То, что день будет долгим, я поняла еще на лестнице. Мы вместе не дольше минуты, а мне кажется, что уже вечность прошла. Еще и его привычка держать меня за руку (не под руку, как положено в приличном обществе, а именно за руку) раздражала неимоверно. Впрочем, сложно представить, что в нем не раздражало…
Постойте-ка!
Я отняла ладонь так резко, что чудом не оставила ему перчатку, и ничего не произошло.
— Знал, что вы догадаетесь.
— Неужели?! — прошипела я.
— Сложно было удержаться, глядя в ваши глаза.
Сжала кулаки и мысленно досчитала до десяти. Ну хоть одна радость: помимо обозначенного долга больше ничего он мне сделать не сможет.
— Мои глаза вас совершенно не касаются.
— Еще как касаются. Мне вас писать.
Я похолодела.
Мое лицо. На его картине.
— Могу представить, о чем вы сейчас подумали, мисс Руа. Ваш портрет никто не увидит.
— И я должна
Веревка. Самая обычная веревка, больше в ящике не было ничего. Я выразительно моргала на нее до той минуты, пока за спиной не раздался насмешливый голос:— Нелегкий выбор, мисс Руа?Руки Ормана легли на ящик по обе стороны от меня, и от этой недопустимой близости по телу прошла дрожь. Возможно потому, что в памяти были еще отчаянно свежи мгновения сна, который вовсе не сон, в библиотеке. Как его ладони касались моих плеч, обнажая и стягивая платье.— А если так?В ящик с веревкой легла маска. Та маска, что была на нем: металлическая, отмеченная витой резьбой узоров.Обернулась, чтобы впервые увидеть его наяву, и осознать, наверное, окончательно осознать именно в этот миг, что ни один из моих снов о нем сном не был. Лицо стоявшего передо мной мужчины в точности повторяло то, что он мне показал. Хищный разлет бровей и тонкие надбровные дуги, высокие скулы, холод глаз. И линия подбородка, не украденная по краям маской — резкая, жестк
Наверное, стоило поехать домой, но я просто не могла туда вернуться. Особенно сейчас, когда воспоминания о разговоре с Ирвином были еще слишком живы, поэтому я решила пройтись. Отказавшись от предложения меня отвезти или нанять экипаж (упаси Всевидящий принимать еще какую-нибудь помощь от Ормана), направилась в засыпающий под чарами поздней осени парк. Поймать здесь кэб было нереально: извозчики не забирались в Дэрнс просто потому, что им было нечего здесь делать. Все, кто жил в этом районе, держали личные экипажи, или же мобили, как например, его светлость де Мортен. Я нарочно перешла на другую сторону улицы, чтобы не оказаться под его окнами. Конечно, рассчитывать на то, что мы случайно столкнемся с герцогиней и тем более что она меня узнает, было по меньшей мере глупо, но я все равно не исключала такую возможность. Меньше всего мне сейчас хотелось оказаться лицом к лицу с ее светлостью, которая задастся вопросом, что же я здесь делаю. Щеки до сих пор пылали, как и в
Не знаю, куда он опаздывал, но нас и вправду трясло. Впрочем, сейчас меня это полностью устраивало, особенно то, что мы не останавливались и влетели в центр на полном ходу. Сумерки уже размыли очертания города, понемногу начали зажигаться фонари. Наспех сунув извозчику еще две бумажки, вылетела из кэба чуть ли не под колеса мобиля. Гудок клаксона заставил подпрыгнуть, но я даже не остановилась, бросившись в проулок, ведущий на нужную мне улицу.Память не подвела, витрина призывно светилась в темноте, а табличка гласила, что аптека все еще открыта. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся, под звон дверного колокольчика влетела внутрь. Мгновенно окунувшись в травянисто-лекарственные запахи, которыми здесь были пропитаны и деревянные панели, и скрипнувший под ногами настил, и даже полочки со склянками. Аптека была большой: здесь размещалось несколько прилавков, а от обилия пузырьков запестрело перед глазами.— Чем могу помочь, мисс? — невысокий худой аптекарь шагнул мн
Хлопнула дверь, но я почему-то не могла отвести взгляд от газеты. Вспомнились слова Эби про дочку ее знакомой, Маргарет, и день, когда мальчишка-разносчик сунул нам с Линой под нос листок с жуткой новостью.— Мисс! Эй, мисс! — приемщик хлопнул передо мной пахнущую типографской краской расписку. — Вот сюда впишете свое имя, здесь поставите подпись. А еще здесь, где указано: «В случае несоблюдения сроков претензий по невозврату не имею».Я быстро пробежала листок глазами, поставила подписи, и мужчина выложил на стол банкноты. Расстояние от ломбарда до аптеки не увеличилось, но сейчас я почему-то умудрилась замерзнуть, пока переходила дорогу. Несмотря на то, что пальто было действительно теплым.Вернувшийся из подсобки аптекарь приподнял брови, когда увидел меня.— Желаете что-то еще?— То же самое, — я достала деньги.Получив снотворное, снова вышла на улицу. До остановки омнибуса идти было долго
Это был странный дом. Я совершенно точно в нем никогда не бывала, и уж точно никогда раньше не ступала по жестким, удивительно тихим половицам. Чувство было такое, что они поглощают звук моих шагов, зато сердце стучало в два раза громче, и так же оглушительно с губ срывалось дыхание. Здесь едва уловимо пахло свежим деревом и лаком, витраж под лестницей сверкал новыми стеклами. Блики от приглушенных плафонами светильников-артефактов падали в затемненные грани.Перила под пальцами были теплыми, особенно столбики, которые венчали эти светильники. Я поднималась по ступенькам, с каждым шагом чувствуя себя все более странно. Поворот — и новый виток лестницы, уводящий наверх. Еле слышный шорох юбки, длинный коридор: здесь темнота обступала со всех сторон, только из-под приоткрытой двери лился уютный приглушенный свет. Я направилась туда, повинуясь непонятному притяжению, природу которого объяснить не могла. Толкнула дверь и оказалась в спальне: небольшой, похожей на мою комнат
Пауль ОрманОн прижимал ее к себе: спящую, горячую после неги оргазма. Рыжие волосы стекали по рукаву его рубашки, стелились по покрывалу, и он не удержался: коснулся прядей кончиками пальцев, повторяя их раскаленную нежность. То, что произошло, больше напоминало помешательство, да помешательством это и было.Днем, когда Шарлотта лежала в его мастерской, растянутая на темной зелени покрывал, оплетенная веревками, обнаженная, с высоко вздымающейся грудью, потемневшими от прилива крови сосками и слегка разведенными бедрами, он ни о чем не мог больше думать. Ни о чем, ни о ком, только о мгновениях, когда она будет кричать под ним. Кричать его имя, но вместо этого услышал: «Разве что в страшном сне».И это ударило сильнее, чем он мог представить.Впрочем, тогда он даже представить не мог, что она не играла. Фальшивая невинность обходится дорого, должно быть, поэтому ему так хотелось
Пауль ОрманОн прижимал ее к себе: спящую, горячую после неги оргазма. Рыжие волосы стекали по рукаву его рубашки, стелились по покрывалу, и он не удержался: коснулся прядей кончиками пальцев, повторяя их раскаленную нежность. То, что произошло, больше напоминало помешательство, да помешательством это и было.Днем, когда Шарлотта лежала в его мастерской, растянутая на темной зелени покрывал, оплетенная веревками, обнаженная, с высоко вздымающейся грудью, потемневшими от прилива крови сосками и слегка разведенными бедрами, он ни о чем не мог больше думать. Ни о чем, ни о ком, только о мгновениях, когда она будет кричать под ним. Кричать его имя, но вместо этого услышал: «Разве что в страшном сне».И это ударило сильнее, чем он мог представить.Впрочем, тогда он даже представить не мог, что она не играла. Фальшивая невинность обходится дорого, должно быть, поэтому ему так хотелось
Библиотека Вудвордов была в разы больше, чем у виконта Фейбера. Стеллажи с книгами протянулись вдоль зала, присоединив к которому точно такой же можно получить бальный. Лестница, стоявшая рядом с ними, была на колесиках, а каталогом при желании можно было убить. Если прицельно кинуть.— Нашла? — Лина сунула голову в приоткрытую дверь.— Лина! Я же просила тебя последить.Она закатила глаза.— Да нет здесь никого, говорю же. Папенька еще не вернулся, мачеха сюда не заходит, а слуги тем более. Если скажешь, что ищешь, я смогу помочь.— Нет, — прошептала, отмеряя линейкой оглавление.— Ну и пожалуйста!Дверь с треском захлопнулась, а я вернулась к изучению каталога.Идея воспользоваться библиотекой Вудвордов была рискованной. Очень рискованной, но у меня не осталось выбора. Я не позволю Орману превратить меня в безвольную игрушку, пусть даже это происходит во снах! Если я не могу сбежать о
Зеркало отражало какую-то совсем незнакомую меня. Волосы были разделены пробором, чуть приподняты и собраны на затылке. Свободные пряди, стекающие на плечи и грудь, уложены крупными локонами. Смотреть на себя такую было странно, еще более странно было видеть себя в платье с витрины модного дома мадам Гренье. Малахитовый цвет придавал достаточно смелому фасону утонченности, а пышные полупрозрачные рукава — легкости.Платье мне принесли вечером в субботу, я как раз вернулась после беседы с антрепренером и главным художником-оформителем театра ее светлости. Вчера они со мной встретиться не смогли из-за каких-то неотложных дел, поэтому мне принесли записку от ее светлости, что подъехать нужно будет в выходной. Сошлись мы на весьма достойных условиях работы: мне предстояло помогать в оформлении нового спектакля каждый день, кроме субботы и воскресенья (по крайней мере, в первые пару месяцев). Дальше, ближе ко дню премьеры, возможно, придется работать побольше, если мы не буд
Увидеть Ормана рядом с собой на постели было, по меньшей мере, неожиданно. Хотя не сказать, что непредсказуемо, потому что от него можно ожидать всего, чего угодно! От него — так точно! К счастью, он был одет (в рубашку и брюки, и на том спасибо), но это не отменяло того, что он ко мне прикасался. Откровенно и бессовестно, его пальцы на моих губах совершенно точно были лишними!Я размахнулась и влепила ему пощечину. Так, чтобы почувствовать кончиками пальцев, как меня учили. Легче не стало, только ладонь загорелась, но мне было наплевать. Я вскочила, заматываясь в покрывало, и отпрыгнула от кровати.— Вы! — прошипела я. — Мало того, что вы вчера чуть не умерли у меня на глазах…— Тебя бы это расстроило, Шарлотта?Он приподнялся на локте, и, видимо, даже не собирался меня преследовать.— Нет! Ни капельки! — Я показала ему расстояние между пальцами, которое даже в сотых долях дюйма измерить было нельзя
Пауль ОрманНовое утро расплескалось по рыжим волосам солнечным золотом. Вчерашняя бледность уступила силе ее магии, возвращаясь красками жизни на светлую кожу и в ровное, глубокое дыхание. Сам он чувствовал себя свежим и полным сил — благодаря ей, а благодаря зельям царапина на плече почти затянулась. Разве что слегка кружилась голова от потери крови. Или от того, насколько близко к нему сейчас была Шарлотта.Эрик лежал поверх покрывал, глядя на нее, укутанную теплее, чтобы быстрее восстановились силы. Смотрел на тени ресниц на щеках, и не представлял, как можно было так ошибиться в ней. Дважды. Сначала принять ее за развращенную вниманием мужчин играющую в добродетель особу, бравирующую своей невинностью. Потом — решить, что Шарлотте подвластна магия смерти.Магия смерти подходила ей так же, как порочный наряд куртизанки.Хотя если говорить честно, он бы не отказался взглянуть
— Значит, еще раз, мисс. — Худощавый полицейский с усами на пол-лица вздохнул и посмотрел на меня с тем же видом, с каким смотрят на табуретку, у которой отвалилась ножка. Вроде досадное недоразумение, но ничего страшного. — Вы говорите, что вас увезли против вашей воли.— Да.— Что ты такое говоришь, Шарлотта?! — Голос леди Ребекки дрожал, но я на нее не смотрела. Я на нее вообще не могла смотреть, только на Ормана, который сидел на соседнем стуле, откинувшись на спинку. В Лигенбург мы вернулись тем же путем, что и пришли. Точнее, которым он пришел за мной — через портал.Спустя пять минут в полицейском участке в меня влили зелье, возвращающее ясность сознания в считанные секунды. Разумеется, чтобы я смогла говорить. Что касается Ормана, от услуг врача он отмахнулся, заявив, что это царапина и что он вполне справится собственными силами. Вот только я не могла избавиться от ощущения, что выглядит он чересчур бледным. Я б
Пауль ОрманОн стоял у окна, глядя на присыпанный снегом город. В Дэрнсе всегда было чисто: ухоженные дорожки, элегантный, словно сошедший с идеальной картины парк, особняки, соревнующиеся друг с другом за звание самого красивого. Глядя на эту идиллию, сложно представить, что где-то бывает иначе. Ладонь обжигал раскаленный локон, чем ближе к двенадцати, тем горячее становилась сплетенная магией прядка волос Шарлотты.Разомкнув ладонь, он взглянул на полыхающий завиток. Злиться на себя бессмысленно, и все-таки Орман злился. За то, что сорвался вчера, позволил себе уничтожить хрупкое, только-только зарождающееся между ними доверие. За то, что снова напомнил ей о долговой метке, о том, что Шарлотта с ним из-за этой дряни. За то, что увидел в ее глазах страх.Страх — совсем не то чувство, которое он хотел видеть в глазах этой девочки, но ее слова: «Вы — ничтожество», — вы
К этой встрече я была не совсем готова, а если быть точной, не готова совсем. Видеть леди Ребекку не хотелось не столько потому, что она просто вышвырнула меня из дома, когда мне нужна была помощь, сколько потому, что я была уверена: меня пришли уговаривать уехать в Фартон. Вот только мое мнение не изменилось, а значит, и говорить нам не о чем. Особенно теперь, когда мне предложили место.— Здравствуй, Шарлотта, — леди Ребекка первой нарушила молчание.В неярком свете моего артефакта она выглядела чересчур бледной, а еще, пожалуй, взволнованной. В руках — перевязанная бечевкой коробочка и, судя по ванильно-коричному запаху, внутри булочки с мастикой. Мои любимые.— Добрый вечер, — ответила я. — Не ожидала вас здесь увидеть.Леди Ребекка явно ждала другого ответа.— Почему же? — она поджала губы. — Мы вчера расстались не очень хорошо, и я не спала всю ночь.— Сожалею, — сказала
Я ожидала, что меня проведут в кабинет, но даже не предполагала, что окажусь в гостиной, где первым делом ко мне под ноги выкатится мячик, вторым — рыжая девочка, а третьим — огромный черный дог. Уши и надбровные дуги у него были словно присыпаны инеем, длинные ресницы и бока — тоже, даже на лапах местами пробивалось серебро. Все (исключая мячик, конечно) замерли и воззрились на меня. Волосы у девочки были как огонь, совсем как у ее светлости, а вот глаза темные, как кофе. Малышка смотрела с любопытством и я, не совсем отдавая отчет в том, что делаю, опустилась на корточки, подняла мячик и протянула ей.— Что нужно сказать, Хлоя? — Герцогиня поднялась из кресла.— Спасибо, мисс. — Девочка сделала книксен, наградила меня озорной улыбкой и убежала к матери.Следом за ней с грохотом ускакал дог, собирая складочки на ковре. Дворецкий, опомнившись, вздернул подбородок и произнес (с такими интонациями, словно сомневался, стоит
К счастью, обедали мы сегодня не вместе: это избавило от возникшей неловкости, которой с лихвой хватит во время позирования (по крайней мере, в этом я была уверена). Холодная отчужденность Ормана почему-то цепляла сильнее, чем мне бы того хотелось. Он был таким разве что в самом начале нашего знакомства, вплоть до того сна, после которого я угодила сначала в библиотеку, потом в кабинет Вудворда, а затем и в особняк Ормана.Обедать меня усадили в огромной столовой, где Тхай-Лао подал мне самый обычный суп (без иньфайских изысков), чему я тоже была несказанно рада. Нет, узнавать и пробовать новое мне всегда нравилось, но в сложившихся обстоятельствах чем меньше потрясений, тем лучше. Прокручивая в голове все случившееся, я то ругала себя за свою резкость, то напоминала о том, что даже магия во мне проснулась благодаря Орману. Если бы не его показательно-воспитательные методы, жила бы я сейчас спокойно и ни о чем не догадывалась. Точнее, жила бы как обычно…Хотя чт
На улице было тепло: снег смягчил холода. Завтра ведь уже первый день зимы, а там и до Праздника недалеко. В прошлом году мы собирались в доме виконта, обменивались подарками. Леди Ребекка подарила мне отрез ткани на платье (то самое, которое сейчас на мне), а я ей — вписанные в скромный медальон миниатюры виконта и Миралинды. Над миниатюрами работать в разы сложнее, но она, кажется, даже ни разу его не надела. А впрочем, медальон и впрямь был слишком простенький, к чему ей его надевать?Но в этом году мне не придется думать про подарки. Разве что для мисс Дженни и для Эби (если получится с ней увидеться в праздничную неделю, потому что в эти дни у кухарки работы много).Задумавшись об этом, споткнулась, но Орман меня поддержал.Заглянул мне в лицо, но ничего не спросил, и сейчас я была ему за это искренне благодарна. Молча устроилась на сиденье мобиля и стала смотреть в окно. На привычно мелькающие за стеклом пейзажи, которые смазанными картинками проноси