ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
- Наш дом? – повторила Миа, глаза ее округлились от удивления и радости.
- Да, - улыбнулся Акира, отходя от окна и приближаясь к девушке. Она разволновалась, когда мужчина остановился напротив нее, демонстрируя красоту и опыт своего тела в свете солнечных лучей. Тела настоящего воина – с ярко обозначенными мышцами, с рельефным, плоским животом, смуглой кожей, покрытой белесыми шрамами – их было десятки…
Миа невольно протянула руку и коснулась кончиками пальцев до старого шрама у левой груди мужчины. Яркое осознание, что удар пришелся рядом с сердцем, наполнило глаза девушки слезами, а душу – желанием сберечь и защитить Акиру. Вот так внезапно почувствовала она это.
- Еще болит? – прошептала она, поднимая на мужчину пронзительные серые глаза.
- Уже давно нет, - отозвался он, перехватывая ее ладонь своими крепкими пальцами и убирая с груди со словами:
- Я хочу, чтобы ты привела себя
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯМиа проснулась одна - сторона кровати, на которой спал Акира, уже была прохладная. Девушка скользнула взглядом в поисках своего платья и не обнаружила его – оно валялось, вероятно, где-то по пути до спальни. Воспоминания об этом сделали щеки Мии пунцово-розовыми. Девушка не ожидала от себя, что будет столь смела, чтобы соблазнить Акиру, но она это сделала. Миа зарылась головой в подушки, смеясь. Хорошая домашняя девочка способна на соблазнение самого красивого мужчины в мире. Могла ли она об этом когда-то подумать? Лишь в своих отчаянных мечтах.Полная стремления к Акире, Миа, проигнорировав шкаф с новой одеждой, стянула белоснежную простыню и, завернувшись в нее, покинула спальню. Она торопилась. Босиком, шлепая по деревянному полу, источающему приятное тепло, девушка торопливо шла. Каждый шаг – и сердце стучало все громче и быстрее. Она смело шла к тому, кого любила.- Погоди, - прервал беседу Акира, окидывая прия
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯОни прибыли в Вену следующим вечером. Миа не могла поверить до конца, что ступила ногами на другой континент. Когда-то она думала, что проведет всю свою жизнь в Корваллисе, оказалось, ее ожидало значительно большее, и совершенно другая судьба.Австрия встретила удивительно теплой для февраля погодой – она так разительно отличалась от канадского городка, воздух пах весной и каким-то праздником. По крайней мере, для Мии точно. Она с улыбкой оглядывалась по сторонам, любуясь всем – людьми, погодой, зданиями, проносящимися за тонированными окнами элегантного, баснословно дорогого бентли.В эти минуты девушке казалось, что она стала главной героиней какого - нибудь голливудского кино про любовь, ну а главным героем, естественно, являлся потрясающе красивый мужчина, сидевший рядом с ней. Акира. Ее любимый. Кто бы мог подумать, что он организует такую поездку в один из самых прекрасных и старинных городов Европы? В голове Мии вилось со
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯЕсли бы можно было это сделать, то Миа, без сомнения, испарилась бы в тот момент. Но она не могла…Вместо этого ей пришлось вежливо улыбнуться чете Шлименнов, и сдержать свою внутреннюю боль, когда Акира представил ее, как Миранду. Стив Шлименн окинул девушку дружелюбным взором, затем, обратился к Акире:- Как вам Вена, господин Кавасаки?Миа сдержала очередное удивление – Кавасаки? Серьезно? Так же, как и название черного зверя с двумя колесами?- Неплохо, Стив, но, признаться, ожидал большего, - чуть улыбнувшись в истинно циничной улыбке, ответил Акира.- Это вы просто были еще не во всех местах, господин Кавасаки, - улыбнувшись идеально ровными, неестественно белыми зубами, добавила Кейт.- Может быть, хотя меня действительно трудно чем-либо удивить. Ну что, Стив, ближе к делу? Время не ждет.Шлименн чуть напрягся, затем ответил:- Да, да. На втором этаже есть небольшой ресторан. Мо
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ- Останови у вон той кофейни, - приказал Акира водителю. Бентли свернул и притормозил возле здания шоколадного оттенка.Мужчина выбрался из авто, как всегда, увлекая за собой девушку. Внутри кофейни, конечно же, пахло ароматным кофе, еще – теплом и каким-то уютом. Пара разместилась за самым дальним столиком, Акира сел так, что ему была видна входная дверь. Сделав заказ, мужчина тут же перевел почти все свое внимание на Мию.- Теперь поподробнее. Эта молодящаяся блондинка – твоя мать? – сощурив глаза, вопросил он. Девушка кивнула головой, отвечая шепотом:- Да, это так. Я воспитывалась бабушкой, а мама была слишком занята своей жизнью, чтобы уделить мне время. К тому же, моя внешность стала настоящим разочарованием для нее. Я помню, как она несколько раз сокрушалась, беседуя с отцом, когда они приезжали навестить меня, что я столь непохожа на нее.Взгляд Мии был… затравленным. Она с нервным порывом при
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯНориаки встретил Мию сразу же, как она спустилась с трапа. Каким образом сюда пробрался мужчина, для девушки оставалось загадкой, и это ее мало интересовало. Нориаки усадил Мию в какой-то огромный внедорожник, и машина, сверкнув фарами, помчалась по Эдмонтону. За рулем был сам друг Акиры. Всю дорогу он молчал, и девушка была благодарна ему за это. Ей было совершенно не до разговоров. Знать, что твой любимый человек сейчас подвергает свою жизнь очередной опасности, знать, что твой любимый человек может стать палачом для твоей матери – довольно болезненная мысль.Миа не заметила, как машина остановилась у высотного здания.- Миа, приехали, - раздался голос Нориаки. Он помог девушке вылезти из машины и сопроводил ее до квартиры. Открыв дверь электронным ключом, мужчина окинул помещение внимательным взглядом. Затем, отдал ключ Мии, вкладывая его в ее ладонь. Нориаки уже собирался уходить, когда девушка окликнула его:- Нориаки, по
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯМиа прерывисто задышала, когда теплые губы мужчины прижались к синей жилке, бьющейся у нее на шее. Акира с шумом вздохнул, с неким упоением вдыхая желанный аромат девушки. Чуть отстранившись, мужчина, глядя в серые озера ее глаз, произнес:- Стив и Кейт… я их не тронул.Миа на миг закрыла глаза, с губ ее сорвалась благодарная молитва. Акира заметил, как страх, окутывающий ее тело, ее душу, начал спадать, освобождая девушку.- Я хотела умереть Акира, - выдохнула Миа, глядя широко распахнутыми глазами на мужчину. Тот тут же нахмурился и обхватил ее лицо ладонями.- Что ты такое говоришь? – с тревогой в голосе, вопросил он. Миа кивнула головой, и слезы побежали по ее щекам.- Да, но ты спас меня. Я все поняла… - она всхлипнула. = Я люблю тебя, Акира.В ответ тот овладел ее ртом, целуя нежно, благодарно, с неким благоговением в душе. Отстранившись, он провел кончиками пальцев по щеке девушки.- М
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯМиа провела кончиками пальцев по мужественному, отмеченному печатью жестокости и холода, лицу Акиры. Его взгляд – идущий из глубины темно-зеленых, кошачьих глаз, стал тяжелеть и окутывать негой девушку. Она подалась вперед и нежно коснулась губами его губ. Затем, тряхнув головой, со стоном и страстью впилась в его рот, обвивая шею мужчины руками. Акира тут же ответил – подхватывая Мию на руки и позволяя ее длинным ногам обхватить его торс.- Акира, - прошептали пухлые губы девушки, когда мужчина, наклонив голову, начал целовать ее плечи…Миа подняла голову с обнаженной груди мужчины. Тот, смежив веки, кажется, спал. Она окинула внимательным и одновременно нежным взглядом его смуглое тело, укрытое по пояс, простыней. Ее глаза тут же остановились на старых, белесых шрамах на груди Акиры. Те самые шрамы. Миа, не сдержавшись, подалась вперед, и очень нежно, боясь причинить своими действиями боль, коснулась их гу
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯГоворят, со временем боль потери притупляется, и жить становится легче. Говорят, что так. Миа еще не знала точного ответа. И знать не хотела. Скорбь сковала ее сердце, душу, тело, лишая сил. Несколько дней подряд девушка пролежала на кровати, вставая лишь в туалет. Еду, которую ей приносил Акира, Миа почти не ела.Ей было больно. Невыносимо больно и горько. Да, никто не живет вечно, и всех ждет смерть, но разве от этих слов становится легче, когда жизнь близкого человека заканчивается? Когда ты больше не можешь услышать его голос, увидеть его лицо, прикоснуться к нему? Можно бесконечно рассуждать о бренности этого мира – рассуждать философски, рассуждать мудро и красиво. До тех пор, пока тебя с головой не окунут в эту боль. До самого дна горечи осознания – что родного человека больше нет.И Миа была в этой боли. Боли, когтистыми пальцами впившейся ей в ее кожу, в ее душу, растаскивая ее на части, терзая, заставляя чувствов