МАРИНА КИСТЯЕВА
"ДИКИЙ
1.
Она дернула рычаг и заглушила двигатель, после чего уронила голову на руль и закрыла глаза.
ОН её убьет.
Порвет на части. Уничтожит.
При этом будет смотреть, как её глаза наполняются первозданным ужасом и улыбаться.
Что она наделала…
В груди защемило не то от злости, не то от ужаса. Да, ярость всегда была и останется плохим советчиком, только кто же в состоянии остановиться, когда… Дина оборвала себя.
Хватит.
Нельзя поддаваться панике. Сейчас она войдет в дом, и что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Соберется с мыслями и…
Его, своего хозяина, она увидела, стоило повернуть голову вправо.
Он стоял на балконе второго этажа, вцепившись пальцами в перила балкона, и жадно всматривался в стекла машины, пытаясь поймать её лицо. Дина это знала.
Он всегда её ждал. И сегодня не исключение.
Чувствуя, как дрогнули колени, Дина расправила несуществующие складки на черной юбке и толкнула дверь автомобиля.
Пора.
Каяться и искать защиты.
Она словно видела себя со стороны – высокая и стройная, облаченная в элегантное платье ниже колен, в туфлях-лодочках, она двигалась по брусчатке с непередаваемой грацией хищницы. Каждое её движение гипнотизировало. Легкая походка, сводящая с ума всех особей мужского пола и заставляющая давиться завистью и похотью. Что не они ей обладали. Не они прикасались к роскошному телу. Не они ей владели.
Встряхнув короткими черными волосами, Дина поднялась по широкой мраморной лестнице и на мгновение задержалась перед дверью. Перевела дыхание.
Двум смертям не бывать, одной не миновать. Муж любит её.
Любит…
Её шаги растворились в толстом персиканском ковре. Теперь оставалось подняться на второй этаж. Это уже сложнее. Дина никогда не была трусихой, сейчас – пасовала.
Но идти надо было. Надо. Иначе…
Димитриос ждал её на балконе. Сукин сын! Мог бы вернуться в кабинет. Облегчить ей задачу. Но нет. Стоит, даже не повернувшись. И ведь, наверняка, всё уже понял.
- Где ты была? – сухой голос неприятно резанул и без того натянутые до предела нервы.
Дина сглотнула и выпрямила спину.
- Охотилась.
- Охотилась? – теперь в его голосе появились вкрадчивые сладостно-приторные нотки.
Спина Дины стала ещё прямее.
- Да.
Димитриос медленно, лениво повернулся к ней лицом.
Соизволил.
Тяжелый взгляд карих глаз пронзал насквозь. На красивом мужественном лице застыла холодная маска: ни мыслей, ни действий, ни чувств – ничего - совершенство контроля над собой. Эта его черта бесила Дину до чертиков, а иногда она, словно балуясь, специально выводила мужчину из себя, будто устанавливая женское превосходство над ним.
Это она могла и умела.
Сейчас всё было иначе. Радовало, что он контролирует себя. Значит, расплата будет не ежесекундной. Значит, есть шанс.
Димитриос смотрел на неё и молчал, заставляя нервничать сильнее. Опыт прожитых лет подсказывал, какую маску следует в этот момент примерить ей. Она раскроется…чуть позже.
Наконец, он заговорил:
- А я тебе давал добро на охоту?
Плохой вопрос. Очень.
- Нет, - Дина сделала эффектную паузу, даже улыбнулась чувственно и обещающе, - но я не смогла сдержать порыва.
Уголок верхней губы Димитриоса нервно дернулся, выдавая бушующие внутри дикого зверя эмоции, вот-вот готовые вырваться на свободу…
И они сорвались, вырвались наружу, обрушились на Дину всепоглощающим цунами.
Димитриос был силен и ловок. Быстр и жесток. Девушка и это знала. Именно сейчас, в эту секунду, когда большая ладонь мужа сжала её горло, пришлось в очередной раз убедиться в тяжести и непоколебимости его характера. Жалобный хрип вырвался из груди несчастной, она побледнела, а смелость и бравада сейчас же испарились. Неловко взмахнув одной рукой, вцепилась длинными пальцами с аккуратным маникюром в его руку, делая жалкие бесполезные попытки оторвать чужие пальцы от своего горла и хоть немного ослабить хватку.
Тщетно.
- Не смогла сдержать порыв?! – прорычал мужчина, и его лицо исказилось от ярости. Он смотрел на женщину с ненавистью, в глазах то и дело вспыхивали кровавые всполыхи, грозящиеся сжечь Дину заживо. – Ты!!!..
Она громко застонала и дернулась, пытаясь вырваться.
Не получилось.
- Пусти, - прохрипела, чувствуя, как давление таких родных и любимых пальцев усиливается.
- Пустить?! Тебя?! – не сказал - выплюнул мужчина и рванул женщину к себе, продолжая удерживать её горло. Он верно рассчитывал силу – где сжать, где надавить. И, несмотря на гнев, клокочущий внутри, в его планы не входило причинение вреда Дине.
О, нет! Кому угодно, только не Дине.
Не этой мерзавке, взявшей его за яйца, привязавшей к себе надежнее всяких пут. Не этой дряни с глазами невинной девы и с телом искусительницы.
- Меня…
Любая другая уже тряслась бы от страха. Воняла им. Смердила. Но только не она… Всегда на грани чувств и эмоций. Всегда готовая рискнуть и победить.
Его, мать твою, Дина!
- Как ты…
Он не договорил, оборвав себя. Шумно задышал, отчего крупные ноздри затрепетали, а лицо исказилось. Из последних сил боролся, сдерживая себя от перекидывания. Перекинется – Дине конец.
Чужая кровь на его женщине… Это будет приговором.
И Дина почувствовала, что и она находится на грани. Именно в этот момент. Здесь и сейчас решается её судьба. Её жизнь. Как никогда ранее, она приблизилась к бездне, за которой не существует ничего, лишь пугающая давящая пустота.
И женщина, действуя интуитивно, преодолевая боль в горле, послала своё тело вперед. Прижала его к крупному телу мужа, чтобы тотчас почувствовать, как оно вибрирует. Где-то в глубине души, там, где страх уже растопырил свои пальцы-крюки с острыми когтями, расцвел цветок женского ликования.
Она владела своим мужем. Владела… От кончиков волос до пят. Он был её.
- Он появился из ниоткуда, - выдохнула она приглушенно, обдав его жаром своего дыхания, окутав непередаваемым, только ей присущим ароматом. И победно заметила, как карие глаза заполняются такой знакомой поволокой – реакцией на её прикосновение. Казалось, такое невинное, ничего не значащее. Она лишь прижалась к мужу, дала почувствовать каждый свой изгиб, и он начал сдавать позиции.
Всё верно. Так и должно быть.
Приглушенное рычание вырвалось у Димитриоса:
- Это кровь мальчишки!!!
От его рыка пошатнулись картины на стене, и задребезжала мелкая утварь на большом письменном столе. Этот рык внушал страх обитателям дома и окрестным жителям.
Для Дины он был звуком мужского поражения.
- Да, - выдохнула она, сильнее вдавливая свое тело в тело мужа. Глаза изменили цвет, стали более насыщенно янтарными - первый признак зарождающегося вожделения. Дина ненавидела себя в такие секунды. Как могла она - в целом здравомыслящая женщина! - идти на поводу у своих инстинктов, которые вопили ей, что истинную страсть можно познать, лишь осторожно ступая по лезвию клинка.
Что она и делала. Всегда.
- Мальчишка…
- ЕГО мальчишка!!! – прогрохотал Димитриос, разжимая горло супруги. Но лишь для того, чтобы в следующий момент жадно подхватить её под ягодицы, раздирая платье выступившими когтями.
Дина застонала. Громко. Так, как он любил. Забираясь тем самым стоном под кожу властного и жестокого мужа, делая его пластичным, гибким, подвластным её желаниям и прихоти.
Когти не ранили женскую плоть. Пострадала лишь ткань. Ненужная, лишняя.
Мужские руки властно сжали бедра, оставляя красные отпечатки, грозившие со временем приобрести фиолетовый оттенок. Плевать. Сейчас речь шла о её жизни.
Дина изогнулась, заерзала, уткнулась в шею мужа.
- Ну и что?... Он вылетел на обочину, я не заметила…
- Его кровь на тебе, - прохрипел Димитриос, резко разворачиваясь. Сделав два огромных шага, больше походивших на хищные прыжки в сторону стены, он впечатал в эту самую стену спину жены, не заботясь, что удар будет сильным.
Его желание было сильнее.
Её аромат… Чужая кровь… Запах охоты… Адреналин его, её, кого-то другого, всё смешалось, слилось в единый непостижимый кубок с манящим тягучим вином, который предстояло выпить до дна.
Часто, обрывисто дыша, Димитриос задрал остатки платья жены, нашёл бегунок на брюках, рванул его вниз, и вот уже его налившийся член, больше походивший на таран, врывается во влажное лоно Дины, срывая с её губ стон удовольствия и боли.
- Да…
Она откидывает голову назад, чувствуя, как большое естество мужа разрывает её, растягивает, подчиняет. Грубый секс она любила. Чтобы вот так – жестко, властно. Без прелюдии, без нежных прикосновений. А клеймя, заявляя свои права на её тело. Делая больно лишь для того, чтобы в следующую секунду подарить сумасшедший жар, поглощающий её тело разом, не давая ни единого шанса на спасение.
Именно так она любила. Димитриос это знал, и знание лишало его рассудка. Хрупкая на вид Дина была неутомимой любовницей, готовой раз за разом экспериментировать, идти всё дальше и дальше в неконтролируемой жажде грязного удовольствия. Он не собирался её брать. Напротив, собрался, наконец, наказать за непослушание, поставить зарвавшуюся сучку на место. Ан нет! Проиграл, стоило только вдохнуть запах её тела. И вот он, как молокосос, поспешил вставить свой член в её узкое – до сих пор узкое! – лоно и таранить, таранить, таранить. Насаживая её на себя, подкидывая бедра вверх, туда, где зиждется призрачное удовольствие. Удовольствие, окрашенное в красный цвет.
Его движения были резкими. Голова женщины несколько раз ударялась о стенку, воспроизводя глухие звуки, смешанные с яростными остервенелыми стонами и липким стуком двух соединяющихся тел…
Выплеснув внутрь супруги семя, издав последний победный, как он считал, стон, Димитриос вышел из жены, медленно осел на пол, притягивая и её за собой.
Она не сопротивлялась. Позволила повалить себя.
Затаилась.
Когда их дыхание выровнялось, он задал вопрос, который не мог не всплыть, в виду последних событий:
- Ты убила его?
Уточнять, кого – не имело смысла.
- Нет.
- Поранила?
- Да.
- Как сильно?
- Я не знаю…
- Проклятье, Дина, как ты не знаешь! Вспоминай!
- Немного… Лицо, тело… - сорвалась. – Да не помню я! Как в беспамятстве была! Сбила его машиной, почувствовала кровь и…
Она врала. Искусно.
И он ничего не почувствовал.
Звериное чутье дремало, насытившись женской плотью.
- Ты понимаешь, какие наступят последствия? – карие глаза пытливо всматривались в красивое лицо, на котором ещё сохранились отголоски только что испытанного оргазма.
Дина сглотнула.
О, она-то отлично понимала.
- Да.
- И?..
- Димитриос…
- Дина, и?..
Голос стал более требовательным, к нему снова вернулись жесткие мужественные нотки.
- Он придет к нам?
- Ты должна не спрашивать, мать твою, а утверждать! – зарычал Димитриос и прикрыл глаза. По телу прошёлся электрический ток, инстинкты зверя, подавляемые разумом, готовы были возобладать. Не сейчас. Рано. Не тогда, когда требовалось четко обозначить проблему и найти выход.
Выход… Только где он?
- Пожалуйста, не кричи, - она облизнула пурпурные губы, опухшие от яростных поцелуев.
- Не кричать? – он сбавил тон, понимая, что уже проиграл. Не наказал раньше, не накажет и сейчас. А срывать зло на ней – какой смысл? Перевел дыхание и продолжил: - Ты должна очень четко понять – он не простит. Не забудет. Не сделает вид, что ничего не было. Он придет. Не сегодня. Через несколько дней. Помучает нас ожиданием. А потом вырежет. Тебя, меня и нашего сына! - При упоминании о сыне голос Димитриоса дрогнул. Воображение – будь оно неладно! – нарисовало картину растерзанного годовалого сынишки, и холодный пот выступил на спине мужчины. Димитриос мог пожертвовать кем угодно, но не долгожданным сыном! Не наследником!
Дина задрожала. Наверное, только сейчас, когда услышала безжалостные слова мужа, до неё окончательно дошло, что она натворила.
Именно она.
Сознательно. Из-за злости и женской обиды.
Она…
Потянулась к мужу и дотронулась до плеча.
- Послушай, мы можем уехать… Прямо сейчас…
Ответом ей послужил ироничный смех, эхом прокатившейся по комнате и потухший, ударившись о глухой угол.
- Уехать? От него?
- Тогда охрана! Найми людей…
- Дина, не дури! Ты понимаешь, о ком мы говорим? Какие к черту люди! Какая охрана! Дикого ничто и никто не остановит! Он будет идти по нашему следу, методично, изо дня в день, из года в год, и не успокоится до тех пор, пока не сочтет, что его месть свершилась! А я, надеюсь, ты понимаешь, что Дикий будет мстить? Всем нам!!! Всему нашему клану!!
Дина зажмурилась, прикусив губу до крови. Потом, часто задышав, суетливо начала вставать на колени, отчего её красивая грудь, не испорченная родами и кормлением, кокетливо колыхнулась в такт её движениям.
- Димитриос… Димитриос… - женщина разволновалась не на шутку. По загорелому телу пошли некрасивые красные пятна. – Послушай… Есть выход… Есть! И я знаю, ты подумал о нем же!
- Нет!
- Димитриос! – в голосе говорившей прорезалось отчаяние.
- Нет, я сказал!!!
- Подумай о сыне!!
- Женщина! Она – моя дочь!!!
- А он - твой сын… И я… я рожу тебе ещё ребенка… Девочку… Димитриос…
Видя, что супруг колеблется, Дина подползла к нему на коленях. Чувствуя, как слезы слабости, навеянные, к её стыду, не переживанием за малолетнего дитя, а тревогой за собственную жизнь, малодушные, унижающие, застилают глаза, она протянула руку и коснулась его мошонки.
Мужчина вздрогнул.
Она согласна родить ему ещё… Соблазн, которому она ранее противилась.
Один ноль в пользу её безумного предложения.
Два ноль – её губы сомкнулись на его члене, а язычок – шаловливый, порочный, облизнул розовую головку с жемчужной капелькой.
Она не оставила им выбора.
Никому.
2.Милана была проклята. Не было никаких сомнений. В правоте своих удручающих выводов она убеждалась каждый день. Изо дня в день. А что говорить про те короткие, но столь долгожданные дни, когда на темном небе восходила кровавая полная луна, красотой затмевающая разум, калечащая юную неокрепшую душу.Но у Миланы не было души, ничего не было. Никого. И это правильно. Потому что у таких, как она, не может быть близких и любимых людей. Тех, к кому можно прийти темной ночью, лечь рядом и почувствовать, как заботливые руки обнимают тебя, огораживая от всяческих бед и напастий.Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. Бесполезно. Паника и отчаяние снова подкрадывались незаметно, забыв постучаться в дверь. В последнее время они стали частыми гостями. И Милана ничего не могла с этим поделать, ничего.Грешница, порой тихо начинала радоваться своему безумию. Когда она окончательно сойдет с ума, будет проще. Она перестанет понимать, где черное, а г
3.Он её запер! Посадил под домашний арест! Приставил охрану!Дина была в бешенстве. Она металась по спальне и из последних сил удерживалась от того, чтобы не начать крушить мебель. Ей отчаянно хотелось сбросить пар, выпустить на волю те черные удушающие эмоции, что терзали её изнутри.Нельзя.В очередной раз шумно выдохнув, молодая женщина прошла к трюмо и уперлась в него руками. Так, а ну, давай успокаивайся. Прикрыв глаза, она попыталась сосредоточиться на чем-то светлом и хорошем, заставила себя подумать о сыне, за которым поехал Димитриос, вспомнить, каково это – держать на руках родного малютку. Но единственное, что лживое воображение предоставляло ей - образ высокого обнаженного мужчины, от тела которого исходила невидимая, но от этого не менее ощутимая волна властности и жестокости. Егохолодный взгляд, его уверенные движения действовали гипнотизирующе. Бархатный голос сводил с ума, забирался под кожу, вспарывал её естество. Как
4.Милана не помнила, как вернулась в то место, что привыкла называть домом. Когда она поняла, что Егор не последовал за ней, облегчение не пришло. Напротив, на девушку накатило непередаваемое отчаяние. Вот, казалось бы, то, о чем она мечтала бесконечно долгими одинокими ночами, о чем тосковала короткими днями, сбылось. Отец готов забрать её. И что? Где радость? Нет её. Лишь глухая печаль и мысли, стайкой кружащие вокруг Егора. Что нашло на него? Откуда взялся дикий огонь в глазах? Что он с ней собирался сделать?Девушка обернулась в редком лесу, который и лесом-то назвать было нельзя. Так, редкие деревья. Сжала с силой ноги, унимая непонятное томление внизу живота. Да, что с ней происходит… Что? И Егор, почему он повел себя, словно обезумел? Она никогда не видела его таким. Тут горькая усмешка искривила губы Миланы. А что, собственно, она вообще видела и знала?Ничего.Умирать не хотелось. Возвращаться не хотелось. Уйти в никуда она
5.Егор выдержал. Долгих тринадцать часов.Когда вырулил на проселочную дорогу, где, как он узнавал заранее, находится сомнительной репутации трактир, выдохнул с облегчением. Сейчас разместит Милану и будет свободен.На ночь.Лишь бы убежать от неё подальше. Скрыться. Не видеть. Не чувствовать. Забыться.Скинуть с себя образ добропорядочного мужчины, превратиться в зверя. Пусть тот и руководит им. С зверя и спрос другой.Остановив машину у покосившегося крыльца с нечитаемой вывеской, Егор бросил задремавшей Миле:- Я скоро. Побудь здесь.Девушка, сонно моргнув, кивнула.Сказал здесь – значит, здесь. Лишних телодвижений она делать не намеревалась.Потом… Всё потом.Выйдя из машины, Егор предусмотрительно поставил её на сигнализацию, заблокировав двери. Мало ли что. По его данным тут не обитали перевертыши, но подстраховаться никогда не помешает. К тому же, у него в машине столь цен
6.Удар. Поворот. Ещё один удар. Взмах палки.- Плохо, Зет. Плохо.- Яр, какого черта…Ещё один удар, за которым последовал короткий крик боли.- Не выражаться!- Я…Говоривший парень лет восемнадцати сцепил зубы, чтобы с губ не сорвалось ещё чего лишнего. И снова ринулся вперед, размахивая боевой палкой с острыми концами – одно неосторожное движение, один промах и всё может быть кончено. Для него.Дикий не терпел слабости.С него требовал, как с себя. Жестко и беспрекословно.- Ты хочешь быть моим преемником? Двадцать-тридцать лет пройдут быстро. Поэтому учись. Потом тебе никто ничего не подскажет. Оступишься – сожрут. В прямом смысле.Зет, не чувствуя от усталости рук и ног, встал в боевую стойку.Ярослав Валгар удовлетворенно кивнул. На его красивом строгом лице не дрогнул ни один мускул. Ни жалости, ни раскаяния.Так же когда-то обучали и его.
7.Да, он ожидал увидеть красивую девушку.И не разочаровался.Она была шикарной.Она стояла у административной стойки и разговаривала с хлюпиком, что пожирал её алчными синими глазками. Дикий видел всё – и капли пота, выступившие у хлюпика на лбу, и как подрагивают ресницы в предвкушении, и как бьется жилка на шее от нервного возбуждения.Захотелось свернуть ему шею. Раз – и всё.Чтобы никто никогда не смел смотреть на неё похотливыми взглядами, представляя, что он будет проделывать с её роскошным телом. Как снимет тесный жакет, как медленно позволит сползти узкой юбки, слишком вызывающе подчеркивающая округлость крутых бедер.Роскошна…Валгар на жалкую долю секунды позволил себе полюбоваться ею. Черные волосы, стянутые пучком. Прямая спина. Изумительная попка. Длинные ноги в черных чулках. Только уродливые туфли портили картину.Когда она будет с ним, он будет её одевать в лучших модных
8.…Туман был густым и осязаемым. Его можно было потрогать. Если осмелишься, конечно.Валгар, поняв, где оказался, зарычал от негодования и злости. Вовремя, ничего не скажешь. Там, за чертой, на кровати дешевого номера осталась Меняющая Облик, его же Боги закинули в Туманный Мир. Весело. Он ненавидел этот мир. Ненавидел за то, что не в силах был совладать с ним. Понять его. А главное – контролировать такие провалы, как сегодня.Бархат как-то обмолвился, что Туманный Мир лишь фантазия. Не реальность. Что мы сами придумываем его, ища ответы на самые главные вопросы в жизни.Так же Бархат советовал молодому берсерку лучше присматриваться ко всему, что показывает Туман. Не каждому из смертных открывается потусторонний Мир. Валгар не желал в нем появляться. Никогда. Не желал принимать и понимать видения, что пр
9.Димитриос сидел на постели жены и наблюдал, как она просыпается.Дина любила понежиться в кровати, сегодняшний день не стал исключением.Она шла на поправку и уже передвигалась по дому без посторонней помощи, но рядом с мужем неизменно делалась немощной и слабой. Чтобы он приласкал и пожалел её. Даже просила разрешения повидаться с сыном, на что он ответил категорическим отказом. Он был ласков и терпим. Давал любимой жене то, что она от него ждала. Ни жестом, ни словом не выражая истинных своих чувств.Его красавица-жена.Лживая сучка.Когда спит – похожа на ангела. Падшего.Димитриос мог ей любоваться часами. Смотреть на её фарфоровое лицо, каждый раз находя его всё привлекательнее. И загораться желанием. Было время, когда он, испытывая страстное влечение, со вставшим членом, не прикасался к ней. Терпел. Не смел тревожить. Его личная богиня. Изумительнейшая женщина, по прихоти выбравшего его.Так р
21.Она не хотела открывать глаза.Не было смысла.Зачем жить… Как жить? Для кого?Её мысли были крамольными, грешными. Мила это понимала.Как же больно…Надо, надо открыть глаза, чтобы хотя бы узнать, что с телом Валгара. Забрать его. Похоронить. Мила точно знала – она его похоронит в лесу или в горах. Возможно, рядом с домом, где провела всю свою жизнь. Выкупит его у Лавинского и снова там поселится. Выгонит взашей наставниц, наймет другую прислугу.Луна, о чем она думает!И этот… как его… Корсар… Почему он вырубил её? Пожалел? Или… похитил под шумок?Глаза всё же пришлось открыть.Чтобы сразу же задохнуться.И броситься на шею к тому, кого уже похоронила.- Ох… тихо… тихо… ребра-то мне ломали реально…Ярослав! Живой! Живой…Мила его не слышала. Она даже до конца не осознавала – спит
Дальше начался конец света.Для Милы так точно.Ярослав, взяв её за руку, спокойным шагом повел в зал.- Сейчас ты улетишь, - безапелляционно сказал он.В душе Миланы всколыхнулось непокорное пламя. Девушка сжала губы.- Нет.- Мила, я не шучу – ты улетаешь.- И я не шучу, Дикий. Я остаюсь.Она впервые назвала его Диким.Валгар резко обернулся и посмотрел в лицо Милы. Красивое, решительное.- Ты не представляешь, на что подписываешься, - он сделал последнюю попытку.- Представляю.Во-первых, ей хотелось посмотреть в глаза Зета. Черт побери, как он мог бросить вызов Дикому? И когда? Не Зету ли было знать, что Ярослав ещё до конца не отошёл после ритуала? Его нет-нет, да покачивало от усталости. Мила замечала его недомогания, но предпочитала молчать, вразумительно решив, ему будет неприятно знать, что она видит его слабость.П
19.- Я не пойду. Я не могу пойти… Я… Черт!Мила закрыла лицо руками, потом резко убрала их.Посмотрела на свое отражением в зеркале. И снова приглушенно выругалась.Две недели после проведения ритуала пролетели, как один день. И этот «день» в памяти Миланы отложится, как сказочный. Девушка никогда себя не чувствовала более счастливой, чем в эти недели.У неё было всё.Дом. Мужчина. Прогулки. Катание верхом. Совместное купание в бассейне. Ужины на веранде.И разговоры.Милана и не подозревала, что им вдвоем будет так хорошо. Читая романтические книги о взаимоотношениях мужчины и женщины, у неё сложился некий стереотип отношений. Но она четко понимала, что книги – это одно. А для неё, для проклятой, ничего подобного Судьба не припасла. Ничего хорошего ждать не стоило.Когда Дикий забрал её из дома Лавинского, она увидела в нем мужчину, что своей властью и силой подавлял окружа
18Дина смотрела на спящего сына и беззвучно плакала. Слезы текли самопроизвольно, она не стремилась их прекратить. Они падали на грудь молодой женщины, доставляя легкий дискомфорт.Взглянув на ребенка ещё раз и поправив белоснежное одеяльце, отороченное мелким кружевом, она отошла от кровати с голубым балдахином.Димитриос вернул ей ребенка.Кто бы мог подумать, что меньше чем за неделю её жизнь изменится самым кардинальным образом.Вчера – богиня. Сегодня – пленница, выпущенная из заточения.Любимая жена, превратившаяся в «девочку для биться».Глаза Дины блеснули. Ещё не всё потеряно. Раз Димитриос отпустил её, значит, не всё так плохо, как кто-то мог подумать. Она вспомнила самодовольное лицо служанки, приносившей ей еду. Ох, зря ты, хорошая, надумала себе, что, раз хозяйка оказалась в подвале, а ты была разложена и знатно оттрахана хозяином на столе, то можешь мечтать о месте в спальне на регу
17.Валгар не верил, что кто-то придет к нему на помощь.Знал точно – ни один смертный не найдет зал, где проводится ритуал. И никто не сможет преодолеть печати, наложенной древними.Поэтому рассчитывал только на себя.Сосредоточился.Шипы должны вернуться в днище пентаграммы. Должны.Он снова зашептал заклятие, и новая боль пронзила тело.На этот раз Дикий не сдержался и застонал.Проклятье!Глаза щипало, капилляры полопались. Смотреть было неприятно.Поморщившись, мужчина снова с большей долей ожесточенности рванул руками и… шумно выдохнул, когда почувствовал, что они освободились. Но какими жертвами… Клок мяса остался вырванным.Теперь ноги.С ногами произошла такая же история. Истекая и сплевывая кровь, Валгар кое-как выбрался из круга кровавой пентаграммы.После чего обессиленно рухнул.Тело дрожало. Складывалось впечатление, что из Яра выбили разо
16.- Будь с ней, - сказал Валгар, наблюдая за Миланой. Девушка сидела у бассейна и грелась в лучах осеннего солнца.Зет проследил за взглядом наставника.- Псы принесли клятву на крови. Они будут её защищать до последней капли крови.Валгар об этом знал и без лишних слов.Тут было другое.Он не мог допустить, чтобы она снова испугалась или решила, что по её вине произошло убийство. Хватит с неё страданий. Она доверилась ему, и он сделает всё, пойдет на любые жертвы, чтобы оправдать ожидания.Её глаза, проникающие прямо в душу и меняющие раз и навсегда, сказали куда больше любых слов. Словам Дикий давно не доверял. Лишь действия. И пока Меняющая его не разочаровывала. Она оставалась для него тайной, непрочитанной книгой, но какое же удовольствие было её изучать и познавать!Ярослав, как ни странно, верил в любовь. Но не в ту, что приходит с годами, прорастает из дружеских отношений. Это – привязанность, забо
15.Всю дорогу они молчали.Дикий взглядом приказывал своим людям убраться с дороги. Те, чуть заметно кланяясь и приветствуя хозяина, спешили уйти.После произошедшего на площадке, Валгар в каждом видел врага. В каждом того, кто посмеет посягнуть на его девочку.А он её не отдаст никому.Порвет любого.Мокрого места не оставит от того, кто посмеет её обидеть.Перешагивая через две ступени, он поднялся к себе в спальню. Ногой открыл дверь. Прошёл к кровати.Положив Милу на сиреневые покрывала, заглянул ей в лицо.- Мила.Девушка тяжело, шумно дыша, посмотрела на него.- Почему… он…Она не договорила – сил не было.- Послушай меня внимательно, моя хорошая. Я сейчас уйду. Ненадолго. Максимум пятнадцать-двадцать минут. Мне надо обсудить произошедшее в Домиником. А потом я вернусь. Ты справишься?Она поняла, о чем он спрашивает.Стараясь
14.- Что это?Милана прилипла к иллюминатору и с восхищением смотрела на открывшейся вид.- Нравится?- Да.- Это ещё один мой дом, - небольшая пауза. – И твой тоже.Милана порадовалась, что Ярослав не видит, как от смущения вспыхнули её щеки. Он говорил о вещах, которые ей пока сложно было принять. Как может стать её домом вон тот величественный замок, что возвышался среди пологих скал, окруженных разноцветным осенним лесом.С высоты было видно, что замок состоял из двух строений – основного здания и флигеля для обслуживающего персонала, соединенных между собой смотровой площадкой, похожей на площадь. Остроконечные башенки серо-синего цвета охранялись каменными изваяниями оскаленных горгулий, вот-вот готовых сорваться при виде первой опасности. Территория вокруг замка сплошь усеяна цветами и аккуратно разрисована мощенными серым камнем дорожками, украшена фонтанами. Спрятанные в тени пушистых елей бесед
13.Милана, всё ещё находясь под властью неприятного сна, испуганно вздрогнула и инстинктивно попыталась отползти от мужчины. Не получилось. Тот стремительно зафиксировал её тело. Более того, придавил её плечи к матрасу. Горячее дыхание обожгло щеку. А глаза… Святая Луна, никогда Милана не видела, чтобы радужка глаз полностью заполнилась темнотой.Что, черт побери, происходит?- Милана?Он впился в неё жестким взглядом.Девушка, тяжело дыша, прошептала:- Пустите.- Ты кричала во сне.По состоянию её горла – она это поняла и без комментарий вслух.- Наверное…- Не «наверное», а точно, - жестко, безапелляционно. И сразу же: – Тебе часто сняться кошмары?Мила попыталась освободиться от тяжести его руки. Тщетно.Пришлось ответить:- Нет, не часто. Бывают плохие сны… Но чтобы кричать – впервые. Я Вам ответила, а теперь отпустите меня