Риган стоял у окна, задумчиво разглядывая бронзовую чашку с тонкой гравировкой. Обод чаши оплетал орнамент, и человек менее наблюдательный и менее искушённый в людских слабостях мог бы подумать, что неведомый мастер попросту желал украсить чашу такой тонкой работой, какую только умел изобразить — в угоду царю.
Риган и сам поначалу думал так. Орнаменты чужого города были ему незнакомы, и прочесть их оказалось нелегко, но времени у Ригана было предостаточно, и через некоторое время он обнаружил, что на выпуклых боках листья и ветки сплетаются, образуя новый узор. Не сразу Риган понял и его: на одной из сторон чаши юноша, державший меч, бросался в бой. На другой тот же юноша метал копьё. На третьей он стоял на камне к зрителю спиной, и, наконец, на четвёртом боку был изображён котёл.
Риган знал этот котёл. Знал он также меч и копьё — три священных предмета, два из которых были давно потеряны. Только котёл Дагды, как и сотни лет назад, стоял в чертоге Дану и в ночь Лугнасада наполнялся кипящим варевом из плоти убитого быка.
Четвёртого артефакта Риган не знал и изображения прочитать не мог. Ему не нравилось чего-то не знать. С тех пор, как Риган занял место верховного друида, прошло уже два десятка лет, и Риган был уверен, что никто в кругу не знал об истории туатов, обычаях и мире вокруг острова туманов больше него.
Однако же пробел в знаниях был налицо: из древней легенды он помнил три части, но четвёртой не видел никогда. Это несоответствие озадачило его даже больше, чем сам факт того, что он нашёл фрагменты истории сидов здесь, в десятках тысяч шагов от Эриу. Он настолько глубоко задумался о своём неожиданном открытии, что даже не заметил, когда открылась дверь, и на пороге показалась девушка, не покидавшая его мыслей все предыдущие дни.
Невольница какое-то время смотрела на друида, который не только призвал её к себе, но и потребовал приводить каждый вечер. Затем, когда дверь уже захлопнулась за спиной, шагнула вперёд и, остановившись рядом с Риганом, тоже посмотрела на сосуд, который тот сжимал в руках.
— Что ты делаешь?
Риган вздрогнул, услышав голос Кейли совсем рядом, но головы не повернул, решив не давать девчонке ни малейшей возможности властвовать над собой.
— Думаю, — сказал он.
— Ты пытаешься прочесть чашу.
Риган прищурился и всё-таки посмотрел на гостью.
— Интересный предмет, — признал он.
— Это легенда о четырёх временах. Разве у вас такой нет?
Риган промолчал, но это было достаточным ответом, и Кейли продолжила.
— Когда Ювен узнал себя, он понял, что находится в котле, и жидкость вокруг него кипит. Ювен стал махать руками и ногами, загребая бушующую воду, пока не поднялся наверх и не вышел из котла. Так родился человек.
Риган задумчиво смотрел на девушку, но Кейли, заметив этот интерес, улыбнулась и замолкла.
— Хочешь, чтобы я рассказала ещё что-нибудь?
— Нет, — Риган раздосадовано звякнул чашей о стол. — Раздевайся. Я должен тебя омыть.
Кейли насупилась и, сложив руки на груди, отступила на шаг назад. Риган отметил про себя, что заколок в её волосах больше нет, но решил, что девушке ничто не мешает прятать их где-нибудь ещё, потому не спешил делать шаг вперёд.
— Я должен избавить тебя от проклятия, — Риган улыбнулся, но от улыбки его исходил холод.
— Богиня не повелела мне снимать одежды перед кем бы то ни было.
— Но я уже видел тебя.
— Всё равно, — Кейли отступила назад, вздёрнула нос, и на коралловых губах промелькнула тень улыбки. — Ты будешь проклят, если нарушишь волю богов.
Ответ Ригана, конечно, не испугал, но вот широкий балахон, который мог скрывать любое оружие, по-прежнему смущал.
— Богиня говорит моими устами. Разве твой повелитель тебе не сказал?
— Как богиня может говорить через тебя, — в глазах пленницы мелькнула насмешка, граничащая с презрением, — если ты даже не знаешь о рождении и смерти Ювена?
— Хватит, Кейли!
— Меня зовут не так. Моё имя Сенамотис.
Риган глубоко вдохнул и выдохнул, заставляя немного успокоиться нахлынувшую было злость. Девчонка продолжала стоять, пряча кисти рук в рукавах, и Риган невольно прикинул, как далеко может достать острие её шпильки, если та извлечёт её прямо сейчас.
— Если ты мне не подчинишься, я скажу королю, что твоя одержимость усилилась, и изгнать её можно только сотней плетей. Тебя когда-нибудь пороли по спине?
— Хорошо, — легко уступила Кейли и коротко улыбнулась, но в улыбке её сквозило презрение, которое снова вывело Ригана из себя.
В следующую секунду улыбка исчезла, и взгляд Сенамотис снова стал пронзительным и грустным — как тогда, на корабле.
Руки её вспорхнули, скидывая овивавшее фигуру покрывало, и перед Риганом предстало хрупкое тело, белое, как молочный опал. Тонкие плечи были расправлены, хотя Риган почти не сомневался, что эта поза даётся девушке нелегко. Пальцы Ригана сами собой двинулись вперёд и коснулись тонкой ключицы. По телу Сенамотис тут же пронеслась дрожь, нежное плечо завибрировало под рукой Ригана, и он, и без того впавший при виде обнажённой фигуры Сенамотис в необъяснимый транс, понял, что эта дрожь передаётся и ему.
— Не бойся, — прошептал Риган. Он сам не знал, зачем говорит шёпотом и почему несёт такую чушь, но девушка вызывала у него сейчас почти благоговейный трепет, какого Риган не испытывал даже когда перед ним был Священный Дуб.
— Я не боюсь.
Сенамотис почему-то тоже говорила полушёпотом и — вопреки словам — когда кончики пальцев Ригана двинулись вниз, тело её сотрясла новая дрожь.
Риган провёл пальцами от ключицы вниз, к бледно-розовому соску. Прочертил круг, а затем, так и не коснувшись его, замер и поднял взгляд.
Сенамотис стояла, закусив губу, и от осознания того, что эти прикосновения неприятны ей, в сердце Ригана вспыхнула новая злость. Ему захотелось схватить девушку и швырнуть на ложе, стоящее в углу. Не церемонясь сделать своей, как присваивал Риган всё, что хотел иметь.
— Продолжай… — сказала Кейли тихо, и теперь уже по телу самого Ригана пронеслась дрожь. Он обнаружил, что уже несколько секунд как не дышит, удерживая воздух в лёгких, и, резко выдохнув, рванулся вперёд, чтобы губами коснуться тонкого плеча, попробовать его на вкус.
Кейли тоже выдохнула и, подавшись навстречу, обвила руками его шею, а когда Риган прочертил губами дорожку вдоль плеча и легко прикусил кожу там, где пульсировала кровь, испустил негромкий протяжный стон.
Риган не знал, что с ним происходит. Все мысли улетучились из головы, и только губы продолжали целовать гладкую кожу. Он постепенно опускался вниз, целуя её живот, от чего пленница испустила ещё один протяжный стон. Только этот звук пробудил Ригана от транса, так что он обнаружил себя стоящим на коленях на полу. Пальцы Кейли — или Сенамотис, Ригану было абсолютно всё равно — шевелили волосы у него на макушке, пробуждая стайки мурашек где-то под кожей. Ригану нестерпимо захотелось приникнуть к груди девчонки щекой и уснуть, но он решительно прогнал этот несвоевременный порыв и прошептал только:
— Что ты делаешь со мной?
В глазах девушки, впрочем, стояло такое же недоумение. Не убирая рук и продолжая играть с волосами Ригана, она растерянно произнесла:
— Ты собирался меня омыть.
— Да.
Риган сглотнул, заставил себя высвободиться из маленьких, но неожиданно цепких рук, поднялся в полный рост и взялся за ёмкость с водой. В бронзовой чаше плавали травы, которые Риган собрал в саду. Рассказывать о том, какие именно травы ему нужны, Риган никому не хотел.
— Встань сюда, — Риган указал на место, куда падал свет луны, и обнаружил, что его собственный голос звучит непривычно глухо, надтреснуто и сухо.
Сенамотис выполнила приказ.
Взявшись за кусочек полотна, лежавший в воде, Риган пропитал его настоем и поднёс к горлу Кейли, а затем медленно провёл вниз до самого живота.
Смочил ещё раз и повторил движение. А потом в третий раз.
Риган почти физически ощущал, как мешает ему этот кусок полотна. Как он неуместен, когда нужно касаться гладкой кожи дочери вождя. Какое-то время он пытался удерживать себя в руках, а затем ткань сменилась ладонью и, смачивая её в воде, Риган принялся растирать маленькую грудь и подрагивающий под его пальцами живот. Присев на корточки, Риган перешёл к бёдрам и какое-то время оглаживал их, имитируя омовение, пока ладонь его не легла на круглую упругую ягодицу, которую Риган тут же стиснул, вырвав из груди девушки рваный вздох.
— Меня никто не брал, — тихо сказала та, — я же предназначена богам. Если царь узнает, что ты открыл меня…
Девушка замолкла. Риган ничего не ответил, принимая необходимость самоограничения как факт.
Он продолжил гладить тело, такое доступное сейчас его рукам, пока взгляд его не упал на тяжёлые браслеты, лежавшие на запястьях девушки.
— Что это? — спросил Риган и очретил контуры одного из браслетов кончиками пальцев.
Сенамотис всхлипнула и зажмурилась. Среагировав на этот звук, Риган поднял глаза и попытался понять, что написано на её лице, но так и не смог.
— Я задал вопрос, — нажатие стало чуточку сильней.
— Пусти… — прошептала Сенамотис и дёрнулась.
— Я. Задал. Вопрос.
— Это браслеты богини, — выдохнула Сенамотис зло. — Ключ у южанина, который меня привёз!
Сенамотис смотрела возмущённо, но Риган решил не обращать внимания на этот взгляд. Он снова опустил глаза и коснулся поцелуями сначала одно запястья, затем другого. Подобных глупостей Риган не хотел и тем более не делал никогда.
— Я хочу забрать тебя себе, — очень тихо, опасаясь лишних ушей, произнёс Риган и снова поднял взгляд.
— Не получится, — взгляд Сенамотис снова стал пронзительным и тоскливым, — и я не уйду без ключа.
Риган усмехнулся. Поднялся в полный рост и, чуть наклонившись, коснулся поцелуем коралловых губ Сенамотис.
— Теперь тебя будут звать Кейли, привыкай. Раньше, чем наступит весна, я уйду отсюда и заберу тебя с собой.
— Как ты это сделаешь? — Сенамотис насмешливо надломила бровь. — Тебя охраняют не хуже, чем меня.
На губах Ригана промелькнула холодная улыбка, но он не ответил ничего.
Большую часть дня Риган проводил стоя у окна, и постороннему наблюдателю могло бы показаться, что он не делает ничего. Это, тем не менее, было не совсем так.Риган наблюдал. Наблюдал — и размышлял.Он уже понял, о ком говорил Кайден, когда упоминал северные племена — у этих были светлые волосы, и доспехи их украшали шкуры зверей с пышным ворсом. В городе таких было не слишком много, и Риган не думал, что Латиск — как называл своё царство Кайден — может их заинтересовать.О том, кто мог прийти с запада, догадаться тоже оказалось легко. Изредка те самые горцы, к которым Риган раньше ходил торговать, доплывали и до этой земли. Риган увидел кое-где полотна, вытканные их рукой: эти ткани было легко отличить от других, потому что рисунок на них не был вышит, а вплетался в само полотно. Их Риган тоже не считал нужным принимать в расчет. Плыть горцам, судя по всему, было достаточно далеко, а Латиск давал им возможность торговать не только с самим
Видеть Сенамотис и не касаться её было невыносимо, и потому всё чаще Риган обнаруживал себя лежащим на ложе поверх хрупкого тела наложницы, сжимающим его, целующим плечи и грудь.Сенамотис легко откликалась на ласки, тяжело дышала и, казалось, всем телом просила ещё, но в последний момент замирала в страхе, и это действовало на Ригана как ледяная вода.Никогда раньше Риган не задумывался о том, хотят его или нет. Он просто брал то, что было ему нужно — но теперь отчего-то не мог.Положение во дворце тем временем не сулило никаких перемен: царь больше не звал Ригана к себе, то ли ожидая свершения пророчества, то ли попросту забыв о нём.И вот, когда на небе взошло созвездие Рыб, Риган решился. Он не хотел остаться запертым здесь, во дворце, когда начнётся война. К тому же время в Туатах вряд ли оставалось таким же неподвижным, как здесь. Риган не сомневался, что Дану не упустит возможности перевернуть всё вверх дном. Он уже пропустил Имболк и Самайн,
Риган долго не мог выбраться из серого с красными всполохами марева, окружившего его.Казалось, эта хмарь наполнила его мир до краёв, и сколько бы он ни старался, едва пытался вынырнуть — как снова тонул.Наконец ему удалось ненадолго открыть глаза, и вместо рваных клочьев облаков он увидел над головой скалистый свод.Риган тут же закрыл глаза снова, потому что затылок наполнил нестерпимый звон. Собравшись с силами, он попытался разобраться, где находится и почему, но ничего не получалось, потому что затылок продолжал нестерпимо ныть.Риган хотел было поднять руку и потереть больное место, но тут же понял, что сделать этого не может, потому как левое запястье его плотно приковано к чему-то неподвижному.Забыв об осторожности, Риган резко распахнул глаза и сел.Теперь он видел, что прямо перед ним стоят, нагло ухмыляясь, двое воинов местного царя. Оба держали в руках тяжёлые копья, а на поясе имели длинные мечи. За спиной у них убегал в
Очнувшись, Риган обнаружил, что голова его лежит на чём-то мягком, и сразу потерял всякое желание просыпаться. Если это был сон, то он абсолютно точно не хотел, чтобы этот сон проходил.Риган долго лежал так, предчувствуя, что вот-вот что-то случится, появятся охранники и его пинками поднимут на ноги, но ничего не происходило. Вокруг царила тишина, а в какой-то момент ему даже показалось, что он слышит щебет птиц. Тепло касалось его лица, и в воздухе пахло молодой листвой.Он всё-таки повернул голову, надеясь, что это маленькое движение не прогонит сон, и тут же, окончательно теряя связь с реальностью, ощутил, как лба его касается мягкая ладонь.— Как ты? — прозвучал чей-то голос совсем рядом, и Риган не сразу узнал Сенамотис, потому что та никогда не говорила с ним так.С Риганом вообще никто и никогда, сколько он себя помнил, не говорил так. Все ждали от него чего-то — требовали или молили, но никто и никогда не спрашивал его о том, чт
Девон почти инстинктивно протянул руку за спину, силясь задвинуть Дею подальше в собственную тень, будто Риган мог навредить ей прямо здесь — и тут же отдёрнул, одумавшись, поняв, что пока ещё Риган не знает о Дее ничего — и не должен узнать.Впрочем, Риган оставался неподвижен всего несколько секунд, и эти несколько секунд взор его был устремлён исключительно на Девона — а затем он отвернулся и шагнул мимо, больше не замечая ни своего противника, ни его ученицы.Рыжеволосая девушка, следовавшая за Великим Друидом по пятам, лаской скользнула мимо них.— Кто это с ним? — спросила Дея, но Девон лишь качнул головой. Он знал о возвращении Ригана с тех самых пор, как тот пересёк врата миров, и всё же увидеть его живьём было совсем не то, что просто знать.— Девон, всё будет хорошо, — шепнула Дея непонятно зачем и этим разозлила своего наставника только сильней. Но времени для злости не было — нужно было дальше иг
— Что ты делаешь?Риган долго стоял на краю обрыва у высокого камня, торчащего из скалы прямо вверх, прежде чем задать этот вопрос.Кейли сидела на склоне холма, смотревшего на океан, под стволом огромного дуба, и переплетала обломанные бурей ветки между собой. Тонкие пальчики её легко порхали по древесине, не срывая листьев, а распущенные волосы трепал ветер, дувший с моря.Кейли повернула голову, и на губах её отразилась хитрая улыбка — Ригану оставалось лишь поражаться той беспечности, которая сопутствовала девушке всегда и во всём. Как будто ветер не унёс её от дома на десятки тысяч шагов.— Это для тебя, — Кейли приподняла вверх своё изделие, и теперь Риган видел, что это венок. Оставалось лишь соединить последние веточки между собой.— Венок из дубовых ветвей? — Риган подошёл ближе и присел на корточки рядом с Кейли. — Ты знаешь, что это награда королей?— Разве ты не король? — улыб
Злость тихо бурлила в нём всё то время, пока он шёл к пиршественному залу, и становилась тем сильней, что Сенамотис отказывалась доводить до конца ещё один важный для Ригана разговор.— Что случилось с его псом? — спросил Риган.— С каким ещё псом?— С тем псом, про которого говорил Девон.— Хм, — Кейли отвернулась и уставилась за окно.— Кейли!— У вас здесь любят собак, да?— Сенамотис! — Риган схватил Кейли за плечо и развернул лицом к себе. По всем законам в глазах Кейли должен был отразиться страх, но ничего подобного Риган там не нашёл.— Не называй меня так, — капризно потребовала Кейли, — услышит кто-нибудь и не так поймёт.Риган какое-то время буравил её взглядом.— Ничего не делай, пока я тебе не разрешу. Ты меня поняла?— Да! — в зелёных глазищах отразилась обида. Кейли вывернулась из его пальцев и, ск
Ветер бил Девону в лицо, и впервые за долгое-долгое время он чувствовал себя свободным.Колёса стучали по ночной дороге, и руки Деи лежали у него на поясе, согревая, тело девушки приятно касалось его спины, а подбородок Деи лежал у него на плече.Дорога, прямая, как стрела, неслась вперёд меж рядов сосен, отсвечивавших бледной зеленью в лучах луны.До заезжего дома оставалась всего пара часов езды, но Девон не собирался останавливаться там — за ночь он хотел уехать как можно дальше от Эмайн Махи, от Армы, от Тары — и от всего, что составляло его жизнь.Так, до рассвета, колесница неслась вперёд, и лишь когда над серым горизонтом зарделся первый солнечный свет, едва пробивавшийся сквозь тучи, Девон остановил коней.Дея к тому времени едва держалась на ногах.Они позавтракали солониной, которую взяли с собой и, не разжигая костра, уснули, выпустив лошадей пастись.Потом, ближе к обеду, Девон разбудил Дею, и они снова двинули