала, поначалу испугавшись. Тела их, и головы тоже, были обтянуты серебристыми костюмами, глаза скрывали прозрачные очки. Эти странные изменения, казалось, не сулили ничего хорошего.

Через некоторое время я поняла, что жидкость, в которой я до сих пор висела, уходит. Постепенно мои ступни коснулись пола капсулы. Я старалась изо всех сил находиться в жидкости и боялась остаться без нее. Но это было неизбежно. Вскоре я сидела внизу, безвольно прижавшись лицом к стеклу. Из моего рта вытекала вода, а грудь неприятно сжимало. Не могу точно ответить, что конкретно произошло, но мне вдруг сделалось не просто страшно, но еще и нехорошо. Я закашлялась. И это были мои первые глотки воздуха. Отныне я дышала. Как же это было невыносимо больно. Но без этого я больше не могла. В мыслях наступил хаос. Я перестала понимать, что происходит. Мне казалось, что эти двое меня убивают…

Он легко открыл капсулу, после чего я свалилась ему прямо на руки. Звуки, которые я слышала сквозь жидкость, теперь стали нестерпимо громкими. Эти двое разговаривали между собой, что-то взволнованно обсуждая. Взмахнув каким-то предметом, тот второй отрезал мой хвостик! И из моей груди вырвался вопль, которого я испугалась еще больше, чем того самого движения.

- Юся… Юсечка… Не бойся… Все будет хорошо…

Почему-то я помнила эти его первые слова всегда, даже не понимая их.

Он перенес меня и положил на что-то мягкое и приятное, оборачивая белой тканью. Я вся дрожала не то от страха, не то от непривычного холода. На моей коже то там, то тут возникали какие-то ощущения, которых я прежде не знала. Зачем они вытащили меня из капсулы? Я закрыла глаза и  незаметно уснула.

А когда открыла, снова увидела его. Он смотрел на меня сквозь прозрачные очки, плотно прилегающие к костюму, полностью обтягивающему все его тело, и трогал мое лицо. Заметив, что я проснулась, ткнул себя в грудь.

- Адам. Адам. Адам, - повторял он, из чего я поняла, что это странное слово обозначает его самого. – А ты… Юся. Юся. Юся, - он взял мою руку и ткнул ею мне в грудь. И я снова правильно поняла. Он обозначал этим словом меня. Я наблюдала, как он складывает губы для произношения звуков и старалась так сделать, но у меня плохо получалось. Однако Адам улыбался и приятно поглаживал меня по щеке, от чего я закрывала глаза, вслушиваясь в приятные волны, гуляющие по моему телу. Хотелось снова уснуть, спокойно, утопая в его нежных прикосновениях. Только чтобы он был рядом и никуда не уходил. Несомненно, я так и сделала бы, но нестерпимая боль, идущая от области, где раньше располагался мой любимый хвост, не давала мне этого сделать.

- Крон, надо перевязать пуповину, - не отрывая взгляда от моего лица и не переставая гладить его, что-то непонятное мне тихо сказал Адам.

По интонации произношения я догадалась, что того другого зовут Крон. Довольно быстро, как я сама размышляла потом, проанализировала все услышанное. Юся… Адам… Крон… Все имеет свое название. И я снова попыталась сложить губы, чтобы выговорить его имя. Получалось очень плохо, но лицо Адама в этот момент сильно изменилось, будто просияло, и он вдруг схватил меня за руку, сжав ее почти до боли.

- Давай, - прошептал он, - давай… У тебя получится!

В этот момент тот другой, называемый Кроном протянул к моему животу руки, обтянутые защитной пленкой. Испуг, испытанный мной в тот момент, мог бы сравниться разве что с недавним осознанием утекания жизнеобразующей жидкости. Впрочем, страхи в первые дни после выхода из капсулы преследовали меня на каждом шагу. И я не знаю, как справилась бы с ними, не будь со мной рядом Адама.

Я заерзала, пытаясь сдвинуться с места, чтобы предотвратить как-то приближение этих самых чужих рук. Они угрожали мне прикосновениями, которых я не желала. Из моего рта вырвалось предупреждающее шипение, заставившее брови Адама удивленно взметнуться кверху.

- Давай, я сам, - проговорил он, обращаясь к Крону, и его руки легли мне на живот. Как же тепло стало от этого! Как невыносимо приятно! Мужские пальцы сначала были неподвижными. Он рассматривал мою голубоватую кожу и свои руки и, казалось, не  мог поверить тому, что происходит. Через некоторое время, придя в себя, он слегка надавил пальцами.

- Адам, - окликнул его тот другой, - надо быстрее завершить.

Будто очнувшись, он дотронулся до моего куцего хвостика и начал завязывать его. Я заерзала и зажмурилась. На короткое время в голове появились мысли, что Адам, возможно, не такой уж безопасный, как мог показаться поначалу. Но я ничего не могла сделать. Рефлексы твердили мне, что нужно бежать, но я не способна была даже поднять руку. Только дергала слегка конечностями. Когда с этим самым завязыванием было покончено, я немного успокоилась. Боль утихала, а новую мне никто не причинял. Видимо, мой мозг, ровно как и тело, начали адаптироваться к изменившимся условиям. Дыхание нормализовалось, и я расслабилась бы, если бы не возникшее беспокойство чуть выше живота. Тоска по хвостику вдруг стала нестерпимой. А все потому, что я поняла – приятного ощущения поступления еды больше не будет. Еще один страх свалился на меня, едва я успела оклематься от первых двух.

Не знаю, почему, но, переводя взгляд с предмета на предмет, я втянула в рот нижнюю губу и начала ее посасывать.

- Первое кормление, - усмехнулся Крон.

Я запомнила все произнесенные тогда слова, но перевела их значительно позже.

- Инъекция, - произнес Адам, и это слово сразу мне не понравилось.

- Может, все-таки молока? Как и всем детям? – предложил Крон.

- Не подойдет. Замена фермента произошла давно. Она взрослая, Крон, а значит, ее желудок не справится.

Их быстрая речь мне не нравилась. Я не просто не могла ее понять. Невозможно было вытащить из нее ни единого обозначения предмета. Говорящие обсуждали что-то, и оно напрямую касалось меня, но возможности повлиять на диалог у меня не было. И это раздражало. Даже бесило. До такой степени, что я снова зашипела, решив, что освоенный голосовой прием в достаточной мере сможет выразить мой протест.

- Инъекция, - повторил Адам, уже обращаясь ко мне. – С небольшой долей снотворного.

- Давай ты уж сам, - усмехнулся Крон. – Мне она не дастся.

Адам медленно и, явно нехотя, встал. Подошел к столу и набрал шприцем с тонкой иглой из пузырька розоватую жидкость. Он так забавно брызгал ей фонтанчиком вверх, что в тот момент у меня не возникло никакого ощущения опасности. Приблизившись, он положил шприц на небольшой столик, расположенный рядом с кроватью, на которой я лежала. Он взял мою руку и чуть выше локтя принялся завязывать жгут. От боли я закричала и завозилась.

- Подержи ее, Крон, - его голос вибрировал.

И тот другой ко мне прикоснулся…

Сказать, что я испытала омерзение – ничего не сказать! Он держал меня за плечо и локоть, надежно фиксируя мою руку, чтобы Адам тонкой иглой смог проколоть кожу. Не могу сказать, что больно было от прокола. К тому же, когда игла была введена, Адам осторожно освободил мою руку от жгута, и тогда мне немного полегчало. Я перестала кричать и принялась шипеть. Этих двоих мои звуки не пугали, но перестать сопротивляться совсем я не могла.

- Надеюсь, нас не услышат, - выдохнув, проговорил Крон.

- Не услышат точно, постройка старая, - ответил Адам.

Когда вся розоватая жидкость была введена, меня, наконец, освободили.  Странно, но я испытала вдруг чувство, сходное с тем, когда мой хвостик впрыскивал мне остатки еды. Отличие заключалось лишь в том, что внутри, чуть выше живота, по-прежнему тянуло.

Замолчав, я в ожидании смотрела на Адама. Что еще они будут делать со мной? Как мучить? Именно мучить, потому что после того, как я покинула капсулу, все манипуляции с моим телом воспринимались именно так. Кроме его прикосновений…

- Мне нужно домой, Адам, - беспокойно проговорил Крон. – Уже вечер, и наблюдение становится более пристальным. И тебе тоже пора отдохнуть. Не забывай, в каком мире мы живем.

- Очень хочется забыть, особенно сегодня… - тихо, с большим трудом и невероятной горечью в голосе выговорил Адам. Я не понимала, но мне передавались абсолютно все его эмоции, как если бы я была им самим. Внутри меня все сжалось, а на глазах выступили слезы. Не боль, но непередаваемое чувство какой-то потери нарастающим комом подкатило к горлу. Я всхлипнула и снова принялась сосать нижнюю губу. Мне казалось, что это меня успокаивает и немного отгораживает от передаваемых Адамом волн. – Не надо плакать, Юсечка, - он ласково погладил меня по щеке, - тшшш… тшшш… тшшш…

Я закрыла глаза и растворилась во внезапно поглотившем меня спокойствии…