Дарий
Нельзя сказать, что три месяца за решёткой пролетели незаметно. Впрочем, у Княжевича оказалось достаточно времени, чтобы как следует обдумать предложение Верховного Инквизитора. Тот, в самом деле, знал о нём слишком много. О годах, проведённых о приюте, о личных счётах, о том, что ему хотелось выяснить. Возникало ощущение, будто этот человек, которому так много о нём известно, сам предпочитал оставаться абсолютной загадкой.
Взяв некоторое время на размышления, Дарий всё же ответил согласием на предложение поработать на Верховного Инквизитора. Отсиживать в темнице положенные шесть месяцев, лишившись прав на использование магии и выполнение работы, не хотелось. Три месяца представлялись куда более коротким и, соответственно, приемлемым сроком. К тому же, обещанная за работу информация, в самом деле, оказалась нужна. Этот человек знал, чем его можно заинтересовать.
Дарий Княжевич попал в приют Инквизиции, потому что ребёнком не мог сдерживать свои сп
ВероникаЯ стояла у окна в своей комнате, приоткрыв его так, чтобы чувствовать на волосах ветер. С вечерней улицы пахло свежестью. Закончилась осень, начинался декабрь, и Шейла уже прожужжала мне все уши о том, как красив вскоре будет город, наряженный к Рождеству и Новому году. Она обещала, что мы будем веселиться на полную катушку — пить горячий шоколад, кататься на коньках, гулять по городу, наряжать ёлку и загадывать желания. Я строго отвечала, что у меня на первом месте учёба, а подруга, делая умилительное выражение лица, напоминала о каникулах.Тео в этот вечер дома не было — он уехал и не знал, когда вернётся. Чтобы не скучать, он предложил пригласить пожить вместе со мной Шейлу или его сестру Холли, но я отказалась. Мне было вполне комфортно наедине с собой, к тому же не хотелось, чтобы у моих дополнительных занятий по магическим искусствам были свидетели.Жизнь в этом городе оказалась значительно лучше, чем я представляла, когда сид
ДарийНочная улица с её звуками и запахами, кажущееся бесконечным шоссе и скорость — именно так ему когда-то нравилось проводить свободное от работы время. Когда асфальт дороги ложился под колёса машины, а ветер свистел, сливаясь с музыкой, Дарий чувствовал, как душевная боль, что стала почти привычной за прошедшие годы, притуплялась. Она смешивалась с чувством вины. Почему-то казалось, что если б он оставался дома, а не находился в приюте, то с его родителями ничего бы не случилось. Но скорее всего, будь он дома, то всё равно стал бы жертвой, разделив с ними их участь. И так же считал человек, которому он многим обязан в своей жизни.В частности, спасением этой самой жизни… Человек по имени Ярослав Чарныш был его наставником, старшим другом и первым руководителем МН. Для Дария на месте, которое тот занимал, осталась зияющая обугленная дыра. Увы, уйти с такой должности можно только после смерти. Должно быть, с местом Верховного Инквизитора дело об
ВероникаЯ вырезала фигурное имбирное печенье, периодически бросая взгляды в окно, за которым лежал выпавший недавно снег. Шейла рыжим вихрем носилась по кухне, помогая мне, и пытаясь украсить каждый квадратный метр комнаты. Время от времени она отходила в сторону, гордо оглядывая результаты своей деятельности, и приглашала меня тоже полюбоваться.До Рождества, которое в Британии, как известно, отмечалось двадцать пятого декабря, оставались считанные дни. Тео уже вернулся, но большую часть времени пропадал где-то и почти ничего не рассказывал. В университете нас отпустили на небольшие каникулы, и даже мои преподаватели-репетиторы заявили, что мне, а заодно и им самим нужно некоторое время, чтобы отдохнуть от наших занятий. Поэтому я неожиданно оказалась почти свободной, если не считать того, что умудрилась взять в библиотеке учебники не только за свой, но и за другие курсы, а также несколько солидных томов для дополнительного чтения. Шейла считала, что учиться
ВероникаУжинать сели за огромный стол. Всё было красиво, вкусно, празднично. Я пришла в восторг, когда в столовую внесли традиционный плам-пудинг, пропитанный бренди и подожжённый прямо перед подачей. Об этом рождественском десерте мне приходилось читать, но знать из книг и видеть собственными глазами — разные вещи. Вкус у пудинга был необычный. Впрочем, я уже начинала привыкать к исконно английским блюдам, которые подавала миссис Лукас и даже пыталась научить меня их готовить.Я сидела рядом с Тео. С другой стороны разместилась Холли, настроение которой слегка испортилось, когда в последнюю минуту выяснилось, что её жених не сможет к нам присоединиться. Время от времени задевая локтем Тео, я смущённо вспоминала поцелуй под омелой. Холли и другим удалось настоять на своём и заставить нас исполнить эту традицию. Мне никогда не приходилось целовать кого-то напоказ, и чувствовала я себя довольно странно. Будто на собственной свадьбе, до которой, к счастью,
ДарийЗдание, где работали инквизиторы, выглядело таким же мрачным, как и в его последний визит. Несмотря на то, что Княжевич уже не был заключённым или допрашиваемым, он по-прежнему чувствовал себя здесь некомфортно и странно. Как будто он постоянно боролся с собственным желанием развернуться, выйти и больше никогда сюда не возвращаться. Почему-то эта безрадостная атмосфера тянущей душу пустоты пронизывала воздух каждого здания из тех, которые находились в ведомстве Инквизиции. В Магическом Надзоре было не так, хотя, возможно, маги-арестанты могли бы с этим утверждением поспорить.Охранник, находящийся на посту, уже знал его, но всё же посмотрел с подозрением, когда Дарий прошёл мимо, не сняв магического амулета. Должно быть, инквизиторы не могли понять, с какой целью их глава уже не в первый раз встречается со специалистом МН, да ещё и бывшим заключённым. Что это за таинственная совместная работа, о которой они не знали и лишь могли строить предположения?
ВероникаМне же всё просто мерещится? Этого ведь не может быть на самом деле? Но почему тогда…Почти застыв на месте, не обращая внимания на толпу гостей, я смотрела только на одного человека. На того, кого не должно было здесь быть сегодня. На Дария.Когда Тео заявил, что скоро придётся отправиться на юбилей к Александру Владимировичу, меня это совершенно не обрадовало. Я не испытывала ни малейшего желания снова увидеть старшего Воронича и под его взглядом ощутить себя бабочкой, за которой наблюдает натуралист, размышляющий, приколоть ли её на булавку или пусть ещё полетает. Кроме того, я не сомневалась, что на этом торжественном мероприятии непременно будут присутствовать Карл Карлович Розенберг и Мартин Шталь, даже вспоминать о которых совершенно не хотелось. Не говоря уж о том, что снова придётся сесть в самолёт.Увы, я не могла объяснить учёбой своё нежелание ехать, учитывая каникулы. Тео сообщил, что Александр Владимирович собирает п
ВероникаЗа подарком для Воронича потребовалось вернуться в комнату. Там было тихо. За окном кружился падающий снег. Эта картина выглядела гармоничной и безмятежной. Совсем не подходящей к моему настроению.Я чувствовала себя зверьком, загнанным в ловушку. Дарий здесь, совсем рядом. А мне нельзя рассказать ему правду о своём нынешнем положении, потому что я по рукам и ногам связана обещанием, которое дала Тео.Если подумать, Княжевич ни разу не говорил о том, что ко мне чувствует. Я с самого начала была для него головной болью. Здравствуйте, меня зовут Вероника, и я приношу неприятности. Но разве не говорили за него его поступки? Разве не отправился он в темницу вместо меня?Насколько же проще было бы по-прежнему ни в кого не влюбляться. Оставаться самой обычной ведьмой-студенткой, не быть дочерью инквизитора. Холодок пробегал по коже при одной мысли о том, что в этом городе есть человек, на которого я, возможно, похожа, и мы с ним находимся по р
ВероникаНа некотором расстоянии от нас стоял Александр Владимирович. Выражение лица у него было равнодушное, даже скучающее, но почему-то это напугало меня больше, чем, если бы он злился. Внутри всё похолодело.— Вынужден признать, что ты ведёшь себя совсем не так, как положено молодой девушке после официальной помолвки, — произнёс он, не глядя на Дария. — Радуйся, что это я тебя здесь увидел, а не кто-то другой. Если тебе безразлична собственная репутация, то на свою мне не наплевать, и в моём доме я не намерен терпеть подобного поведения.Он говорил так высокопарно, будто явился прямиком из девятнадцатого века. В голосе старшего Воронича ощущались сарказм и холод. Я бросила взгляд на Княжевича и закусила губу.— Должен сказать, что… — начал Дарий, но Александр Владимирович только отмахнулся от него.— А вас я и вовсе не собираюсь слушать, молодой человек, — бросил он. &m