часть 2

Я промчалась через сад и подбежала к крыльцу, где замерли Всадники и уже знакомый офицер. Он с некоторой опаской рассматривал злую, тяжело дышащую меня.

– Шут где?

– В подвалах, – автоматически брякнул мужчина и указал налево. – Вход за углом.

Отли-и-ично! Он уже ниже уровня земли!

За углом и правда оказались массивные двери и, коснувшись медной ручки и ощутив ее холод, я впервые задумалась, а правильно ли поступаю? Но тут перед внутренним взором появилось заплаканное лицо сестры, и меня вновь затопило волной злости, сметая здравый смысл. Он посмел обидеть моего близкого человечка?! Он… воспользовался ее наивностью, ее телом, и считает, что ему все сойдет с рук?

Он за это ответит!

Как именно еще не знаю. Но так просто оставлять это нельзя.

И вообще, гномка я или не гномка? Хоть и наполовину.

Как говорил дедушка, самое болезненное место любого разумного – это его карман!

Я решительно открыла створки и, пройдя через просторный пустынный холл, застыла, недоуменно оглядываясь. Вокруг стояли странные статуи, изображавшие фигуры в балахонах, а в плохо освещенных углах дрожали тени. Так странно дрожали, что меня продрал озноб, и я мигом вспомнила все, что знаю о Палачах Тьмы, личном отряде Мастера Пытки. Знала я не много... но все, что знала, заставляло инстинкт самосохранения вопить о том, чтобы я немедленно отсюда бежала. Притом вопил он так громко, что начисто заглушал голос разума, который робко аргументировал, что конкретно в Зеленой Академии пыточных задворков нет и быть не может.

Тут я заметила лестницу вниз.

Он в подвалах. Я должна найти этого гада и хоть его увидеть, сказать, что думаю, а по возможности… объяснить иным способом.

Узы, демоновы узы лепреконов! Сестру обидели – нужно принимать меры!

Они игнорируют все, даже банальный страх, и если бы не они, то я бы никогда не стала так себя вести.

Так что остается надеяться только на мамину кровь, и что это поможет мне выкрутиться из той ситуации, куда я сейчас сама себя загоняю.

По пути, на лестнице, мне попался какой-то странный тип в багровом плаще с сигарой во рту и с бумагами в обнимку.

Не знаю, почему, но я брякнула:

– Курить вредно. А в подземельях еще и опасно!

У мужика аж красные глаза округлились и сигара изо рта выпала!

– Девушка! – Он нагнулся, быстро поднял окурок и с выражением удивления на сером лице спросил: – А что вы тут делаете?

– Шута ищу, – честно ответила я, и при одной мысли о нем едва не зарычала. Сволочь! – Не подскажете, где он?

– Подскажу, – внезапно улыбнулся незнакомец, задумчиво меня разглядывая. – Спуститесь на третий уровень, там по коридору налево и пятая дверь ваша.

– Спасибо, – вежливо ответила и побежала дальше.

Тут было очень официально. Красиво облицованные стены, дорожка на мраморных ступенях, даже растения в кадках на лестничных пролетах. Странная архитектурка для подвала. Интересно, а что тут делает шут? В Академии вообще и в подвалах в частности.

Так… Я задумчиво изучила узорчатую цифру три над двустворчатой дверью. Коридор за ней опять же вполне обыкновенный. Я послушно свернула налево, как и рекомендовал красноглазый, а через несколько секунд распахнула указанную им дверь.

Я оглядела просторную комнату, которая являла собой смесь кабинета и лаборатории, и заметила у стола высокого светловолосого мужчину в белом. Смело сделала шаг вперед и с грохотом закрыла за собой створку.

– Вот вы и попались! – Потом все же решила проверить теорию и спросила: – Господин… эм…

Подземные духи, как же его зовут-то? Забыла… Неужели забыла?! Имя как-то на «Л», а вот дальше…

– Хин… – пробормотала себе под нос. Да, первый слог такой, а дальше что?

Мужик медленно обернулся, смерил меня удивленным синим взглядом, в котором тут же мелькнула тень раздражения.

– Да, это я, – нетерпеливо ответил блондин.

А я же, глядя на него, удивленно застыла.

Какой-то он... не красавец, скажем так. Морда белая, черты лица резкие, какие-то птичьи, нос с легкой горбинкой и малость крючковатый, да и фигура... Худощавый, даже худой.

Нет, я знала, что болотники не особо привлекательные, но все же казалось, что сестра выберет себе кого-то более… впечатляющего.

– Девушка, я на работе поклонниц не принимаю, – вдруг высокомерно усмехнулся этот... чем мигом напомнил, зачем я тут и как он поступил с Амириль.

Ничего, меня примешь!

– Вы! – разозлилась я, снова вспоминая, что он сделал. – Господин, я вынуждена сообщить, что вы последний мерзавец!

– Допустим, это не новость, но с чего это такие обвинения? – хмыкнул блондин, вдруг прищурил глаза и пристально на меня посмотрел. – Я вас в первый раз вижу, барышня.

– Вы мою сестру соблазнили! – рыкнула я, подлетая к нему и тыкая пальцем… чуть ниже солнечного сплетения. Ну, куда достала, туда и тыкнула! Он высокий, а я…

– Сестру... – задумчиво повторил синеглазый, с интересом скользя по мне взором, начал обходить по кругу и медленно, нараспев говорить. – Так, ваши черты лица… гномка, но какая-то странная. Судя по строению скелета и лицевых мышц, в роду были лепреконы, притом совсем недавно. Скорее всего, кто-то из родителей. Аналогичный вам феномен я наблюдал совсем недавно и, кажется, это была… эм-м-м, как же ее звали?

Он поморщился и потер висок.

– Ее зовут Амириль! – прошипела я, чувствуя, как ярость сносит все ограничители, задрала голову, глядя на ироничное худое лицо, и рыкнула: – Вы хоть понимаете на кого вы подняли… – замялась, покраснела и, заметив заинтересованный взгляд этого подлеца, скомкано закончила: – С кем вы посмели так поступить. Ами – девушка благородных кровей. Наши родители – не простые граждане и…

– Меня это не интересует, – холодно ответил мужчина. – Также, я не заинтересован в потере времени. А сейчас вы его отнимаете, причем самым бездарным способом – скандалом. Когда будете готовы предложить что-то еще, можете попробовать нанести второй визит.

И он повернулся ко мне спиной, вернувшись к каким-то колбочкам и записям на столе.

Я озадаченно оглядела затянутую в белое спину и честно пыталась прийти в себя от такого хамства.

– Шут, а вам не кажется, что у этого случая могут быть последствия? – обманчиво мягко спросила я. – Я уже не говорю о вашем безобразном поведении!

– Не кажется, – не оборачиваясь буркнул блондин и иронично хмыкнул. – Девушка, о каких последствиях идет речь? Не так давно вы напирали на то, кто ваша сестра… Сейчас позвольте вернуть подачу. Вы понятия не имеете, кто я.

– Почему же… Вы – шут его величества Гудвина, известный своей распущенностью и невоздержанностью. Как в спиртном и табаке, так и женщинах! – отчеканила я, используя то немногое, что узнала от сестры и ее подруг.

Его рука, которая секундой ранее тянулась за какой-то странной железной штучкой похожей на маленький разводной ключ, замерла в воздухе. А потом прозвучал очень тихий, но от этого не менее жутковатый смех и, порывисто развернувшись, шут чуть наклонился вперед и проговорил:

– Как же это ми-и-ило. Юная барышня, позвольте полюбопытствовать, а вас не смущает то, что вы наедине с этим рассадником пороков и низменных наклонностей?

– Я к этому «рассаднику» с претензиями пришла вообще-то, – сухо отозвалась я, и, решившись, выдала. – Ну и с требованиями контрибуции, разумеется.

Шут осмотрел меня кра-а-айне удивленным взглядом, а потом припечатал таким тоном, словно диагноз поставил:

– Гномка.

– Чем и горжусь. – Не осталась в долгу я и независимо вздернула подбородок.

По узким бледным губам этого проходимца расползалась какая-то слишком самоуверенная усмешка. Настолько нагло мог скалиться только тот, у кого все целиком и полностью под контролем. Кто не чувствует себя виноватым и считает себя в выигрышном положении.

А меня, стало быть, в проигрышном.

На этом фоне до скорбной разумом рыжей полукровки в моем лице дошла, наконец, здравая мысль о том, что он вообще-то прав.

Я с ним наедине. В подвалах. И тут даже пробегом никого нет.

Мамочкина скалочка…

Мужчина скрестил руки на груди и продолжил за мной наблюдать с неизменным интересом профессионального натуралиста в синих глазах.

От этого почти что препарирующего взгляда мои длинные ушки машинально прижались к голове и очень захотелось куда-нибудь исчезнуть.

– Оу-у-у. – Он немного отклонился влево, почти с восторгом наблюдая за шевелением длиннющих лопушков, доставшихся от папы-лепрекона. – Какое интересное наложение генов. Какие интригующие результаты!

– Рада, что расширила ваш кругозор, – холодным тоном ответила я, крепко-крепко сжимая кулачки и стараясь вернуть себе прежнее присутствие духа.

Почему Амириль не сказала, что этот муда… мужик, еще и ученый?! Я себя бабочкой редкого вида сейчас чувствую! Которую нужно отловить и тщательно изучить. И если бы он только на уши с таким интересом пялился… теперь на меня всю! Да еще с такой задумчивостью, что становится вдвойне не по себе. Мало ли к каким выводам придет…

– Как вы могли так поступить?! – вернулась к теме я. – Ами такая хорошая, замечательная, добрая, а вы ее кинули, да еще и с такими словами…

– С какими? – всерьез заинтересовался он. – И кстати, я эту девушку даже не помню толком, как я мог ее бросить? – Потом он меня оглядел и хмыкнул. – А вот вас, рыженький лепрегномик, забыть будет крайне сложно!

Кто-о-о-о?! Вот скотина белобрысая!

– Прошу помнить об элементарных правилах вежливости. У вас нет права общаться со мной в таком тоне, – недовольно поджала губы я и, развернув плечи, тоже скрестила руки на груди. А что? И выгляжу представительнее, и есть куда эти самые руки деть.

– Очень интересно, – благожелательно кивнул мужчина. – Особенно в свете того, что вы себя этим не утруждаете.

– Я бы хотела вернуться к обсуждению вашей провинности и нашего прощения за оную, – постаралась успокоиться я.

– Возвращайтесь, – милостиво разрешил мне этот… Лельер. Да, его зовут Лельер.

Хоть имя вспомнила – уже плюс. Который, правда, совершенно не отменяет того, что этот тип ведет себя по-свински.

– Вы признаете, что поступили недостойно джентльмена? – спросила я, предполагая, что говорить про девичью честь и прочее не обязательно. Ибо и так понятно. Ну и стесняюсь.

– Признаю, – охотно кивнул шут. – Я вообще так поступаю постоянно, какой именно случай вы имеете в виду?

Он издевается.

Я вдруг отчетливо и твердо поняла, что этот синеглазый козел издевается.

Посмотрела ему в лицо, оценила глумливость улыбки и осознала еще кое-что.

Он это делает сознательно и с нетерпением ждет реакции.

И тут я поступила как очень эмоциональная лепреконка, которой уже давно действуют на нервы.

Я психанула.

– Вы! – прошипела я, делая шаг вперед и яростно сверкая глазами. – Вы – низкий беспринципный моральный дегенерат! Вы – бессовестный соблазнитель! Вы – последний хам, который упивается своей безнаказанностью!

С каждой фразой я все повышала голос и последнюю почти что выкрикнула.

Дедушка-гном был бы мной очень недоволен.

А на моего оппонента, сия тирада, к сожалению, никакого впечатления не произвела.

– Что же замолчали?

– Выдохлась, – буркнула, ощущая себя бабочкой в силках паука. Вроде и не едят пока, но я уже запуталась.

– Такое ощущение, что вам неудобно на меня орать, – заботливо предположил он. – Росточка не хватает, а находясь почти на уровне пояса собеседника… – Он как-то очень пошло ухмыльнулся и уставился на меня, видимо, ожидая на это реакции. Я только недоуменно хлопнула ресницами, посмотрела вперед и покачала головой. Потом еще раз тронула мягкую ткань белого плаща и озвучила очевидное:

– Я на уровне груди, – потом предположила. – У вас с глазомером плохо?

– Да нет… – также ровно и спокойно ответил синеглазый, потом ногой отодвинул от ближайшего книжного шкафа скамеечку, быстро обхватил руками меня за талию и поставил на нее. Я только испуганно пискнула и отшатнулась. И, конечно же, едва не упала, но он снова меня подхватил, и лишь убедившись, что все в порядке, отпустил, отойдя ровно на шаг. Теперь наши глаза были на одном уровне.

– Ну что… леди, – хмыкнул он. – Продолжайте вашу обличительную речь, мне, право, даже интересно послушать!

– Что вы сделали?! – запоздало возмутилась я.

– Вознес вас до моего уровня! – самодовольно отозвалась эта сволочь.

– Мне это надоело, – едва удержала желание топнуть ножкой. – Прекратите так себя вести.

– М-да… – протянул блондин, по-птичьи склонив голову на бок. – Вынужден признать, что гномка, как и лепреконка, из вас толком не получилась. Не смогли настоять на своем и даже высказать условия. Да и потом, когда сорвались, не получили от маленькой истерики совершенно никакой выгоды. Ай-яй-яй…

Чудесно. А теперь он оскорбил меня.

Впрочем, это я все же пережила и смирила злость. Сейчас бы умудриться без потерь сбежать.

Стоит ли говорить, что к этому моменту я десять раз пожалела, что пришла? И с чего я вообще взяла, что он покорно все признает и сделает, как я скажу?!

А еще стоило перед визитом сюда не выкидывать из головушки слова Ами о том, что это очень умный мужчина.

Сестра не раздаривала комплименты подобного рода направо и налево.

Но… выкручиваться как-то надо.

«Импровизация и умение действовать по обстоятельствам»… проснитесь там что ли?! Хозяйка в беде!

– Господин Лельер, я бы просила вас не углубляться в дебри моей родословной. И была бы крайне благодарна, если бы вы держали свои выводы при себе. Как понимаю, дальше говорить с вами бесполезно, – вскинула голову я и вознамерилась спрыгнуть со скамеечки. Не успела. На локте сомкнулась его ладонь, недвусмысленно удерживая, и мужчина великодушно предложил:

– А вы попробуйте…

– Смысл? – дернула я бровью. – Вы… низкий человек. И как верно указали, я не могу ничего сделать. Расчет на вашу добрую волю и желание содействовать не оправдался. Потому отпустите меня наконец! Я желаю уйти!

– Да вы что, – деланно удивился синеглазый. – Прямо вот так сразу уйти? И даже не взять реванша за что-то там попранное и униженное? О да, кажется, достоинство. Было бы что попирать и унижать, лепрегномик. Ваша сестрица, как я слышал, просто кладезь самодовольства, расчетливости, коварства и меркантильности! Видимо, она взяла с обеих сторон родни лучшее. Что в плане внешности, что в плане моральных качеств. Первое надо признать весьма радовало…

На бледных губах Лельера появилась такая порочная улыбочка, что я задохнулась от возмущения и гнева.

Меня затопило новой волной ярости, которая смыла все благие порывы сделать ноги. Он оскорбил. Оскорбил мою двойняшку! Да что он знает?!

Не позволю так отзываться.

И тут… не знаю, почему – то ли из-за обиды за Амириль, то ли из-за чего еще… Но в голове встал образ плачущей сестренки, а поведение самого мужчины спровоцировало дальнейшие действия… В общем, моя рука как-то сама собой замахнулась и сама собой дала по наглой белой морде.

Синие глаза изумленно округлились, а я спрыгнула со скамейки, и со словами: «Бессердечный ублюдок!» выскочила за дверь.

Уже выбегая из подвалов на солнышко, я пыталась понять, что это вообще было.

Все же он прав. Я и правда и не то, и не другое. Полукровка. Серединка на половинку.

Неужели не понятно: что бы я ни сделала, все равно это ничего не изменит.

Но… я не могла ничего не сделать! Я не могла позволить безнаказанно обижать мою двойняшку!

Пусть даже наказать могла только вот так.

Устало вздохнула и, потерев виски, попыталась встряхнуться. Нужно идти обратно к нашим.

Уже двигаясь по дорожке к тому месту, где разместили группу, и мысленно прокручивая мой диалог с шутом, я нахмурилась и прикусила губу.

Что-то там было не то. Неестественно и неправильно.

Я поняла, в чем дело, только когда подошла к домикам.

Сначала он вел себя немного иначе, и, судя по всему, и правда с трудом вспомнил мою сестру. Словно видел лишь мельком.

А потом в конце… он упоминал о ней, опять же, скорее как о дальней знакомой. Хоть и очень нелицеприятно отзывался, но это выглядело именно так.

Плюс мелкие неувязочки в разговоре.

Ничего не понимаю.

Мастер Хин

Лельер Хинсар стоял около стола, невидяще глядя перед собой. Потом коснулся все еще ноющей щеки, перевел взгляд на дверь, за которой скрылась рыжая гномочка и пробормотал:

– Ну ничего ж себе…

Медленно прошелся по кабинету, сел в кресло и тихо позвал:

– Джар, проявись, пожалуйста, раз ты все равно тут.

Раздался тихий смешок, потом последовала вспышка черного пламени, и вот на столе материализовалась маленькая, черная с голубым ящерка:

– Это точно, «ничего ж себе»! Если я не ошибаюсь, то в этом виде по морде ты еще не получал, многоуважаемый Мастер! Да и скандалов такого масштаба тебе еще не закатывали!

– Она меня приняла за шута, – хмыкнул мужчина.

– Типаж же ты не меняешь, когда иллюзию накладываешь. – Саламандр игриво повертел хвостом и лукаво прищурился. – Наверное, описали, как синеглазого блондина. Но в любом случае, в итоге девочка все равно пришла по адресу!

– Так… – не обращая внимания на слова Джара, медленно продолжил Лель. – Это студентка из Охры, сестра Амириль Гаилат. Мне нужны на нее все данные, какие сможешь найти.

– Лельер. – Ящерица снова сгорела в пламени, и вот на столе уже стоял маленький человечек, который сел на краешек книги и, серьезно глядя на Пытку, продолжил. – Зачем?

– Нужно, – улыбнулся Хин.

– Зачем? – упрямо повторил его собеседник. – Ты никогда не трогал хороших девочек, а эта… отчетливо видно, что хорошая. Не испорченная, не злая. Дурная малость, но это потому что молоденькая.

– В жизни надо что-то менять, – пожал плечами Мастер. – Ее сестра вначале была интересна, но оказалась такой же пустышкой, как и многие до нее.

– А эта еще и на Юлию, чем-то похожа. Комплекцией, наверное, – хмыкнул Джар. – Кстати, тебя почему-то в плане «чувств великих» всегда тянуло на девушек одного типажа. Фигуристые, милые и добрые. Имеешь одних, а вот влюбляешься в совсем иных.

– Замолкни, – как-то слишком ровно и доброжелательно улыбнулся Лель.

– Прости-прости, – поднял ладони его помощник. – Но я все же не одобряю твоей затеи.

– Мне повторить? – Синие глаза Хинсара внимательно посмотрели на человечка, и тому вдруг захотелось стать еще меньше. Мастер Пытка... был страшен не только с инструментом в руках. И вдвойне страшен для тех, кто вместе с ним прошел по всем граням сумасшествия. – Повторяю: Я. Хочу. Знать. О ней. Все.

– Одно могу сразу сказать, – буркнул его подчиненный, снова оборачиваясь ящерицей. – Ее зовут Миямиль.

Когда ящерка растворилась в огне, шут откинулся на спинку кресла и повторил:

– Миямиль… Ну что же, можно попробовать. – Он достал из нагрудного кармана простенький медальончик, покрутил в руках, открыл, с грустью посмотрев на изображение светловолосой, кудрявой, улыбчивой девушки, и с усмешкой закончил. – Госпожа психолог уверяла, что я должен хотя бы попытаться разорвать этот проклятый круг. Вот только… чем это все обернется для забавного лепрегномика? Хорошая девочка. Да, хорошая. Подходит.

Но вот еще ее сестра… вернее – то, что она была предыдущей попыткой. Хоть далеко не зашло, уже плюс. Правда, рыженькая что-то кричала про совращение… ладно, не важно!

Важно то, что облик шута, к сожалению, придется отставить и общаться с девочкой только как Хин. А жаль, для его целей иллюзия-воспоминание в лице Леля подошла бы гораздо лучше. По той простой причине, что шута дамы любили, а вот Пытку очень боялись.

И да, хорошо, что он хоть и был неосторожен, не особо стараясь сберечь секрет о том, кто именно скрывается под этой маской, но все же не раскрывался чересчур откровенно. А, стало быть, параллели с Мастером провели только очень умные и наблюдательные господа, у которых наверняка хватит эрудиции не распространяться о своем открытии.

Лельер еще минуту сидел и размышлял, но потом встряхнулся и, поднявшись, энергичным шагом направился к противоположной стене. С каждым мигом его фигура начинала светиться синим огнем, а на стенке при приближении Хранителя начали проступать очертания двери.

Каковы обязанности Мастера Пытки?

Невзирая на то, что появлялся на людях Хин достаточно редко, дел у него было много, в том числе и общественных. В бытность шутом он спасался исключительно тем, что мог очень мало спать.

Сейчас шут Лель появлялся в Кален-Заре не так часто, как в былое время. Но все чаще из подземелий выходил Мастер Пытка.

Блондин, не останавливаясь, прошел сквозь изображение двери и оказался в узком закутке, под потолком которого медленно разгорался свет. Лельер открыл дверцу шкафчика, быстро надел белый халат и переобулся. Потом прошел дальше, в лабораторию, подхватив с тумбочки возле двери маску и перчатки.

Опыты, вскрытия и еще раз опыты.

Сегодня утром доставили в высшей степени интересный образец. Интересный как ученому. А вот как Мастера сектора Малахит, его изрядно настораживало обнаружение на улице трупа с полностью опустошенным магическим резервом и пустой, мертвой аурой.

И то, и другое одновременно считалось невозможным.

Как только мужчина оказался в лаборатории, то все мысли о себе, забавной рыженькой и ее гораздо менее забавной сестре – тут же исчезли из его головы.

А что касается Амириль Гаилат… Лельер Хинсар никогда не любил амбициозных пустышек. Если ты чего-либо хочешь от взаимоотношений, и не важно, брачных или нет, то нужно что-то предлагать взамен. Златовласка могла предложить только красоту, что многие сочли бы равнозначным обменом. Но Мастер Пытка ценил в первую очередь искренность и отсутствие гнильцы в душе. Девушка не могла похвастаться ничем из перечисленного. Хотя с «гнильцой» он, пожалуй, несколько погорячился. Лишь капризная, эгоистичная и самолюбивая. Хорошие, по сути, качества, но ему сейчас не они нужны.

Впрочем[Т1] , посмотрим, чем отличается от нее Миямиль. Ведь с Ами он тоже поначалу слегка обманулся, принял желаемое за действительное. На первый взгляд, эта красивая и внешне очень мягкая и добрая девушка идеально подходила для его целей. Лельеру для воплощения задумки нужна была хорошая девочка.

А эта оказалась лишь очень хорошей актрисой.

Но, всего один взгляд на покоящееся под простынкой тело, и из головы Пытки вынесло все мысли, кроме деловых!

– Ну-у-у… – промурлыкал блондин, с любопытством оглядывая внешне невредимый трупик. – Что тут у нас? Как же тебя угораздило нарваться на такую странную пакость, о мой холодный друг?

Той же ночью. Столица сектора Малахит

Изумрудный город окутывала тьма, а свет луны и звезд не пробивался сквозь плотные тучи. Ярко освещены были лишь крупные улицы и главные проспекты.

По одной из улочек, на которой горело всего несколько слабых фонарей, торопливо шел невысокий худенький паренек, прижимая к груди большой сверток. Он то и дело нервно оглядывался и ускорял шаг. Слухи о загадочном убийстве в этом районе распространились весьма быстро. Неведомая сила высосала и магию, и жизнь, не оставила ни капли… это считалось невозможным и нереальным, но произошло.

Потому, невзирая на все заверения стражи, жители все равно боялись. В Изумрудном в последнее десятилетие преступность была практически на нуле. Слишком страшно Пытка отыгрывался на тех, кого ловил. Потому преступники здраво рассудили, что жизнь дороже мелкого барыша. И стали «добропорядочными» дельцами, чьи грешки не входили в сферу заинтересованности жуткого Мастера. Или просто ушли из столицы Малахита.

Поэтому такое странное и непонятное убийство очень тревожило граждан.

По переулку прошелся порыв прохладного ветра, и юноша, вздрогнув, оглянулся… чтобы в панике расширить глаза и с тихим вскриком сорваться с места.

Там, за его спиной, мрак стал почти осязаемо плотным, он нервно корчился, обволакивая светящуюся сферу фонаря, и… огонек постепенно гас. После этого тьма сделала новый стремительный бросок вперед по темному участку, пока не достигла нового островка света, чтобы жадно наброситься на него, выпивая, поглощая… преобразуя. И дальше. И дальше. И дальше.

Это было так быстро, казалось, что почти материальный поток темноты, которая постепенно светлела, превращаясь в странный бело-стальной туман, даже не задерживается, а лишь стремительно катится по улице.

Но тут парнишка вылетел из переулка на оживленную, ярко освещенную намного более сильными огнями улицу, и туман, лишь на миг высунув щупальца, тут же нырнул обратно в темноту.

Нет… еще рано. Еще слаб. Или слаба? Непонятно… Кто, что и зачем? Вернее, зачем –известно, цели ясны.

Есть хочется.

Пищ-щ-ща… столько вкусной энергии! Огни, машины, ох, и самые вкусные… живые существа.

Еда!

Но подходят не все. Далеко не все. А потому, охота продолжается.

Еда…