Этим же вечером, оказавшись дома, я едва доползла до кровати, а после, устало откинувшись на подушки, все же притянула к себе книгу “Артефакторика”. День вышел насыщенным, но я сама дала себе обещание начать изучать фолиант, так что нечего отлынивать. Но прежде чем открыть первую страницу, осталось еще кое-что…
Благодарность, которая так и не достигла настоящего адресата.
Только звонить, а уж тем более ехать к Герберту не собиралась. Вряд ли он был способен оценить такой порыв души. Много ли ему, бесчувственному инкубу, понятно?
Взяв в руки визофон, я нашла нужный контакт и отправила туда единственное слово: “Спасибо”.
Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы не прослыть неблагодарной сволочью.
Телефон тренькнул отчетом о доставке, и я даже не обратила бы на него внимания, если бы через мгновение не упало еще одно сообщение.
Неужели ответ?
Так быстро, что даже удивительно.
Кликнув на значок конверта
– Мисс Райт, – звонкий голос ученицы, четырехлетней Хлои, отвлек от упражнений с другой девочкой. – Смотрите.Малышка с несвойственной обычным детям кошачьей грацией изящно села на поперечный шпагат, при этом идеально вытянув носочки.– Умница, – похвалила я. – Держи спинку прямо.Хлоя с гордостью вытянулась вверх и улыбнулась. А вот на лицах других детей улыбки сникли.И дело не в том, что я похвалила одну ученицу, при этом обделив других. Просто уже сейчас, на инстинктивном уровне они ощущали в Хлое сильную соперницу.Я обвела взглядом младшую группу, с которой занималась уже две недели, и отчетливо поняла, насколько сильно разнятся дети с их способностями уже на таком раннем этапе.Например, мне не хотелось ставить крест на милой толстушке Марии, но уже было ясно, что гимнастика не для нее. И дело даже не в весе, единственный раз общения с ее матерью расставил все по местам.– Она такая пух
Пятый терся о ногу и мурчал, а я смотрел на кота и пытался расшифровать свои чувства к питомцу…Привязанность? Привычность? Нежность? Любовь?Сколько я себя помнил, коты всегда жили с моим отцом, а позже и со мной. Будучи полностью лишенным чувств инкубом, я воспринимал животное как очередную привычную необходимость.Пятый был приятным на ощупь, вечно ластящимся, а главное – не думающим. Он давал ту странную иллюзию замены людского тепла, которого инкубам порой так не хватало.Я только сейчас это понял, когда спектр чувств стал шире и ярче.Подобным мне действительно не хватало тепла, обычного человеческого, а может, и материнского, которого мы лишались едва ли не с рождения.Мне было десять, когда умер старикан Четвертый, и всю неделю, пока не принесли маленького Пятого, мне было физически плохо. Я хорошо помнил те ощущения, и это было странно.Зато с появлением нового питомца, пусть глухого, сразу полегчало. Его дефектн
ВиолаПочему я так легко согласилась? Все просто.У меня бы не хватило кредитов на гостиницу, потому что аванс после двух недель работы мне еще не светил, а те небольшие деньги, что были скоплены, пришлось потратить еще в начале трудоустройства – на приличную спортивную форму, в которой ходила на работу.Без этого, увы, никак не обойтись.Поэтому я была вполне согласна потесниться в каморке со швабрами, но даже ее не выделили. Герберт же еще две недели назад пообещал, что не станет лезть в мою жизнь без необходимости, и выполнял это обещание, пока я сама его не позвала.Так что глупо было играть в гордость, осознавая, что люди в данный момент действовали в моих интересах.Как и обещал Сакс, спустя час и даже раньше, в квартиру приехали его люди. Из дома они позволили мне забрать только небольшую сумку с вещами и книгу по артефактологии.Уезжала фактически босой – в одних тапочках. Потому что в последний момент выяснилось,
ГербертВот оно… то самое. Я не знал ему названия, но был уверен, что сейчас произошло то, о чем я мог рассуждать и строить гипотезы, но никогда не испытывал.Вот что витало в воздухе и чем хотелось дышать, чтобы появилось ощущение полностью раскрытых легких.Поцелуй.Никаких крыльев, как и сказала Виола. Но было ощущение все сжигающего огня, который воспламеняет каждую клеточку тела, превращая ее в горстку праха. А потом была отрезвляющая боль.Виола меня укусила, заставив протрезветь и очнуться.А после, в довершение всего, еще и сбежала.И что бы это значило?Мой первый поцелуй оказался настолько ужасен, что девушка поспешила исчезнуть с глаз долой как можно скорее? Странно, я ведь старался.Хотелось спросить совета у кого-нибудь более опытного, кто мог бы подсказать хоть что-нибудь, и я позвонил Ричарду.Не уверен, что брат был тем самым человеком, но больше набирать было попросту некого.Ричард
ВиолаУтром, когда я встала и вышла к завтраку, Герберта в доме уже не было. Горничная-жестянка доложила, что мистер Сакс уехал в город ранним утром, а меня ожидает другая машина.Впрочем, это даже к лучшему, решила я, потому что после вчерашнего я не знала, как смотреть в глаза мужчине.Ближе к полудню на визофон пришло сообщение от Ричарда, он ждал меня после работы в лаборатории, и отказы не принимались. Помня свое обещание приехать, едва закончились занятия в спортивной школе, я села в машину, ждущую меня в соседнем квартале, и попросила водителя ехать на окраину города.Робот несколько мгновений анализировал мое указание, явно решая, есть ли у меня полномочия менять заранее выстроенный маршрут, а после согласился и поехал.Пробок на удивление не было, и уже через двадцать минут я поднималась в лифте на последний этаж здания.– О, ты рано, – поприветствовал Ричард, немного отрываясь от микроскопа, едва я вошла в лабораторию.
РичардЕще никогда Стоун не думал, что умение контролировать свои эмоции полностью от и до так сильно пригодится ему в жизни. То, что хотел видеть в нем отец – идеальная замена и прикрытие для Герберта, совершенное притворство, неразгаданная игра.Больше всего на свете Ричард не любил эту ложь, отсюда назло всем и фонтанировал эмоциями, не стеснялся показывать их на людях всегда, кроме сегодняшнего дня. Потому что появилась причина.Он не должен был позволить ни Герберту, ни Виоле его разгадать, чтобы ни один, ни вторая ни о чем не догадались. Не заподозрили…Ведь проколоться было так легко, а последствия так непредсказуемы.Разумеется, никакая лаборантка не била пробирки с анализами брата. Сейчас кровь, разделенная на фракции, стояла перед ним в холодильнике, так же как и вторая, та, что Герберт сдал сегодня утром.Просто то, что Ричард увидел под микроскопом, изучая анализы брата, впервые в жизни заставило Стоуна испугаться за
ГербертДавным-давно я прочел, что когда тонущий получает глоток воздуха, это самое приятное чувство в мире. Облегчение и счастье с зашкаливающей эйфорией.Сегодня я понял, что это ложь.Глоток воздуха принес боль, разрывающую легкие.Нет, я не тонул. Я все так же просто существовал в новом для себя мире эмоций и весь день до вечера ждал результат исследования крови Виолы.Я специально приложил массу усилий, чтобы не встречаться с ней вновь, пока не узнаю ответы. Уехал в город раньше, чем она проснулась, и вернулся в свой огромный небоскреб, после того как завез трость Ричарду.В груди поселилась странная тяжесть при одной мысли о девушке, объяснить которую я не мог, но был уверен, стоит на нее взглянуть, особенно после вчерашнего поцелуя, и станет еще больнее. И эта же боль меня разорвет, если Ричард скажет, что Виола нам пусть и очень дальняя, но все же сестра.Одновременно с этим я ждал его сообщения и зачем-то надеялся на отрицате
ВиолаБывают дни, которые по определению не могут стать счастливыми. Такими их делают события из прошлого, за которое цепляешься и которое накрывает тебя с головой, утягивая на самое дно.Так произошло со мной прошлой ночью. Когда я приехала в дом Герберта в совершенно нормальном настроении, немного усталая, желающая поскорее упасть в кровать и выспаться перед выходным.Реальность настигла меня в момент, когда отключала будильники на визофоне. Взгляд упал на календарь, и душа распалась на части. Потому что я умудрилась забыть о самом жутком событии в своей жизни и годовщине, которую никогда бы не хотела помнить.Именно в этот день умерли мои родители, сестра впала в кому, а меня доктора вытащили с того света.Меня мучили совесть и непонимание, как я могла заработаться столь сильно, что все вылетело из головы. Мучили слезы скорби и сожаления, поэтому я сама не поняла, когда в приступе поиска, кому бы выговориться, пошла к инкубу – единственном