— Вах, вах! Какие конфэтка! — Захрипел на ломаном русском араб и, первым делом, подошёл к той девушке с белыми волосами, пощупал, потрогал, сорвал бант. А затем подошёл и ко мне. — Красоткэ! Меня звать Хозяин. Вы слушаться и делать то, что приказать! Иначе будет очень больно!
Я сжалась в судорожный комок, когда его шершавые руки коснулись моего лица. Он резко схватил меня за скулы, больно надавив указательным и средним пальцем на ямочки на щеках.
— Идеальная игрушка! Сегодня Мухамед ибн Рашит сделать тебя женщиной! Отыметь на славу!
Мерзавец резко сорвал с меня ленту, настолько резко, что острая ткань, как лезвие, насквозь порезало кожу, оставляя уродливы шрамы. Шрамы боли и страданий. На всю жизнь... Схватив меня за волосы, монстр, демонстрируя власть, со всей силы швырнул меня на кровать. Но я до неё не долетела. Упала на пол, приложившись лбом к деревянному бортику, и тут же рефлекторно скрутилась в позу эмбриона. Прикусив язык до прив
Дмитрий приложил золотую карту к датчику, установленному на двери гостиничного номера, дождался сигнала, оповещающего об открытии замка и, властно сжав мой локоть, затащил в комнату.— На кровать. — Холодно сказал. Точнее, не сказал, а приказал.Видать возжелал потребовать возмещение материальных трат.Зачем я ему? Только сейчас я вдруг осознала, что незнакомец спустил на меня, жалкую, безродную вещь, целое состояние.— Снимай платье.И сам начал раздеваться, абсолютно не стесняясь моего присутствия.Сначала сорвал с шеи бабочку, затем рубашку, оставшись в штанах.Мне моментально поплохело… У него красивая спина. И грудь. И пресс… И кожа. Гладкая такая, загорелая, в отличии от моей… Моя — белая как мел, а его — совершенная, как элитный молочный шоколад.Чёрт! Зачем он это делает...Смутившись, я быстро прикрыла глаза ладошками, услышав ехидный смешок.— Ложись
ДмитрийОна смотрела на меня настолько печальными взглядом, что у меня от этого странного ощущения жалости по затылку неслись крупные капли пота, а в области сердца что-то непонятное распирало, кололо, ныло и одновременно давило. Какого дьявола? Это что… жалость?И я на неё смотрел. На эту миниатюрную, темноволосую малышку с телом фарфоровой куклы и глазами ангела. Смотрел как на беззащитного, брошенного на растерзание стервятникам котёнка. Красивая. Изящная. С синим, как дикий океан, глазами. Длинные, шелковистые волосы, цвета арабской ночи, стройные ноги, небольшая, аккуратная грудь, но худая очень. Уверен, если бы девочку кормили как положено, её грудь была бы больше, а тело совершенней.За право обладать редким лотом боролись два ублюдка. Темнокожий негр и бородатый араб. Ни с того, ни с чего меня накрыла грёбаная паника. Смотрю на проститутку — и самому купить хочется! Не понимаю правда зачем? Это чувство
— С приездом, Господин! Как долетели? — Снаружи раздался женский голос, с едва уловимой хрипотцой.— Нормально, Женя. Спасибо. — Орлов быстро покинул автомобиль, юркнув под зонт, который ему любезно предложила незнакомая женщина, на которой было надето строгое платье гувернантки, а её жиденькие волосы были собраны в высокий пучок на макушке.— А это к-кто? — нерадушно спросила тучная дама, по имени Евгения.— Новая уборщица. Под твою ответственность.— К-как это так? — Глаза гувернантки округлились как у рыбы фугу.— Вот так вот. Я тебе премию выпишу за хлопоты. Обустрой её где-нибудь в подсобке, так, чтобы мне глаза не мозолила. А затем, в кабинет мой зайди, переговорить надо.— Всё понятно, Дмитрий Олегович. Сделаем. — Кивнула эта подлиза и ко мне вдруг обратилась: — Ну, чего сидим, кого ждём? Аль прынца на белом коне? Выходи давай живо и за мной.Вот так
— Всем работать! Шевелитесь бездари! — Евгения хлопнула в ладоши, подгоняя покорных, молчаливых слуг в сторону кухни.Они всегда безотказно выполняли приказы главной. А та, в свою очередь, в нашем-то двадцать первом веке, общалась с людьми как со свиньями. Видимо, у них до сих пор славилось крепостное право. Дмитрий был чистокровным наследником какого-то высокопочтенного графа, род которого жил и славился по сей день, вместе с бесценным наследством — поместьем. И с этим поместьем все носились будто с уникальным артефактом. Его общее состояние оценивалось в несколько миллиардов зелени. Об этих шокирующих фактах я уже узнала после того, как стала верной рабой Дмитрия Орлова.Когда слуги, опустив голову в пол, при виде острого взгляда главной управляющей, разбежались кто куда, старая ведьма обратилась ко мне.В это момент я даже не заметила, как оказалась прижатой к стене. Я чувствовала себя грязным тараканом среди всей этой королевской знати и ст
Уже около недели я осваивала новую профессию. Точнее не профессию, а настоящую каторгу, на которой вкалывала как проклятая с раннего утра до позднего вечера. Когда моё бешенство к Дмитрию начало ослабевать — он отчего-то начал мне сниться. Каждую ночь. То, как он бесстрашно спасает меня от араба, как подхватывает на руки, заворачивает в своё ароматное пальто и несёт в машину. Мне приснились его губы. Полные такие, упругие, и как клубника сладкие. И я их ем. Ем, как клубнику! И не могу насытиться их окрыляющим вкусом.В такие моменты я ошарашено вскакивала с постели и отмечала, что моя сорочка и постельное белье насквозь пропитаны влагой. Как и мои волосы, и моя кожа. А сама я сижу, дрожу и одержимо щупаю свои губы, постепенно возвращаясь в суровую реальность. Но когда понимаю, что мне просто приснился сон — вновь окунаюсь в омут депрессии. Его сумасшедшие поцелуи, настолько реальны, что я даже ощущаю боль на своих губах. А в моих снах мы целуемся как одержимые
Однажды мне приказали навести порядок в хозяйской комнате. Я делала там уборку уже несколько раз и внутренне просто верещала от счастья, когда слышала заветное указание. Спальня Дмитрия была самым шикарным местом в доме. Куда ни посмотри — сплошная роскошь. Мне даже приходилось разуваться, когда я туда заходила, так как к дорогому, персидскому ковру строго-настрого запрещалось прикасаться, тем более наступать. Там, я находилась словно в музее. И сколько бы раз не заглядывала в комнату господина — не могла привыкнуть к тому, что вижу. Здесь всё буквально пело от помпезности и исключительного вкуса. Мебель в антикварном стиле, дорогие шторы, дорогое постельное бельё. Негде и пылинке упасть. Мы, рабы-холопы, используя руки вместо тряпок, щепетильно натирали диковинную фурнитуру, до тех пор, пока не видели там свой холодный оттиск. И вот я снова тут… Стою посреди комнаты и как одурманенная вдыхаю потрясающий запах, от которого перед глазами звёзды пляшут.
ДмитрийЯ приказал поселить девчонку в какой-нибудь неприметной подсобке, чтобы глаза не мозолила своим внешним видом. Для её же блага. Иначе, не сдержусь. Воспользуюсь девкой на правах законного владельца. Она ведь, по сути, моя вещь, которую я просто купил. Причём, за приличные деньги. Но пока что не хотелось раскрывать упаковку уникальной покупки — ждал подходящего момента, когда вообще невмоготу будет.Да и Лиза сейчас в поместье вернулась. По пятам за мной шастает и потрахивает по всем углам, ненасытная кошка. Секс с ней как хлеб насущный, но вот в последнее время мне наши игры до уныния наскучили. Она послушная, покладистая, на всё согласная до тошноты. Меня это не зажигает! Тем более, я у неё не первый. В её породистой норе уже побывал ни один нефтяной магнат. Если честно, чтобы хоть как-нибудь разнообразить свой половой быт, я был бы не прочь оттрахать неопытную девст
Белые хлопья падали отовсюду, превращая окружающий мир в одно огромное и пушистое облако. На улице было тихо. Лишь изредка мрачную тишину нарушало завывание северного ветра и нервное постукивание зубов. Моих зубов. Я почти превратилась в застывшую сосульку и уже не чувствовала ни рук, ни ног, ни частоты собственного дыхания. Мои волосы покрылись толстым слоем льда, а руки посинели и распухли, утратив чувствительность. Пронизывающий холод отрезвлял, заставляя меня на миг забыть о чудовищной душевной боли.Не знаю точно сколько времени я просидела на крыльце, корчась от озноба, когда тело атаковала беспощадная метель, но на улице уже стемнело, а на территории поместья зажглись фонари. Когда сил бороться со своими бедами не осталось, закрыв глаза, от горя и безнадежности, я повалилась боком в сугроб, улетая куда-то далеко-далеко, где всё существующее утратило смысл. Впервые в жизни мне стало спокойно. Мне показалось, что вот-вот и
— Уважаемые пассажиры наш самолёт готовится совершить посадку в аэропорту Домодедово, город Москва. Пристегните ремни безопасности и не вставайте со своих кресел до полной остановки двигателей.Я невольно вздрогнула и сильнее сжала тёплую руку Дмитрия, когда кабина Боинга накренились в бок, готовясь к снижению. Живот панически свело легким спазмом, а в ушах неприятно зашипело.Но стоило мне только почувствовать ответную и уверенную хватку, как наши пальцы сцепились друг с другом в цепкий замок, я тотчас же расслабилась и перевела взгляд в окно — там уже можно было рассмотреть пушистые облака, которые становились видимыми с каждой минутой полёта, так как время близилось к рассвету.Вскоре, самолёт спустился ещё ниже, и я увидела много-много крошечных домиков, развилки дорог, высокие деревья и скоростные трассы, на которых, словно маленькие жучки, проносились автомобили. Любимый спал, как младенец, полож
Из глубокого сна меня разбудил приятный голос. Тот самый голос, который я так хорошо знала, который безумно любила, и который узнала бы даже из миллиона разных голосов. Голос, наполненный бархатом, мятой и заботой. Голос, принадлежащий любимому мужчине.Дмитрий не отходил от меня ни на минуту. Иногда я открывал глаза и видела всё так, будто находилась в густом тумане. Сил не было ни на что. Периодически у меня болела голова, но больше всего беспокоил живот. Сначала я вообще ничего не соображала. Даже не понимала, как именно оказалась в больнице, с кислородной маской на лице и катетерами в венах. А затем вдруг вспомнила… Вспомнила тот ужасный вечер, когда получила пулю. В живот.Но больше всего меня шокировал разговор Дмитрия и врача. Который я невольно подслушала, когда только-только начала отходить от лекарств. Оказывается… Оказывается я и правда была беременна. Я догадывалась, но не верила. Что за такой короткий промежуток времени это реал
ДмитрийЯ не понял, что произошло. Меня швырнуло в какую-ту чёрную, наполненную сплошной болью пропасть, кишащую ядовитыми червями. В ушах шум, пульс частит, дыхание сбилось. Я еле-еле нашёл в себе силы, чтобы подняться с асфальта, чтобы дрожащими руками притянуть к себе маленькое, бесчувственное тело, лежащее рядом, на холодной земле.Нет.Это невозможно.Это не могло произойти.Приди в себя, идиот! Проснись!!!Открой глаза! Умоляю!Алина…Как же так… Почему? Откуда ты мать твою… откуда ты тут взялась…Я ударил себя по лицу. Несколько раз. Чтобы собраться, чтобы как можно скорей проснуться и вызвать скорую! После отрезвляющего удара по телу пронёсся покалывающий жар, в головном мозге вспыхнули резервные источники энергии.Лина лежала на животе. Молча. Без единого движения. Босая, в белом шёлковом х
ДмитрийМне кажется, словно я провалился в настоящую адскую бездну. Все поступки возвращаются бумерангом? Так ведь? Однозначно это так!Не делай зла — зло наказуемо. До сегодняшнего дня я плевал на эту житейскую мудрость, а стоило бы задуматься и не забивать болт глубоко в сырую землю, вместе с этим болтом закапывая там и свою честь.Я никогда не задумывался о том, что мою жизнь тупо запрограммировали. Я не понимал почему не должен открыться Лине, должен давить в себе чувства. А потом до меня дошло! Это родители всю жизнь внушали мне, что нужно делать, где учиться, как жить, с кем спать, на ком жениться. И я был послушным сыном. Отец вытравил из меня непослушание, высек тяжёлой пряжкой кожаного ремня, воспитал в холоде, пресекая всякое проявление тёплых чувств.Никаких ласк. Суровый авторитаризм. Так воспитывал его отец, отец его отца, прадед и прапрадед. Именно поэтому их империя существует уже многие ве
Я очень долго не могла прийти в себе и не понимала, что со мной происходит, где я нахожусь и почему у меня очень сильно болит голова? Будто мне в череп сутки напролёт вколачивали острые гвозди. День и ночь, жизнь и смерть, любовь и ненависть поменялись местами и мне захотелось больше никогда не просыпаться, никогда не открывать глаза, никогда не делать судорожные вдохи. Но меня вынужденно привели в чувство, мазнув под носом какой-то едкой жидкостью.Откашлявшись, я быстро вернулась в сознание. Но перед этим невольно махнула головой сначала в одну сторону, затем в другую и грубо шмякнула кого-то по рукам, чтобы не трогали. Всё, что я помнила прежде, чем окунуться в гиблый мир безнадёжности, где всё воспринималось словно в тумане, как тот жирный тюлень, с кудрявой бородой, пропитанной тухлым запахом пива и травы, ударил меня по голове и потащил в незнакомое помещение, в котором было очень шумно, людно, играла пафосная музыка, в котором воздух трещал и разрывался от разврата.
ДмитрийПосле того, как я покинул то помойное кладбище, которое называли «сиротским приютом», ровно через час мои лучшие бойцы, доложили мне, что жиробасину успешно упаковали в контейнер для перевозки диких обезьян и отправили по морям, очищать карму, так сказать. А я в свою очередь набрал Сатида, одного из владельцев «Долины персиков», и сказал ему, мол так и так, он должен постараться и сделать всё возможное, чтобы наша коровушка запомнила «уикенд» на всю оставшуюся жизнь и на последующие жизни. Иначе… «Долина персиков», превратится в «Долину сухофруктов», стоит мне лишь пальцем клацнуть. Они меня знают.Вот и всё. Один вопрос решён. Осталось вернуть голос Лины и пристроить девчонку в хорошую среду. Для начала, сниму ей квартиру, после устрою в одну из своих фирм.
Мы пролежали с ним в такой позе до раннего утра. Дмитрий вцепился в моё тело, словно погибший бойцовский пёс, с такой сумасшедшей силой, что его теперь вряд ли кто-либо сможет отцепить.Его последняя фраза, сказанная в бреду, не давала мне спокойно спать.Неужели Орлов принял меня за Лизу? Любыми способами я пыталась не думать о горьких догадках. Под утро я всё же уснула. А проснулась от резкого толчка в бок и оглушающего крика.Дмитрий пришёл в себя. Резанув по мне бешеным, непонимающим взглядом, он быстро вскочил с постели, сжав руки в стальные кулаки. Несколько секунд на меня пялился, затем перевёл взгляд на скомканную простынь, на которой уродливыми кляксами застыли багровые пятна крови. После чего… не на шутку разозлился!— Как ты, что ты? Поверить не могу! — Ходил туда-сюда вдоль комнаты, схватившись за голову. — Какого хера тут произошло, Лина? Ты что натворила, идиотка?!Я всхлипнула, руками синяки на груди прикрыла
Они расписались в кругу семьи, а грандиозное торжество перенесли на другую дату. К чему такая срочность? Я не понимала. Быть может… они ждут ребёнка? От этих мыслей меня дробило части, а в душе, как и снаружи, я превратилась в живого мертвяка.Я встретила Дмитрия за час до начала торжества. Точнее, когда я вытирала пыль со светильников, стоя на стуле в коридоре, он набросился на меня со спины настолько неожиданно, что я едва не клюнула носом в пол от испуга. Будто озверелый шакал, он животом впечатал меня в стену, а руками… свои властные руки Дмитрий запустил мне под юбку и принялся жадно шарить по ногам, направляясь к бёдрам.Закусив губы, я превратилась в столб, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сегодня он был ещё более красивым и ещё более безумным! В белом смокинге. Идеальный мужчина. От него пахло успехом, а его наглые прикосновения клеймили мою кожу невидимыми отметинами.— Чёрт, Лина-а-а, — горячее дыхание обожгло ягодицы, ко
ДмитрийЯ до озверения ненавижу ворюг. Особенно в моём доме. Лина не могла украсть кольцо… Или могла? Девчонка втрескалась в меня как прокажённая. Эта скрытая, но такая явная истина, отзеркаливалась на её кукольном лице, в её глубоких, наивных глазах, от которых я хмелел. И жёстко хотел проучить паршивку! И оттрахать хотел, когда на глаза мне попадалась. Член от одного лишь её невинного взгляда в мою сторону в клочья рвётся! Не могу больше так. Не могу! Ненавижу себя за это. Привязался нахрен, теперь страдаю. Ну нахера я купил Лину, нахера домой к себе приволок? Оно мне надо было? Нет же! Думал, че там! Херня… тархну, забуду.А не могу, бля! Не поднимается член на неё вот так вот чтобы грубо, чтобы мерзко, как шлюху подзаборную отыметь в конюшне. Другая она девочка. Совершенно. Таких у меня не было никогда прежде. Нежная, хрупкая. Душа у неё чистая, как хрусталь. И я её своей грязью мараю! Но не могу остановит