Что-то было не так. Защитная оболочка оглушила ее своим треском, и воды Оскуро растеклись вдоль тела, заставляя дрожать от холода. Она не ничего не могла сделать, только слышать и дышать. Последнее давалось ей с большим трудом. Знакомый мужской голос доносился будто сквозь стекло, ее тело подняли, и снова холод, шум, погружение в воду, а после… мрак.
За окном стояла глубокая ночь. Из-за занавески виднелся краешек луны, и ее свет серебрил пыль на подоконнике. Пахло деревом, кофе…Алира медленно пошевелила пальцами рук, затем ног и осторожно перевернулась на бок. Из груди вырвался стон. Тело болело, особенно ныли ребра. Нанесенная Халоттом рана, оставила после себя длинный шрам. Девушка провела пальцами по нему и медленно села. Натянув на обнаженную грудь одеяло, Алира с трудом смогла собраться с мыслями. «Боги, сколько же я проспала?»Она сразу поняла, что находится в своей спальне, дома в Белых столбах. Снизу доносился звук работающего телевиИнферно— Когда это произошло? — появившись в доме, спросил Констант. — Примерно час назад. Она поливала цветы в розарии и вдруг ни с того ни с сего упала, — ответил Данталион, вглядываясь в лицо собрата. — Кто подарил тебе эту награду? — Данте указал на рану, пересекающую лицо ифритаКонстант провел пальцами с острыми ногтями по порезу:— Пообщался с Киро, он не сдержал своего слова и напал на Луку, а я не люблю оставлять дела незавершенными.— Надеюсь, ты милостиво одарил его тем же, — Данте усмехнулся.Констант промолчал и, поднявшись наверх, быстро вошел в спальню Алегрии. Ее бледное лицо с яркими пятнами болезненного румянца было повернуто к нему, белки серых глаз покраснели от лопнувших сосудов.— Что с тобой? — он не понимал, как такое случилось. Ведь еще некоторое время назад Данте прислал ему письмо о том, что Алегрия почти оправилась от раны.Бинты на ее живот
Очнулся Ян от того, что кто-то дергал его за края куртки. Лениво раскрыв глаза и потирая виски, в которых неприятно стучало, он с хрустом повернул голову вправо — на него уставились бирюзовые глаза. Этот взгляд мигом отрезвил, будто за ворот вылили ушат ледяной воды, заставив мозг соображать. Он сидел в маленькой клетке, встать в которой было невозможно, как и вытянуть ноги. Его упрятали в подземелье, и Яну стало не по себе. Он тут же попытался материализовать меч, но ничего не вышло — что-то блокировало призыв. «Неужели я попался в ловушку?» — он коснулся лопаток, пытаясь нащупать крылья, но и они никак не хотели появляться.— Руны против светлого. Ты ничего не сможешь… — подсказала девочка из соседней клетки. Грязные иссиня-черные волосы растрепались, на бледном лице с впалыми щеками и заостренными скулами ангел видел каждую венку, руки походили на две тонкие палочки, скрытые короткими рукавами некогда синего, а теп
Подземный мир — многолик и необъятен, мало кто решился бы там жить даже под угрозой смерти, сунуться туда — самоубийство. И если бы когда-нибудь Киро предрекли, что именно там завершится его путь, ифрит бы убил шутника, а затем долго смеялся, представляя себя на мертвых землях в окружении неизвестных существ, древних, как сам мир, а возможно, еще древнее. Эти растрескавшиеся, начиненные удушающими ядовитыми испарениями и водами покровы из черной земли, глины и ледяного камня тянулись так далеко, что не было видно и края.Но именно сюда, в одну из брошенных неизвестным монстром пещер, был вынужден сбежать Киро. Держа Эву на поводке, он затянул ее во мрак и бросил на острые камни, заставив стонать от боли. Каждая капля ее крови впитывалась в землю под ногами и издавала не то чавкающий, не то урчащий звук. Там внизу, в уходящих к центру земли тоннелях, жили те, кто питался любыми следами живого существа.Будь на месте Киро Максимилиан, он бы без опаски смотрел в б
Алегрия чувствовала тепло и свет, словно ее укрыли одеялом, сотканным из солнечных лучей и облаков Келестис. Шелк простыней приятно холодил кожу, а сквозняк с легким шорохом трепал занавеску, пахло розами. Открыв глаза и чувствуя, как крепкий сон отпускает, Алегрия приподнялась на локтях и удивленно выдохнула — боль исчезла. Вместо глубокой раны на животе белела ниточка шрама, словно прошло много лет. Голова совсем не кружилась, жар спал, горло не саднило от жажды, и по ощущениям девушка чувствовала себя абсолютно здоровой, а главное живой.Осмотревшись, она поняла, что лежит в незнакомой комнате: на спинке стула висело светлое платье и чистое белье. Дотянувшись до мягкой выглаженной ткани, Алегрия облачилась в простой наряд и встала с кровати.От обитых деревом стен пахло сосной, под босыми ногами лежала яркая ковровая дорожка. На стене висело зеркало в старинной раме, рядом — такой же резной комод, на котором стояла ваза с белыми розами и лежал широкий гребен
Апрель— Ты только посмотри, как же давно меня здесь не было, — войдя на участок, проговорила Доминика, осматривая цветущие кусты роз, крепкие высокие фруктовые деревья и ухоженный газон с новеньким забором. — Не зря я оставила ей дом. Молодец, девка!За ней следовал Сигурд, скользя истинным зрением по сторонам — опасности не было. В соседних домах — аура простых людей, в лесу дачники выгуливали собаку. Тишина и спокойствие.За домом находилась деревянная беседка, в которой их ждала девушка, на вид лет двадцати, с убранными в длинный хвост черными волосами и блестящими изумрудными глазами. Их цвет напомнил Сигурду о дяде Блейзе. Девушка читала книгу, но при их приближении захлопнула ее и вышла к Доминике. Сигурд был на голову выше них.— Хорошо тут устроилась, за всем приглядывала, — похвалила Смерть.Алира пожала плечами:— Тебе стоило предупредить о наличии кожаных ботинок, — она совсем не
Инферно— Три месяца мы потратили на поиски принцессы! Да за это время я уже мог сто раз погибнуть в когтях монстров, равнина Подземного мира ими кишит, но мы ни на шаг не приблизились к Киро! Жив ли он там вообще? – проворчал Валефор, постукивая мечами друг о дружку и высекая искры.— Констант дал слово светлому, — Данте поднял взгляд к серому небу. Алегрии не было дома, она в очередной раз гостила у Смерти, и ифриту казалось, что девушка ускользает из его рук. Он не мог ее винить, она мечтала о свете и лишь там могла его получить. Они же обязаны не отвлекаться от поисков, и раз Констант сказал, что это вопрос жизни и смерти, так оно и есть.Краем глаза Данталион заметил приблизившуюся к воротам фигуру в плаще: лицо скрыто воротом, а глаза… «Слабый морок», — отметил он.Неизвестный смотрел на ифритов. Валефор повернулся и удивленно вскинул брови, вытянул меч вперед, указав острием в сторону гостя. —
МоскваОн стоял в полумраке ночи, вытирая с подбородка капающую кровь. Ее привкус стал для него настоящим нектаром — дивный, сладковато-медовый, смешанный со свежестью родниковой воды. Ему было так хорошо: тело переполняла невероятная будоражащая энергия. Окрыленный ею, он захотел взлететь, но его природа позволяла лишь забраться на крышу, оставив на каменной стене следы когтей. Среди мусорных баков он оставил обескровленное тело светлого. Вырванные в бою белоснежные перья лежали в грязных лужах, их кончики больше не сверкали. Ангел был мертв. Темные всегда могли заглянуть в глаза покойника, чтобы увидеть его убийцу. Люди считали это выдумкой. Им неподвластны высшие силы, и никто бы из них не разглядел, как в зрачках ангела замерла широкая улыбка-оскал.Когда на место прибыли два архангела, патрулирующие район Царицыно, они даже не успели приблизиться к телу, как оно растворилось, и его золотистые искорки поднялись в небо. Архангел с легкой щетиной и то
Ян прокрался по слабоосвещенному коридору. Над ним темнели арочные своды, а от мерцающих камней на колоннах исходил холодный голубоватый свет. В скользящей перед Яном тени угадывались очертания его ангельских крыльев. Хитро улыбаясь, он свернул в просторный коридор и, отодвинув загораживающий проход гобелен, расшитый сценой боя, незаметно проник в помещение, напоминающее античный театр с куполообразным потолком, узорчатыми пилястрами и неровными плитами вместо скамеек. Многие из Старших уже заняли свои места (добропорядочный ангел на месте Яна не посмел бы нарушить указание Старших, но ему было не до соблюдения правил). Михаил расхаживал в центре, где на возвышении стоял продолговатый стол из необработанного камня – того самого, на котором в свое время Авель принес в жертву Господу агнца. Центр «стола» расчерчивали неровные полосы багрового цвета. Кто-то из однокурсников Яна даже клялся, что во время одной из лекций те засветились алым светом, будто их только что о