Зря я поехала.
Эта мысль преследовала меня каждый день с самого прибытия в особняк Феррерсов. В школе все было привычно, и эмоции взяты под контроль, и мое поломанное раскрытие почти не давало о себе знать. Рутинная жизнь. Прекрасная, спокойная, рутинная жизнь! Я о ней мечтала с одиннадцати, когда эмоциональная скорлупа вместо того, чтобы начать осторожненько отшелушиваться, оглушительно треснула, выпуская наружу моих псов. Пока все еще цепных.
А тут…
— Ну чего ты там жмешься? Иди сюда. Греться будем.Я недоуменно подняла на одноклассника голову.Он, вообще, нормальный? Я ему — про то, что я неуправляемая магическая бомба, а он мне — «Иди сюда, греться будем»!Может, он не понял, о чем я говорю?..— Ильза, — мягко и устало позвал Ричи. &
РичардДела обстояли паршиво. Если сначала я поддерживал беседу, чтобы отвлечь Ильзу от ужаса ситуации, в которой мы оказались, то потом — чтобы как можно сильнее отсрочить момент понимания ею того, что это еще был не ужас. Вода прибывала. Я понял это, когда она ни с того ни с сего вдруг полилась мне в ботинки, но усилием воли удержал при себе и это открытие, и осознание того, что «нас найдут» теперь уже не является равнозначным спасению. Найти-то найдут… вопрос — живыми ли?
Зарычав, я вывернулась из куртки, снова вернулась к прерванному занятию. К оставленным рукам и губам.И в какой-то момент я вдруг оказалась снизу, и вес тяжелого рослого парня показался мне благословенным, лучшим ощущением, которое я когда-либо переживала — а он опирался ну руки, наверное, боялся, что мне будет тяжело, и от этой нелепой мысли мне стало смешно. Я оплела руками его шею и плечи, целовала его вперемешку со смехом, а веселье, свобода и счастье смешивались во мне, и этого всего было слишком много, чтобы удержаться внутри, они выплескивались наружу и раскрашивали яркими красками мир…
А потом в один момент мы все вчетвером почувствовали это. И более прекрасного, более опустошительного, более великолепного чувства облегчения я не испытывала еще никогда в жизни. Сигнализация малого портального зала сообщила об экстренном прибытии члена семьи Феррерсов.Кто из нас что-то сбивчиво объяснил Ар-Бравлингам и прочим «представителям» я не знаю, но в поместье мы переместились все вместе. В малый зал так просто не скакнешь, его работа была плотно завязана на работу родового артефакта, и путь до него показался мне бесконечным.
Потому что министры приходят и уходят, а королевская кровь, кровь Драконов Шельгары, остается.Интересно, Ричи знал, что она — принцесса? В школе — вряд ли. А в гротах, когда предложил ей свой план спасения?Она сказала? За тонкую душевную организацию своего нежного и ранимого крохи я не очень переживала — нежно
Сквозь подступающую дрему зафиксировав, куда именно мама поставила сигнальные чары, я наконец перестала упираться и провалилась в сон.Не забыв, правда, сплести заклинание побудки — то самое, которое способно и мертвого поднять, если ему предстоит важное событие вроде экзамена.Или еще важнее.А проснулась как от толчка — побудка не подвела.
И я почему-то смеюсь сквозь слезы — кровь за кровь! Молодец, Ильза, красавица — умишка, правда, как у пичуги, но зато зубы отличные!И я сжимаюсь и замираю, и уговариваю себя расслабиться, но не могу — хотя не так уж мне и больно, но я не могу, просто не могу расслабить эти мышцы, о которых я еще недавно и не подозревала!И Ричи тоже не движется. Он ждет, терпеливо ждет. Пока я привыкну. И когда мне удается немного расслабить задеревеневшее тело, осторожно выходит из меня. Я жду нового толчка — я знаю, теоретически, как это должно быть, и твердо намерена довести дело до конца,
— Я сдам этот экзамен, и разорву наши узы. Вам же, дядюшка, следует подумать о том, сдадите ли его вы — ваше психологическое состояние откровенно оставляет желать лучшего, — слова падали хрупкими льдинками, острыми и тонкими.План кампании разворачивался в голове пространным полотном — подать жалобу в магический совет, подать жалобу в аттестационную комиссию, затребовать освидетельствования и подтверждения наставнического статуса, привлечь Комиссию по Наследию древних родов…Хотя возможно, с освидетельствованием я не права — это во мне говорит обида.