Глава 8

Утро действительно мудренее вечера. Злость на Кречетова растворилась вместе с сумраком белой ночи, оставив лишь горечь от неприятного инцидента, но надо отдать должное, что мое вторжение могло закончиться гораздо более плачевно, чем выплеснутая эмоция и грозное предупреждение парня.

 Проснувшись в своем шелковом раю, я тянусь и про себя отмечаю, что теперь точно знаю: я живу именно в раю. Все познается и оценивается только в сравнении, и вчера у меня была такая возможность. Но, несмотря на подушку безопасности, с рождения так заботливо приготовленную судьбой, есть один нюанс, который не выходит из головы.

В моей жизни всегда было все самое дорогое и лучшее в материальном смысле этого значения, но в мире существует то, что бесценно и эксклюзивно, то, что нельзя купить даже за бешеные деньги – любовь и внимание своей семьи. А вот с этим все было проблематично, хоть так и не казалось со стороны. Однако по факту я получала крупицы того, что необходимо любому ребенку. 

Мою маму всегда интересовала только она сама, правильный образ жизни и ее салон. Нет, конечно, мама любила нас, но какой-то своей странной любовью, как вещи из лимитированной коллекции, которые еле удалось урвать и которые нравились только потому, что ценились другими. 

Мы никогда не были близки, никогда не откровенничали. Она растила нас с сестрой своими клонами, вбивая в голову, возможно, правильные и полезные вещи, но не давая больше ничего.  

Отец девяносто процентов своего времени проводил на работе, а оставшиеся десять занимался чем угодно – только не нами. Мы были куклами, в которых усердно вкладывали знания репетиторы, которых наряжали и показывали гостям и на которых, возможно, рассчитывали в будущем заработать (в случае успешного замужества и слияния активов). Да и мы с Никой назывались сестрами только по документам и не испытывали по большому счету друг к другу ничего. Единственным исключением был Виктор, но он очень рано покинул наше распальцованное семейство, и я лишилась той немногой любви, что у меня была. Возможно, в этом и скрывается причина моего патологического желания всем нравиться. Я каждый раз словно доказывала себе и другим, что я достойна быть любимой.

А вчера, проведя всего один вечер с семьей Кречетова, я увидела пропасть между нами и не только в материальном плане, но и в духовном. Их чувства друг к другу витали в воздухе, осязались, ощущались. Они умиляли и приводили в замешательство, восхищали и поражали. Их слаженные действия говорили, что ребята не просто плывут в одной лодке, они настоящая команда. Даже потеряв родителей, Кречетовы были семьей!

Воодушевившись внезапно заполнившей меня идеей, вскакиваю из кровати и иду в ванную. Быстро приведя себя в порядок и накинув халат, практически несусь к комнате сестры.

Стучу в дверь, вхожу, ищу глазами Нику. Она сидит в постели с планшетом и никак не реагирует на мое вторжение.

Подхожу к ее белоснежной кровати принцессы с прозрачным балдахином над головой и плюхаюсь возле.

Мелькнувший недовольный взгляд и бурчание:

– Ты испачкаешь мне белье!

– Ты считаешь, у меня грязный халат?!

Пытаю сестру, не сводя с нее глаз, но девочка, не отрываясь от экрана, констатирует:

– В кровать ложатся либо в пижаме, либо без одежды.

Пропускаю ее недовольство мимо ушей и провожу рукой по ее длинным темным волосам, блестящим и красивым, как в рекламе.

– А ты у нас красотка.

Девочка отстраняется и шипит:

– Вики, что тебе от меня нужно?!

Пожимаю плечами.

– Пойдешь со мной завтракать?!

– Я смотрю прямой эфир, а ты отвлекаешь, – раздраженно восклицает она и таранит своими серо-голубыми рассерженными глазами.

Да, разговор не вышел. Вздыхаю, встаю с кровати и, оставив лохмотья своей надежды что-то поменять между нами, выхожу из комнаты. Изменить то, что уже вошло в привычку, так легко не получится.

Припарковываю Aston и, настроив телефон на съемку, начинаю всю дорогу репетируемую речь:

«Всем привет! Вчерашний день был настолько эмоциональным и насыщенным, что я с непривычки выдохлась и не смогла найти в себе сил записать для вас видеоотчет».

Улыбаюсь своей звездной улыбкой и продолжаю:

«Но сегодня новый день, новые планы. Большего пока рассказать не могу».

Подмигиваю.

 «Очень благодарна всем за поддержку. Читаю все комментарии и таю от вашей любви!»

Посылаю свой фирменный поцелуй и едва нажимаю на кнопку конец записи, как пассажирская дверь открывается, и на соседнее кресло плюхается Макс. От такого нахальства пропадает дар речи, и я только таращусь на него во все глаза, но когда парень наклоняется ко мне, пытаясь поцеловать, я взрываюсь:

– Ты совсем офигел!

Отшатываюсь в сторону и слышу:

– Не кипятись, малышка! Я извиняться пришел. Ну день рождения был. Сама понимаешь. Немного перебрал.

От злости я прямо киплю и булькаю.

– Я тебе не малышка, и в машину я тебя не приглашала! Вылезай!

Макс смотрит так, будто я обидела весь его семейный альбом.

– Я был настолько плох?

– Мне все равно, какой ты был. Мне вообще все равно на тебя! – говорю, выделяя важные, на мой взгляд, слова, чтобы до него дошел их смысл.  

– Но, малышка…

Открываю дверь, выхожу из машины, показывая, что разговор закончен, и замечаю в нескольких метрах от себя Кречетова, паркующего байк. Парень, словно почувствовав, что я смотрю на него, поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами. Я, как школьница, ощущаю, что заливаюсь краской, вот только не понимаю: почему! Он лишь объект моего спора! 

В этот момент Макс вылезает из машины, и я замечаю, как Кречетов переводит взгляд на него. Черт! Вот не люблю я все эти двусмысленные ситуации и недомолвки, словно в мыльных операх. Только подобного мне сейчас не хватает! Итак, что ни идея, то полный облом! Набираю в легкие воздух и, смотря на парня на байке, громко говорю:

– Ты хотел, чтобы я держалась от Макса подальше, но меня преследует твой друг. Скажи ему сам – пусть отстанет! Мои слова до него не доходят!

Понимаю, что, возможно, этой пламенной речью я столкну их друг с другом, но мне плевать. Макс достал, а Кречетов бесит своей непрошибаемостью! Парень возвращает взгляд на меня, а я ехидно продолжаю:

– Видишь, я красивая и многим нравлюсь! 

Я специально акцентирую интонацией слово «нравлюсь» и замечаю в ответ усмешку.

Еще больше сержусь, закрываю машину и направляюсь в сторону универа.

Приезжаю домой после занятий и отчетливо осознаю, что шестой день спора движется к своему логическому завершению, а реальных результатов нет. Прекрасно помню: под лежачий камень вода не течет и бездействие мне ничем не поможет, и цепляюсь за первую мысль, пришедшую в голову.  Кречетов, конечно, сказал больше не соваться к его семье, но если сильно нужно, то можно и не послушаться. В конце концов, я ничего не обещала ему и ничего плохого делать не собираюсь. Наоборот. Я действительно хочу порадовать девчонок, а не только набрать очки в глазах парня своим красивым жестом.

В магазин ехать, чтобы осуществить задуманное, лишняя трата бесценного времени. Да и зачем?! Мой шкаф не уступит любому бутику, и в нем найдется множество вещей с этикетками, которые я купила, даже не собираясь никогда надевать. 

Воодушевившись, начинаю перебирать вешалки и пересматривать полки. Нахожу с десяток вполне классных обновок для Даши, но вот что же делать с Олей?! Идти в комнату сестры и проредить ее шкаф безусловно можно, тем более ее сейчас нет, но я буду выглядеть не лучше Ники, которую я недавно нашла копающейся в моей одежде. Подумав немного, я все-таки решаю закрыть глаза на принципы и найти пару платьев для младшей сестры Кречетова в шкафу Вероники, пообещав себе, что завтра же заеду в магазин и возмещу ей все взятые вещи.

В комнате сестры я легко нахожу пару красивых платьев и немного повседневной одежды с бирками и даже прихватываю нераспечатанные упаковки семьи Барби, где, к моей радости, имеется желанный девочкой Кен, а бонусом – их дети. Довольная собой гружу подарки в пакеты и выхожу из дома. 

– Вики?! 

На этот раз дверь открывает Даша и удивленно смотрит на меня, стоящую на лестничной площадке с пакетами. Улыбаюсь, искренне и мило представляя, как сейчас обрадуются девчонки.

– Пустишь, или так и будем тут стоять?!

– Конечно, проходи, но Димы еще нет.

Киваю, думая, что время до его появления мы проведем с пользой, и вхожу в квартиру.

Едва я снимаю пальто, как ураган по имени Оля влетает в коридор и чуть не сносит с ног.

– Вики! – восторженный вопль оглушает своей мощью, и я уже смеюсь, смотря в сияющие глаза девочки. Не помню, чтобы кто-то так непосредственно и искренне радовался моему появлению!

– Как здорово, что ты пришла, а то Митя говорил: ты занята и не сможешь зайти. 

Молча проглатываю последние слова, пытаясь на них не зацикливаться. Сейчас я настроена дарить позитив себе и девчонкам.

– Митя не знал, что я смогу пораньше освободиться! 

И, посмотрев на одну и вторую, весело добавляю:

– А у меня для вас подарки! 

Глаза Оли в предвкушении вспыхивают завораживающим огнем, и даже в Дашином взгляде светится любопытство.

Подхватив пакеты, иду в знакомую комнату и достаю вещи. Старшая в нерешительности смотрит и боится притронуться, младшая же с восторгом перебирает пальцами разноцветный ворох и, повернув трогательное личико, спрашивает:

– Это все правда нам?! По-настоящему?!

– Конечно, – моя улыбка от уха до уха подтверждает сказанное, и я достаю из пакета кукольный набор и протягиваю девочке. 

– И это тоже тебе!

Оля замирает и смотрит на подарок, как на манну небесную. В ее темных глазах застывает восторг, но она все еще боится взять коробку в свои руки. Мелькает мысль, что моя избалованная сестра не захотела даже ее распечатать. Новое сравнение! 

Наконец девочка забирает кукол и, рассматривая их, еще раз уточняет: 

– Я могу открыть?!

– И открыть, и играть.

Все наряды отходят на второй план, и малышка, вцепившись руками в пластиковую коробку, бежит на кухню, скорее всего, вскрывать упаковку.

Оставшись наедине со мной, Даша хмурится и бормочет, теребя в руках ценник от какого-то платья:

– Вики, спасибо большое, но мы не можем принять эти вещи. Они очень дорогие. 

– Не говори глупости! – смотря в ее глаза, твердо заявляю я. – Когда-то я купила их себе, но так и не надела. А сейчас все это уже устаревшая коллекция, и я точно не стану носить. 

Увидев толику сомнения на ее лице, я разбиваю его новым ударом прямо в цель следующей фразой:

– Если не вам, так я бы подарила их кому-то другому или вообще выбросила. Но если тебя тоже смущает, что вещи вышли из моды…

– Нет, что ты! Это для меня неважно. Они очень красивые! Просто... дорогие.

– Дорогими они были, когда висели в бутике, а сейчас ничего не стоят...

Мои слова успокаивают девушку, и она наконец начинает внимательно перебирать вещи. С каждой секундой в ее глазах больше и больше проявлялся восторженный блеск, делающий ее не просто симпатичной, а красивой! Все-таки девочки – это девочки!

Нарушив наше уединение, в комнату влетает Оля, держа в руках кукол, и с порога тараторит:

– Даша, ты только посмотри, какие они классные! У них ноги и руки сгибаются. А какая одежда! 

Едва малышка прекращает свои дифирамбы игрушкам, я, переведя взгляд с нее на сестру, предлагаю:

– Девочки, давайте развлечемся! Включим музыку и устроим показ мод!

Две пары черных глаз устремляются на меня. 

– Это как?!

– Вы будете менять одежды и дефилировать… – спохватываюсь и объясняю для девочки: – Ходить по комнате, демонстрируя то, что на вас надето!

Оля хлопает в ладоши, Даша улыбается, и мы начинаем свое шоу.

Музыка из динамика моего iPhone, бесчисленная смена платьев, сияющие улыбки, смех... Мы и не замечаем, как дверь открывается и наше веселье нарушает хозяин квартиры.

Оля первая отмирает и бросается к брату хвастаться.

– Митя, Вики купила мне красивые платья и Кена, и Барби, и даже малышей!

– Подожди, – парень старается говорить спокойно, но в его голосе звенит злость, и малышка, почувствовав это, замирает.

Даша опускает глаза, едва встретившись с глазами брата, видимо, прочитав что-то по ним, и я принимаю удар вместо них. Да, я опять явилась, и да, я порадовала девчонок!

Тяжелый взгляд, прилипший к моему лицу, если бы был способен, скорее всего, четвертовал меня. Видимо, Кречетов не оценил ни щедрости, ни моих благих намерений. Похоже, они, наоборот, разозлили его. 

– Зачем ты это устроила?! 

– Хотела порадовать девчонок. Посмотри, какая Даша кукол…

Воспоминание, мелькнувшее кадром перед глазами, и я не договариваю почти выскочившее слово и тут же заменяю другим:

– Красотка!

По тому, как Кречетов напрягается, как заостряются его скулы и как сверлит своими черными глазами, я делаю вывод, что он бы с удовольствием запихал все мои подарки обратно в пакеты и выставил меня вместе с ними за дверь. Но с каждой отскакивающей и исчезающей секундой я понимаю: он этого не сделает. Может, оттого так и злится. Думаю, он очень любит своих сестер и видит, как они рады. А судя по тому, что я узнала, в последнее время это чувство не было частым гостем в их доме, и он не хочет лишать сестер его. 

– Митя, не сердись на Вики! – вступается за меня малышка, и мне хочется расцеловать маленькую отважную девочку.

– Я не сержусь, – обманывает он малышку, но не меня.

– Пойдемте пить чай! – пытаясь сгладить острые углы, приходит на помощь другая, но я мотаю головой. Выдерживать убийственные взгляды ее брата на расстоянии вытянутой руки – то еще удовольствие. Да и провоцировать его, когда он на взводе, тоже не хочется. Я, конечно, безбашенная, но не сумасшедшая, поэтому лучше убраться подобру-поздорову, пока это возможно. Моя благородная миссия «дари радость» прошла на ура в первой части своего действия, но во второй не только не прибавила мне очков в глазах Кречетова, а, возможно, даже отняла те немногие, которые я кровью и потом заработала. Обидно. Вот что за непредсказуемый парень?! Ничем его не пронять. Я уже все испробовала. Придется завтра позорно принимать поражение. Начинаю злиться от этой мысли и бросаю, направляясь в коридор:

– Я пойду.

– Так рано?! – пищит Оля, подлетая ко мне, и я, потрепав девочку по щеке, не смотря на припекающий лицо взгляд, обещаю:

– Я обязательно приду к тебе, и мы поиграем в новые игрушки.

– Честно?

– Честно.

Надеваю пальто, машу девочкам и выхожу. Кречетов идет за мной. Оборачиваюсь и, кидая на него сердитый взгляд, цежу:

– Я в состоянии сама дойти до машины!

Он не комментирует мои слова, а молча спускается следом. Надеюсь, он уже успокоился, а не решил меня прикончить по-тихому за мое повторное вторжение! Снова трусливо оборачиваться и показывать свою слабость не позволяет самолюбие, и я считаю ступеньки, ожидая грядущей участи.

На улице он останавливает меня за руку.

– Я говорил, чтобы ты забыла сюда дорогу!

– Да, но я не обещала тебе этого! – огрызаюсь я, напрочь потеряв весь здравый смысл и осторожность.

Парень смотрит на меня тяжелым темным взглядом так, что хочется спрятаться.

– Зачем ты это делаешь?!

Не отвечая на вопрос, на который не в состоянии сказать правду, задаю встречный:

– Я не могу подарить подарки?! 

Его глаза сканируют мое лицо вдоль и поперек. Прямо детектор лжи какой-то.

– Мне кажется: за всем, что ты делаешь, кроются какие-то твои цели, которые я не понимаю.

Лучшая защита – нападение, и я перевожу стрелы на него: 

– То есть ты считаешь, что Даша и Оля недостаточно хороши, чтобы просто мне понравиться?! Что ваша печальная история не могла растопить сердце, как ты сказал: эксклюзивной Барби так, что она, расчувствовавшись, решила внести свой посильный вклад и порадовать девчонок?! 

Я извергаю свою пламенную речь так искренне и эмоционально, потому что говорю от души, потому что действительно делала это в первую очередь из благих побуждений. Потом расстроенно кривлю лицо и выдаю напоследок:

– Что вообще понимают парни! 

Бросаю на Кречетова холодный взгляд и вижу, что его взгляд, наоборот, оттаивает. Удивленно смотрю. Показалось?! Вроде нет! Парень усмехается и произносит как будто сам себе:

– Значит, Вики?!

Это он к чему?! Автоматически хмурюсь.

– Нет, так я называть тебя точно не буду.

Пока я хлопаю ресницами, Кречетов рассматривает мое лицо и продолжает: 

– Такое имя подходит лишь карманным шавкам.

Он что смеется надо мной?! Я собираюсь возмутиться, но останавливаюсь. Мне кажется, стоит помолчать и просто послушать этот странный монолог.

– Вика?! – он словно пробует мое имя на вкус, словно пытается разобрать: нравится ему оно или нет, и неожиданно… улыбается. Я ошарашенно смотрю на Кречетова и не верю своим глазам. Он действительно улыбается и у него красивая улыбка. Ему идет! И я не в состоянии удержать свои губы. Они тоже расползаются к ушам. Но несмотря на то, что я довольна, как слон, неожиданным потеплением между нами, поправляю его:

– Виктория!

Он пропускает мою ремарку и, снова внимательно вглядываясь, уже серьезно произносит:

– Только не шути такими вещами. Для меня они вся моя семья.

Я киваю и едва не хлопаю в ладоши. Пусть парень не сказал это буквально, но он только что подпустил меня на шаг ближе к себе.

– Ты похоже насмотрелся мелодрам, Кречетов. Я не дьявол в юбке и ничего плохого против твоей семьи не замышляю.

Я отворачиваюсь, сажусь в машину и чувствую спиной его взгляд, только не злой и колючий, от которого тело практически деревенело, а другой, разливающий по венам теплоту и… что-то еще непонятное.