ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Мои губы сдались под натиском жестких, таких требовательных губ Тимура. Ошеломленная и обрадованная его внезапным и одновременно долгожданным появлением, я прикрыла глаза, наслаждаясь его поцелуем. Дверь позади меня скрипнула, и послышался голос Мурата Наильевича:
- Тимур, и все-таки, я хочу напомнить, что это – общественное место, университет, если быть точнее.
Тимур притянул меня к себе, разворачивая к профессору покрасневшим от стыда и страсти, лицом.
- Да ладно, Мурат Наильевич, будто вы молодым не были, - произнес Тимур.
Профессор, чуть улыбнувшись от собственных воспоминаний, покачал головой, добавляя:
- Между прочим, Камила и так бы поступила, она очень талантлива и, что немаловажно, прилежная студентка.
- Рад это слышать, - самоуверенно улыбнулся Тимур, кивая на прощание головой и увлекая меня к лестнице.
Я шла, словно парила над полом. Я была взволнована и воодушевлена, физически ощущая, как з
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯЯ вжалась спиной в кожаную спинку скамейки, наблюдая за тем, как две группы мужчин, подобно двум разным течениям, столкнулись в битве. Они, как звери, вцепились друг в друга, опрокидывая попутно стулья, а затем – с оглушающим треском и столы. Я старалась следить только за Тимуром, но куда там, отбросив двоих противников, он пошел в атаку на парня, одетого в спортивный костюм.Что-то блеснуло в руках соперника Тимура, и я с ужасом поняла, что это нож. А что, если… Я не успела додумать, как Тимур, выбив нож из руки противника, уложил того прямо на другой, все еще стоящий стол, сразу нанося кулаками резкие удары по лицу. Видимо, Тимур сломал ему нос, потому что у спортсмена фонтаном брызнула кровь, заливая накрахмаленную, изумительно белую скатерть, яркими пятнами-лужами. Послышался женский визг: это официантки увидели, каким «украшенным» стал зал. И я понимала их. Я бы тоже закричала, только почему-то не могла.Я, ощущая
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯМое дыхание, на секунды, оборвалось. Жар и страх, сплетаясь воедино, обхватили мое горло, сдавливая его и мешая мне дышать. Широко распахнутыми глазами, я смотрела в потемневшие от желания, глаза Тимура. Его руки стали подниматься выше, касаясь кромки моего бюстгальтера, и я, словно очнулась. Было бы ложью сказать, что мне была неприятна ласка Тимура, но я должна была остановить его.- Тимур, не надо, прошу тебя, - это все на что была способна я в эти мгновения.- Почему не надо? – дерзко улыбаясь, прошептал он, вновь целуя мою шею. – Тебе же нравится.Боже мой, он чувствовал меня. Он знал, как влияет на меня своей властной лаской. Я всмотрелась в усмехающиеся, горящие огнем, глаза, Тимура. На меня, не мигая, смотрел настоящий искуситель. Я собралась с духом, и уже более настойчиво, стараясь не мямлить, сказала:- Не надо, Тимур.Он чуть остановился, но рук с меня не убрал. Сузив глаза, Тимур окинул мое лицо, п
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯЯ просидела в ванной около часа. Отмыкая в горячеватой воде, я успокаивала саму себя, шепча, что я все сделала правильно. Подтянув к себе колени, я качалась из стороны в сторону, тихо плача. Видит Бог, я хотела быть с Тимуром, но даже этого было недостаточно для меня. Это должно было быть взаимно. И, если наши отношения развалились из-за того, что я ему, грубо говоря, «не дала», то это к лучшему. Я переживу эту боль, пусть не сразу, но переживу. Потому что я не собиралась страдать от неуважительного отношения, позволять использовать мое тело и разрушать меня. Слишком много было в моей жизни мужчин, которые, так или иначе, приносили мне беды и разрушение.Выбравшись из ванны, я вытерлась и надела халатик, и только после осмелилась глянуть на себя в зеркало. М-да… Красные, распухшие глаза, покусанные губы, покрасневшая кожа шеи – зубы Тимура сделали свое дело. Я подтянула ворот халата, пытаясь скрыть эти украшения на шее.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯНастя окинула меня внимательным взглядом.- Камил, ты, как всегда, прелестна, но для этого места нужно одеться иначе, - деликатно начала подруга.Я окинула взором свой наряд – темные брюки, водолазка, что еще надо???- Понимаешь, это самое крутое место в нашем городке, о нем даже пару раз в Москве слышала. Так что, сорри, дорогая, но тебе придется переодеться, если мы хотим пройти фейс-контроль.- У меня ничего такого-то и нет, - пожала я плечами, растерянно глядя на Настю.- Вот поэтому, я и взяла пакет со своими вещами, - отозвалась она.Настя, как фокусница, извлекла из шуршащего, с фирменным логотипом, одежду.- Переодевайся, - скомандовала она.Я, понимая, что время поджимает, не стала спорить с подругой. Через пять минут я вышла из своей комнаты, с сомнением глядя на свое отражение – на мне были узкие, чернильно-синего цвета джинсы левайс и достаточно облегающая кофта насыщенного фио
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯГубы Тимура были беспощадны, настойчивы и… так желанны для меня. Я позволила себе несколько секунд насладиться поцелуем, прежде чем неистово замотать головой, помня, слишком ярко помня, что было минутами раньше здесь. Видимо, мой протест был ощутимо сильным, потому что Тимур прекратил целовать меня. Он чуть отстранил свое лицо и, сверля меня взглядом, спросил:- Что за бунт?Я шумно вздохнула, осмеливаясь посмотреть в глаза Тимура – они по-прежнему были темными, но теперь так не пугали меня.- Не хочу, чтобы ты целовал меня, когда минутами раньше этими губами целовал, - я сглотнула, понимая, какая дура, как нелогично все у меня, - я не могу так быстро. Прекрати.- Какая ты глупенькая, - усмехнулся Тимур, целуя меня – но уже не в губы, а в шею, - я целую только тебя, и позволяю целоваться – только тебе.Я всхлипнула и зажмурилась так сильно, что моим глазам стало больно.- Отпуст
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯМои глаза уперлись в мужскую фигуру, прошлись по лицу, не отмеченному растительностью, спустились на толстые пальцы, сжимавшие мой личный бокал, с надписью на ней английскими буквами «доброе утро». Это Славик сидел на моем излюбленном месте, и пил из моего бокала чай. Я сглотнула, наблюдая, как его пальцы сжимают мой бокал, отчего-то мне показалось, что они сжали и мое тело: я тут же брезгливо поморщилась. Надо будет потом выкинуть этот бокал. Он перестал быть моим, он перестал быть моим любимым.- Камила, вернулась, - раздался позади меня мамин голос, полный тревоги.- Добрый вечер, Камила, - поздоровался Славик, одаривая меня улыбочкой. Я резко отвернулась от него, даже не удосужившись ответить на его приветствие, и обратилась к маме с вопросом:- Мам, а почему Славик, ночью, у нас дома?Мама виновато улыбнулась:- Камил, у них квартиру сверху соседи затопили, а родственников-то у них нет. Вот приехали у н
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯЯ уснула. Сколько я так проспала – я не сразу поняла. Распахнув глаза, я уперлась сонным, ничего не понимающим взглядом в лобовое стекло бмв. Мы все еще были в пути: вдали мигали огни проезжающих мимо машин, отблески фонарей и скромное сияние одинокого месяца. Мой взгляд метнулся на Тимура – тот с сосредоточенным выражением на лице, смотрел вперед. Суровый, уверенный, внушающий почтение и трепет. И он приехал за мной. Я улыбнулась, переводя взор на приборную панель: 00:50. Надо же, меня просто вырубило на эти полчаса.- Скоро будем на месте, - произнес Тимур, и воздух в машине наполнился особым обещанием и теплом.- Хорошо, - отозвалась я, расслабленно улыбаясь. Я все еще пребывала в сонной неге и ни о чем не беспокоилась.Вскоре, машина, задержавшись на полминуты у какого-то блокпоста, вновь двинулась вперед, по бетонированной дороге. Я припала лицом к прохладному боковому окну, пытаясь разглядеть в ночной тьме примерное
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯМожно ли доверять человеку, когда ты знаешь о нем так мало? Ты не знаешь его родителей, не знаешь его прошлого, и уж, тем более, будущего. Доверять в таком случае – сумасшествие. Так скажет большинство. Но я не относилась к тем, кто слушал большинство, я не была той, у кого мерилом доверия было знание всей подноготной человека.Моя мама знала многое об отце – и он изменял ей и приносил боль. Я знала о Кате немалое – все-таки 10 лет дружбы это приличный срок, и это не помешало ей в один день предать нашу дружбу. Годы, знания – ничто. Все могло в любой момент рухнуть, если это был не твой человек.Но сейчас, этим мартовским утром, лежа в объятиях Тимура, я зорко чувствовала сердцем – Тимур тот самый, мой человек, моя родственная душа. Я пошевелилась – и тут же, сильные руки обхватили меня поверх одеяла – я все еще была укутана в него. Стоило вчера мне зайти в спальню, как Тимур, схватив в