Некоторое время, казалось, он ничего не видел, кроме принесённых даров. Мы с Дивиславом переглянулись, но промолчали. Обычай есть обычай. У змеелюдов принято уделять много времени подаренным вещицам, таким образом выражается уважение к гостю и дарителю.
Конечно, Ужив пользовался всем этим, так как дары любил просто бессовестно, поэтому не спешил поскорее разделаться с традиционной частью и перейти ко всему остальному.
— Тебе не кажется, брат мой, — пафосно обратился ко мне Дивислав, — что в лучших домах Удавгорода хозяева считают образцом приличия угощать гостей отменным медовым отваром и лепешками.
Не меняясь в лице, я кивнул.
— Истину глаголят твои уста, Дивислав. А ещё…
— Заткнулись оба, — хмыкнул Ужив. — Не надо делать культа с еды.
— Он ещё и до лепешек жадный, — пожаловался Дивислав.
Ужив наконец-то отложил подарки, приложил ладонь к сердцу и склонился в учтивом поклоне.
— Благодарствую, гости дорогие. Уважали ста
— Нет, тебе в таком виде точно нельзя показываться ему на глаза! — грозно заявила Забава, буквально наступая на меня. — А в каком? — озадаченно спросила я, глядя на подругу округлившими глазами. Нет, понимаю, что всё же идут не к какому-то бедному змеюшке, но в то же время змеиный царь прекрасно знает, что вызвал к себе не дочку княжескую, даже не боярскую. Простая чудесница, да ещё и из маленьких Полозовичей, будет выглядеть достойно, но поражать роскошью нарядов и драгоценностей точно не сможет. Забава же была с этим в корне не согласна. — Как ты не понимаешь! — всплеснула она руками. — А вдруг там у него есть сын, молодой да красивый? Или… или… — Не сын? — уточнила я степень змеиного родства. Забава набрала воздуха в грудь, шумно выдохнула, махнула на меня руками, как на несмышлёныша, и помчалась к разложенным на кровати вещам. Вынула, тряпочница, всё, что могла! Это ж теперь закладывать всё назад. Горе-горе с тобой, Забава.
Испокон веков считается, что девушки на свидания должны опаздывать. Хорошо это или плохо — пока ещё никто не определил. Да и вряд ли будет определять. Женщины всё же, наследницы самой матушки Земли. Таким что скажешь, так сразу начинается. Что ты для меня сделал? Хату построил? Дерево посадил да фруктовое? Сына родил? Тьфу. Почему родить сына обычно предписывалась представителям мужского пола, для меня до сих пор одна из невероятнейших загадок. А я, между прочими, живу уже не первый век. Но… — Ты же царь, — донесся мягкий женский голос. — Что ты прям как мальчик? — Ну, не девочка же, — резонно возразил я. В моей любимой комнате царила полутьма. Доля лежала на боку на разобранной кровати, подперев щеку кулаком. Золотистые волосы укутывали её почти до талии, сквозь них кое-где виднелось мраморное тело. Лицо — правильный овал, глаза небесно-синие, как небо летом. То самое, которое без единого облачка. Ведь именно такой должна быть судьба человека
Доля и бровью не повела. Только посмотрела на меня. На розовых губах появилась улыбка: — А что, разве не ты девиц-лебедей c белоснежной прекрасною кожей воровал с поляны ясной да в царство свое уносил? Я подошёл к столу, чинно сел и выудил несколько кусочков мяса. А чудно кухарь наш справляется. Ешь и наслаждаешься, прямо на языке тает. Какие-то новые специи в этот раз использовал, интересно, кто уторговал на этот раз? — Это все не так. И ты прекрасно это знаешь. Просто какой-то сказитель взял да и изложил историю одного из моих предков, якобы так жениться тот хотел, что решил не свататься, а пошёл да и украл красавицу из отчего дома. Но, если помнишь, он там море-окиян перелетал. А у меня нет ни первого, ни второго. С этими словами я выразительно передернул плечами, словно показывая, что никаких крыльев у змеиных царей и подавно нет. Доля невозмутимо села напротив. Так, а где виноград? Опять береза стырила! Ну, это же ужас какой-то! Вот скажите на ми
Девушки обернулись в один миг. Хорошенькие. Белокурая красоточка в синем наряде и чудесница с каштановой косой через плечо. Сила окружала её красноватыми всполохами. Это обычные люди не видят, что вокруг кружит рой рубиновых мотыльков. А я — на раз. Ну и Дивислав, разумеется. А девица — ух. В видении толком не разглядишь же, а в Полозовичах я только возле её дома бродил. Поэтому только сейчас мог спокойно рассмотреть ту самую Калинку-малинку, о которой уже немало было сказано братом. И пусть он делал вид, что рассказывает о ней исключительно как о девушке, предсказанной Лишкой. Но я-то чувствовал, что младший лукавит. Или просто ещё не может признаться себе, что Калина ему действительно нравится. А гордая, красивая. Глаза зелёные и ясные, но смотрит так, будто собралась прожечь на месте колдовским пламенем. Губы поджаты. Оценивает. И хмурится. Кстати, явно не оттого, что Дивислав пришёл. Его, если не ошибаюсь, она рада видеть. А вот мои стать да краса ей почему-то не
А сообразительная. Мне она что-то нравится всё больше и больше. Если братец закуртычится — сам женюсь. Такую деву упускать нельзя. И тут же сам оторопел от собственных мыслей. Да уж, нехорошо. Не надо об этом думать. — Вечера, как и ночи, тут прекрасны, — мягко сказал Эсай и пристально посмотрел на Забаву. Любая другая бы на её месте смутилась, кончик косы затеребила бы в длинных изящных пальчиках. И Забава… косу, конечно, за спину отбросила. Но вот пальцы почему-то начала разминать как-то вовсе не по-девичьи, с хрустом. Да и одарила Эсая таким взглядом, что впору бы задуматься о своих дальнейших словах. — Змеиный царь так просто ничего не делает. И вряд ли зовет тебя поболтать за чашечкой чая, — донесся голос Дивислава. — Знаешь, я как-то догадалась, — язвительно отозвалась Калина. — Спасибо, что тоже заметил. Но я спрашиваю не об этом. — А я и пытаюсь донести, — немного раздражённо бросил Дивислав. — Предлагаю сделку: ты становишься
А потом из глаз змеи словно хлынула живая тьма. Затопила всё кругом, подхватила, словно щепочку, закрутила безумным вихрем. И тело стало легче пушинки, руки-ноги онемели, в голове зазвенело. Со всех сторон доносились голоса, стоны, крики… Звон стали и леденящее кровь шипение. Тьма вдруг развеялась, разошлась в стороны смоляными клубами дыма, открывая выжженное поле. Протекающую реку, чья вода из прозрачно-голубой стала красной как кровь. Тела убитых воинов покрывали землю, повсюду пылал огонь. Черная туша огромного крылатого змея с отрубленными головы лежала на берегу. Три головы… Значит, один из родичей горыновых. Только приглядевшись, понял, что не один тут змей-то… Битва была великая. Да в живых никого не осталось. Над головой ослепительно сверкнула молния, а потом загремело так, что захотелось зажать уши. Только ничего не вышло — руки не слушались. Прямо над рекой, словно в каком-то чудовищном сне, завис мост из калёного металла. Аж белый
Я мрачно посмотрела на своё отражение в зеркале. М-да уж. Рано или поздно все девушки делают это. — Не верю, — раздался из-за спины голос Василия. — Больше страсти, больше чувств. Ты будто собралась на похороны той вредной родственницы Микулы Радяниновича, а не на собственную свадьбу. Ну кто так делает? — Ты не прав, — не отводя взгляда от зеркала, сказала я, — конкретно на этих похоронах я б не особо страдала. — Какая ты вредная, — отметил он, чем-то увлечённо чавкая. — Платье заботливая свекровь подарила, головной убор внимательный тесть подарил. Змеиный царь подарков надарил, ожерелий всяких там, колец, браслетов, серег — ларец целый! Жених глаз не сводит, собака его ластится… Вот про собаку особенно актуально. Здоровенная образина, состоящая из одних костей, в прямом смысле. Явно из умрунского селения. Да ещё и вместо глаз сияет мертвенно-зелёный огонь. И как бы Костяш — да, так зверя называл Дивислав — ни старался выглядеть миролюбиво, всё равно
И тут же сама удивилась. Ничего себе. Неужто всё же умудрилась влюбиться в него? Прислушалась к себе. Хм, вроде бы никаких волнений душевных, сердечных и прочих. Странно. А вот когда на него так Забава восхищённо смотрит, то почему-то внутри словно коготками котёночка царапает. Нет, может, реально эта… как её… любовь? Вот кто рассказывает про мотыльков да бабочек, а у меня — котята? Погрузившись в собственные мысли, даже не сразу поняла, что Дивислав ласково попросил Забаву удалиться. Помог вышвырнуть Ваську в окно (не очень ласково) и сел возле меня. — Калина. — А? — У тебя не припрятан кинжал в рукаве? — подозрительно уточнил он. Вдруг напряжение ушло. Если жених задумывается о таких вещах, значит, с ним можно говорить. И не кидается ни с поцелуями, ни с объятиями. Сидит рядом тихо так, задумчиво. Кажется, и взял бы за руку, но что-то останавливает. А может, сейчас не до этого. Мысли и впрямь были странные. Но слышала, что перед свад