Дайрен
Дайрен был в ужасе. Не знал, что делать. Не понимал, как такое могло произойти.
Как только Арилейна исчезла, его мир будто начал трескаться на сотни и тысячи острых осколков. И каждый из них врезался в тело, резал кожу, глаза, застревал в легких. Хотелось кашлять до крови, выплевывая из себя эту боль. Это бессилие.
Впервые рыцарь мрака не знал, что делать. Мысли отчаянно прыгали между висками, путаясь, обрываясь, не давая принять решение.
Нужно было успокоиться. Взять себя в руки. Только тогда у него будет шанс найти ее.
Дайрен медленно закрыл глаза и вздохнул. Перед глазами вспыхнуло лицо девушки. Его феи.
Длинные стеклянно-белые волосы, казавшиеся золотыми при свете солнца, а от блеска свечей приобретающие оттенок розового жемчуга. Прекрасные, мягкие, как шелк, когда пропускаешь их сквозь пальцы. Наматываешь на кулак и тянешь на себя.
Он ненавидел ее волосы. Серебряную паутину стекла. Ненавидел ямочки на щеках, когда
АрилейнаСияние вынесло меня в сады Медуз. Собственно, точно туда, куда я и планировала. Прямо к молочно-голубой грустной фигуре моей матери. Я подошла поближе, коснувшись рукой статуи.Теплая. Такая теплая, что почти горячая. Гладкий камень разогрелся на слепящем солнце, сохраняя температуру. Так легко было представить, что вот-вот скульптура оживет, и я снова увижу жизнь в темно-серебристых глазах.Конечно, эта женщина не помнит меня. Не знает. По виду она ненамного старше, чем я сейчас. Может, на пару лет. Только в застывшем взгляде тоски гораздо больше.Я задумалась.Что она чувствовала, когда попала в плен? Каково ей было знать, что совсем скоро она погибнет, а двое ее детей останутся совсем одни где-то в глухом лесу? Четырехлетняя девочка и мальчик, которому всего два. Наверняка она думала, что мы вот-вот последуем за ней, умрем, только совсем иной смертью. От голода, холода или любой другой опасности.Мне не хотелось представ
Ночь пролетела незаметно, но восхода солнца так и не настало. В маленьком окошке над самым потолком не золотился утренний свет. Ничто не освещало унылую камеру.Но мне и не нужен был свет. Я села на стог грязной соломы в углу помещения и глубоко вздохнула. Прошлась взглядом вокруг, ища какой-нибудь подходящий для моей задумки предмет. Ничего нужного не нашлось, но я становилась на одном участке собственной цепи, где звенья оказались отлиты не слишком ровно.Восход солнца я всегда чувствовала безо всяких часов. Привычка вставать рано играла свою роль. Поэтому мне не нужно было видеть свет в окне, чтобы знать: утро наступило.Как только это произошло, я постаралась взять себя в руки. Глубоко вздохнула и закрыла глаза.Сегодня мне предстояло попрощаться с большей частью того, что было дорого, надеясь, что удастся сохранить оставшиеся крохи. Через несколько минут, если все пройдет хорошо, я забуду старые привычки, забуду все, что мне нравится. Предам память с
АрилейнаСады Медуз встретили нас мрачной тишиной. Закат окрашивал каменные изваяния в оттенок кровавого золота. Но высокие кусты арании уже погрузили почти весь периметр во тьму. Лишь на широких белоснежных дорожках можно было увидеть свет последнего солнца.Однако на этот раз мы очутились посреди широкой площадки, в центре которой возвышалось огромное старое дерево. Оно раскинуло свои толстые корявые ветви в разные стороны, будто пытаясь дотянуться кривыми пальцами до всех присутствующих.Мертвое дерево Рэн. Лишенное листьев, зелени и жизни. Серая кора на толстом многовековом стволе.Оно так разительно выбивалось из общей картины садов, что казалось, будто кто-то насильно впихнул его сюда. Среди цветущей арании.С другой стороны, Рэн – священное дерево фей. И его мертвые останки, окруженные фигурами из лунного камня – самая лучшая демонстрация торжества фурий.Это место было похоже на аллею, где могло поместиться довол
ДайренТакой боли он не испытывал никогда в жизни. Внутри все оборвалось и истекало кровью.– Нет, Арилейна!!! – совсем рядом с Дайреном крикнул мальчишка. Ее брат. – НЕТ!Арилейны больше не было. Вместо нее перед мужчинами стояла грустная, плачущая каменная статуя.Блестящая гладкая поверхность молчаливо впитывала последние закатные лучи. Они проникали внутрь полупрозрачной скульптуры и преломлялись там, создавая впечатление, будто неподвижное изваяние светится изнутри.Черные волосы глупой феечки снова посветлели, слившись цветом с остальной фигурой. Теперь ничто не напоминало о дерзком перевоплощении Ари в фурию.А ведь он даже не успел ее спросить…На самом деле ему было все равно. Фурия, фея, человек. Да даже если бы она вдруг оказалась пришельцем из другого мира, он бы не отказался от нее. Она как воздух была нужна ему любой.И теперь ее не стало.Первый рыцарь схватился за основан
Она сидела рядом с ним и беспечно болтала. Улыбалась, брала пальчиками маленьких креветок, обмакивала их в соленый ореховый соус и клала в рот. Обхватывала полными губами и жевала.А потом перехватывала его взгляд и краснела, не опуская глаз. Дайрен знал: ей нравилось его внимание, нравилось его безумное, накаленное до предела обожание. Когда он смотрел на нее вот так, не отрываясь, выхватывая каждое движение, мысленно лаская каждый ее жест.И он делал это. Смотрел на нее и никак не мог надышаться. Знал, что теперь все хорошо, что его фея снова с ним, и так будет всегда. Но где-то глубоко внутри остался жить безответный, загнанный глубоко-глубоко страх, что все повторится вновь, и ему придется пережить самое страшное. Смерть того, без кого сам воздух превращается в раскалённый свинец. И дышать больше не хочется.Но она жива. Правда жива. И Дайрен уже решил, что ни в коем случае не позволит ей умереть раньше себя. Лет через сто или тысячу. Или все десять тысяч. Н
АрилейнаЯ медленно шла по краю зала, стараясь не привлекать ничьего внимания. Стараясь не показывать собственный страх.А мне было страшно. Сегодня я – кролик, забравшийся в волчью пещеру.У стен расположились длинные столы, ломившиеся от яств. Я прошла вдоль одного из них и незаметно встала возле колонны, наблюдая за своими врагами.Повсюду шуршали платья красивых женщин. Мужчины бросали на них похотливые взгляды, переговариваясь друг с другом за бокалами игристых вин.Отвратительно.В воздухе пахло страстью. Желанием. Винным дурманом.На другом конце зала располагалось возвышение с троном. Позади него во всю стену висел герб фуриянцев – черный скорпион на алой розе. Символ смерти моего народа.Я отвернулась и, стараясь отвлечься, бросила пустой взгляд на праздничный стол.И в следующий момент за спиной раздался голос:– Не желает ли выпить прекрасная незнакомка?И время остановилось.
– Посмотри внимательнее, – промурлыкал мужчина. – И ответь мне сама.Я вздрогнула.Рука рыцаря скользнула по моей талии, ненавязчиво притянув ближе. Он не делал ничего предосудительного. Только вел меня вперед. Только касался так, что обжигало кожу.За одной из следующих ширм раздался томный женский вздох.Я зажмурилась.Ладонь Дайрена на короткое мгновение сжала меня чуть сильнее и тут же совсем расслабилась, отпустив. От неожиданности я распахнула глаза и увидела.Женщина стояла спиной к выходу из комнатки. Она откинула назад крашенную белую головку, пока ее спутник покрывал поцелуями бледную шею с татуировкой розы.Приоткрыв рот, девушка хватала губами воздух. Изредка вместо дыхания из легких вырывался тихий стон.Я замерла как статуя. Не могла оторваться, как бы ужасно это ни выглядело.А в следующий момент губы Дайрена коснулись моей собственной шеи.Я тихо выдохнула, резко развернувшись.
АрилейнаЯ стремительно отвернулась, запоздало сделав ленивый и безучастный вид.– Ах, какая неловкая! – бросила шутливо, размахивая бокалом с зеленым вином.Тут же подбежали ко мне несколько слуг. Извинились за беспокойство и мгновенно убрали следы угощения с пола.Когда я посмотрела в их испуганные, нервные человеческие глаза, мне почти стало стыдно. Почти. Потому что мои руки до сих пор тряслись от напряжения, и в сердце не было места другим чувствам, кроме волнения за брата.Когда я вновь бросила короткий взгляд сквозь толпу, кажется, на меня уже никто не смотрел. Короткое опустошающее облегчение навалилось на грудь.Действительно, подумаешь, какая-то из девушек перебрала с алкоголем и уронила кусок торта. С кем не бывает?Никому и в голову не придет, что я тоже фея. И несчастный узник впереди – мой брат.Только щеки все еще горели огнем, выдавая зашкаливающий адреналин. Щеки и уши.Я огляделась по
Она сидела рядом с ним и беспечно болтала. Улыбалась, брала пальчиками маленьких креветок, обмакивала их в соленый ореховый соус и клала в рот. Обхватывала полными губами и жевала.А потом перехватывала его взгляд и краснела, не опуская глаз. Дайрен знал: ей нравилось его внимание, нравилось его безумное, накаленное до предела обожание. Когда он смотрел на нее вот так, не отрываясь, выхватывая каждое движение, мысленно лаская каждый ее жест.И он делал это. Смотрел на нее и никак не мог надышаться. Знал, что теперь все хорошо, что его фея снова с ним, и так будет всегда. Но где-то глубоко внутри остался жить безответный, загнанный глубоко-глубоко страх, что все повторится вновь, и ему придется пережить самое страшное. Смерть того, без кого сам воздух превращается в раскалённый свинец. И дышать больше не хочется.Но она жива. Правда жива. И Дайрен уже решил, что ни в коем случае не позволит ей умереть раньше себя. Лет через сто или тысячу. Или все десять тысяч. Н
ДайренТакой боли он не испытывал никогда в жизни. Внутри все оборвалось и истекало кровью.– Нет, Арилейна!!! – совсем рядом с Дайреном крикнул мальчишка. Ее брат. – НЕТ!Арилейны больше не было. Вместо нее перед мужчинами стояла грустная, плачущая каменная статуя.Блестящая гладкая поверхность молчаливо впитывала последние закатные лучи. Они проникали внутрь полупрозрачной скульптуры и преломлялись там, создавая впечатление, будто неподвижное изваяние светится изнутри.Черные волосы глупой феечки снова посветлели, слившись цветом с остальной фигурой. Теперь ничто не напоминало о дерзком перевоплощении Ари в фурию.А ведь он даже не успел ее спросить…На самом деле ему было все равно. Фурия, фея, человек. Да даже если бы она вдруг оказалась пришельцем из другого мира, он бы не отказался от нее. Она как воздух была нужна ему любой.И теперь ее не стало.Первый рыцарь схватился за основан
АрилейнаСады Медуз встретили нас мрачной тишиной. Закат окрашивал каменные изваяния в оттенок кровавого золота. Но высокие кусты арании уже погрузили почти весь периметр во тьму. Лишь на широких белоснежных дорожках можно было увидеть свет последнего солнца.Однако на этот раз мы очутились посреди широкой площадки, в центре которой возвышалось огромное старое дерево. Оно раскинуло свои толстые корявые ветви в разные стороны, будто пытаясь дотянуться кривыми пальцами до всех присутствующих.Мертвое дерево Рэн. Лишенное листьев, зелени и жизни. Серая кора на толстом многовековом стволе.Оно так разительно выбивалось из общей картины садов, что казалось, будто кто-то насильно впихнул его сюда. Среди цветущей арании.С другой стороны, Рэн – священное дерево фей. И его мертвые останки, окруженные фигурами из лунного камня – самая лучшая демонстрация торжества фурий.Это место было похоже на аллею, где могло поместиться довол
Ночь пролетела незаметно, но восхода солнца так и не настало. В маленьком окошке над самым потолком не золотился утренний свет. Ничто не освещало унылую камеру.Но мне и не нужен был свет. Я села на стог грязной соломы в углу помещения и глубоко вздохнула. Прошлась взглядом вокруг, ища какой-нибудь подходящий для моей задумки предмет. Ничего нужного не нашлось, но я становилась на одном участке собственной цепи, где звенья оказались отлиты не слишком ровно.Восход солнца я всегда чувствовала безо всяких часов. Привычка вставать рано играла свою роль. Поэтому мне не нужно было видеть свет в окне, чтобы знать: утро наступило.Как только это произошло, я постаралась взять себя в руки. Глубоко вздохнула и закрыла глаза.Сегодня мне предстояло попрощаться с большей частью того, что было дорого, надеясь, что удастся сохранить оставшиеся крохи. Через несколько минут, если все пройдет хорошо, я забуду старые привычки, забуду все, что мне нравится. Предам память с
АрилейнаСияние вынесло меня в сады Медуз. Собственно, точно туда, куда я и планировала. Прямо к молочно-голубой грустной фигуре моей матери. Я подошла поближе, коснувшись рукой статуи.Теплая. Такая теплая, что почти горячая. Гладкий камень разогрелся на слепящем солнце, сохраняя температуру. Так легко было представить, что вот-вот скульптура оживет, и я снова увижу жизнь в темно-серебристых глазах.Конечно, эта женщина не помнит меня. Не знает. По виду она ненамного старше, чем я сейчас. Может, на пару лет. Только в застывшем взгляде тоски гораздо больше.Я задумалась.Что она чувствовала, когда попала в плен? Каково ей было знать, что совсем скоро она погибнет, а двое ее детей останутся совсем одни где-то в глухом лесу? Четырехлетняя девочка и мальчик, которому всего два. Наверняка она думала, что мы вот-вот последуем за ней, умрем, только совсем иной смертью. От голода, холода или любой другой опасности.Мне не хотелось представ
ДайренДайрен был в ужасе. Не знал, что делать. Не понимал, как такое могло произойти.Как только Арилейна исчезла, его мир будто начал трескаться на сотни и тысячи острых осколков. И каждый из них врезался в тело, резал кожу, глаза, застревал в легких. Хотелось кашлять до крови, выплевывая из себя эту боль. Это бессилие.Впервые рыцарь мрака не знал, что делать. Мысли отчаянно прыгали между висками, путаясь, обрываясь, не давая принять решение.Нужно было успокоиться. Взять себя в руки. Только тогда у него будет шанс найти ее.Дайрен медленно закрыл глаза и вздохнул. Перед глазами вспыхнуло лицо девушки. Его феи.Длинные стеклянно-белые волосы, казавшиеся золотыми при свете солнца, а от блеска свечей приобретающие оттенок розового жемчуга. Прекрасные, мягкие, как шелк, когда пропускаешь их сквозь пальцы. Наматываешь на кулак и тянешь на себя.Он ненавидел ее волосы. Серебряную паутину стекла. Ненавидел ямочки на щеках, когда
– Плохой ответ, – проговорил он, проводя рукой по моим волосам, зарываясь в пряди на затылке и по-хозяйски сжимая. – Но для меня сойдет. И раз уж ты рабыня, то и действуй как рабыня.И в следующий момент привлек меня к себе. Впился губами, проник языком глубоко в мой рот, словно демонстрируя собственную власть. А ту руку, что все еще держал за запястье, опустил вниз, заставив накрыть собственный член через полотенце.Я резко выдохнула и покраснела, чувствуя даже сквозь тонкую ткань полотенца его желание. Твердое, как гранитная скала. Ослепительно горячее.Голова закружилась.Он сомкнул мои пальцы на себе, заставив двигать рукой вверх-вниз. И глухо застонал, не разрывая поцелуй.От этого звука, дерзкого, дикого, пошлого, у меня помутилось перед глазами, свело судорогой низ живота.Он притянул меня к себе ближе, отбросив одеяло и заставив лечь сверху.– Но у тебя же рана… Тебе больно, –
АрилейнаНо в следующую секунду все резко изменилось, потому что в конце тропинки появился он.Словно услышал меня. Словно всегда был рядом.Первый рыцарь мрака.Мой рыцарь.– Боюсь, у вас ничего не получится, – раздался мрачный голос.Широкая грудная клетка поднималась и опускалась, словно только что Дайрен двигался очень быстро. Может быть, бежал?Сердце отчаянно забилось, стоило подумать о том, что он следовал за мной. Бросился на поиски, как только осознал, что его глупая фея ушла.Магия на моем теле снова начала таять, но теперь уже по моей воле. Из головы не выходила дурацкая мысль: все предыдущие неудачи случились только для того, чтобы я могла дождаться его. Моего Дайрена.– Шер Эльгерши, – вперед опять вышел главный из троицы рыцарей. На этот раз он был уверен в себе. Словно поимка феи делала его на пару рангов выше. – Мы поймали фею и ведем ее к царице.Он
– И зови его шер Эльгерши! – рявкнула она, тут же успокаиваясь. – Не твое дело, сколько времени я проведу с ним. Просто выполняй то, что я говорю, если хочешь узнать что-то важное.Я медленно кивнула.– Как тебя зовут? – спросила с полным безразличием.Фуриянка расплылась в ухмылке.– Меня зовут Артания. Запомни это имя, милочка. Скоро оно прогремит на весь город, ведь я поймала действительно последнюю фейку!– Что с Кэльфианом? – перебила ее я.В груди все сильнее клокотала ненависть.– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Я тебя обманула.И алые губы растянулись в кровожадной ухмылке. Девушка весело покачивала длинной ножкой в мягкой туфельке с ремешками и совершенно не представляла, какую бездну гнева пробуждает во мне. В миролюбивой фее. В существе, которое привыкло скрываться и испытывать страх.Но сейчас все стало иначе. В этой част