Двухэтажный дом с треугольной покатой крышей окружал сад — летом цветущий, наполненный трелями птиц. На зиму он застыл, погруженный в безмолвие снега и укутанный под его густым пологом. Все здесь говорило о запустении и упадке:
В Лигенбурге я оказалась ближе к полудню, а в ломбарде и на Северном вокзале протолкалась до вечера. Чтобы с ужасом узнать, что ближайший поезд, на который остались билеты, в сторону Вайд Хилла будет только через четыре дня. Четыре дня, Всевидящий! Плюс еще два в дороге со всеми пересадками. А у меня этот демонов червяк! Что, если я не успею?! Как давно Глория ухаживает за дедушкой?! Как давно Себастьян об этом молчит? Ух, маменькин сынок! Завтра первым делом наведаюсь в Академию и вытрясу из него все!Я ругала себя последними словами за то, что не поехала сразу, когда мне впервые пришла в голову мысль, что писем нет слишком долго. Но что теперь толку сокрушаться, похоже, мой неисправимый оптимизм сыграл злую шутку. Главное сейчас придумать, куда мне спрятаться от де Мортена на четыре дня. Но для начала поесть, потому что за последние сутки удалось пожевать только пару яблок, которые я взяла на кухне в Мортенхэйме, да сладкую булочку в форме серде
В ночь на среду снова выпал снег, и природа смягчилась. Морозы отступили — с улицы, но не от сердца. Я вздохнула, поправила шляпку и застегнула накидку. К счастью, у меня было время обо всем поразмыслить, потому удалось немного остыть и больше не хотелось трясти Себастьяна, как грушу, пока правда не посыплется переспевшими плодами. Справедливо рассудив, что попасть к нему без скандала не светит — женщинам на территорию Мэйсфорда так просто было не пройти, я написала братцу записку с просьбой о встрече, и он ответил согласием.Собираясь выходить, я крутилась перед зеркалом, а на душе скребли кошки. Во-первых, теперь за домом постоянно следили двое представительных господ. Только на таких условиях мне было позволено остаться в Лигенбурге и избежать очередного переезда к дружелюбно настроенному Гиллу. Во-вторых, отношения с Винсентом оставляли желать лучшего. К счастью, я не заболела, исцеляющая сила узоров армалов сразу заставила позабыть и про режущую боль в горле
Мы договорились встретиться в Милуотском парке. Раскинувшийся в самом сердце столицы, он представлял собой одно из самых красивых мест Лигенбурга. Центральная аллея широкой расчищенной лентой расстелилась между припорошенных снегом газонов. Скамейки, столь востребованные в теплое время года, сейчас пустовали, но здесь все равно было людно, даже несмотря на будний день. В конце аллеи уже установили огромную ель, разукрашенную домиками, шарами, колокольчиками, игрушечными полосатыми леденцами, гномами, блестящими бусами и разноцветными переливающимися гирляндами.Настроение у меня было отнюдь не праздничное. Я заметила дожидающегося меня братца и поспешила к нему. Он зябко кутался в пальто и выглядел очень недовольным.— Как тебе удалось вернуться в Лигенбург? — Он никогда не отличался загаром, но сейчас даже привычный румянец не заливал его щеки. — Неужели его светлость тебя отпустил?Искушение выложить все и сразу было велико. Все дело в наслед
Центральный вокзал Лигенбурга по красоте заметно превосходил Северный. Сквозь огромные арочные окна и высоченный стеклянный потолок лился солнечный свет. Южные растения в кадках были разбросаны по всему зданию: они стояли у касс, у фонарей, даже у газетных киосков и кафе. Лестницы с коваными решетчатыми перилами уводили на второй этаж, где стояли диванчики для желающих отдохнуть в ожидании поезда.Мы приехали, когда поезд уже был подан, поэтому я успела лишь мельком взглянуть наверх, направляясь под руку с де Мортеном к вагону. Паровоз застыл внутри вокзала исполином: черное чудовище со вздымающимися ввысь трубами, за ним растянулись темно-синие вагоны — если пробежать от начала и до конца состава, можно запыхаться. На каждом — золотая эмблема стрелы, пронзающей кольцо с драгоценным камнем, символ богатства и роскоши.— Говорят, на этом поезде едет загорский князь, — донеслось до меня. Молоденькая леди шла под руку с какой-то представительной ос
Я впервые ночевала в поезде, потому даже не надеялась заснуть. Как ни странно, под мерный стук колес меня сморило быстро. Я сама не заметила, как провалилась в сон, а проснулась от того, что вагон сильно дернуло во время остановки. Не желая открывать глаза, повернулась на другой бок, уютно зарываясь лицом в подушку, но тут по комнате будто порыв ветра пронесся. Колючего, обжигающего. Злого. Ветру было взяться неоткуда, но это ощущение шло изнутри.Приподнявшись на кровати, я заморгала: ручку двери окутало голубовато-серебристое мерцание, напоминающее целебное зелье в прозрачной банке. Ну или те странные чернила, которыми де Мортен рисовал бабочку. Прежде чем я успела додумать, раздался легкий щелчок, и в купе стремительно вошел мужчина.Быстрое движение со стороны постели миссис Эпплгейт, вспышка, звук выстрела. Купе вспорол вой и стремительный поток злой силы. Меня ослепило ярко-синим светом, взорвавшимся перед глазами адским огнем, а затем раздался жуткий хруст и кри
Воздух полоснул горло тысячами лезвий.Я захожусь в кашле, а в следующий миг надо мной склоняется Винсент. У него безумный взгляд: такой был у Себастьяна, когда мы с ним наткнулись на гнездо диких пчел. Странно сравнивать Винсента с Себастьяном, но именно братец приходит мне в голову, потому что в потемневших до черноты глазах я впервые вижу ужас. Отчаянный — такой ни с чем не спутаешь, это инстинкт, и мне в голову приходит смешная мысль: что это так напугало де Мортена? Додумать я не успеваю, потому что сознание начинает ускользать.— Луиза, не смейте закрывать глаза!Вспышка: кто-то зажег светильник в купе, теперь надо мной плавает перекошенное от страха лицо проводника.— Что вы встали, как вкопанный?! — Резким окриком де Мортена можно стадо зомби поднять, не прибегая к помощи некромантов. — Помогите женщине. Ее зовут миссис Ровена Эпплгейт.Проводник исчезает из поля зрения, а де Мортен взбивает подушку, укладывая
К тому времени, как мы двинулись в сторону вагона-ресторана, уже рассвело. Новость о происшествии растеклась по вагонам, постоянно хлопали дверки купе. Пассажиры выглядывали в коридоры, словно их постигла массовая бессонница, делали вид, что хотят позвать проводника, перешептывались. Версия взорвавшегося газового светильника взбудоражила всех, до меня то и дело доносилось взволнованное: «Кто-нибудь пострадал?..» — «На перроне стало светло, как днем, а потом этот жуткий грохот…» — «Ох, это было так ужасно!..» — «С газом такое бывает, вот у моей сестры…» — «Меня больше беспокоит, на сколько задержится поезд. Мы уже больше часа стоим в Болдшире…»Миссис Эпплгейт двигалась стремительно и вела меня, я же просто шла за ней, как девочка, вцепившаяся в руку матери. Не знаю, как называется это состояние. Первый этап — когда я мало что соображала и качалась в руках Винсе
Из-за задержки мы прибыли на станцию на несколько часов позже полудня. Дальше поезд шел через горы — их белоснежные вершины высились вдалеке, и пересекал границу Энгерии. Специально для «Стрелы» был построен тоннель, благодаря которому попасть в Загорье стало значительно проще. Миссис Эпплгейт осталась в городке Хоуэл, чтобы присоединиться к нам на обратном пути, мы же с Винсентом тронулись в дальнейший путь.До Вайд Хилла был час езды. Де Мортен словно чувствовал мое напряжение и не пытался разговорить. Там, в Лигенбурге это были всего лишь жестокие слова отца и ложь Себастьяна, наверное, я до конца не осознавала, что действительно могу не успеть, но здесь каждая минута казалась вечностью. Я скрестила руки на груди, смотрела в окно и молила Всевидящего о том, чтобы дедушка оказался жив.Вайд Хилл был моим любимым местом в детстве. Летом холмы напоминали дремлющих зеленых великанов, а сейчас их словно укутали белым бархатом, сверкающим на солнце