ТОМ 2. Глава 2 Попытки совладать со стихией

— Что со мной произошло? — решилась наконец-то задать вопрос.

— От переизбытка эмоций ты потеряла сознание, — отозвалась идущая на шаг впереди женщина. И добавила: — И память.

— Это я уже поняла, — вздыхаю. — В смысле, насчёт потери. А что за эмоции-то были?

— Всему своё время, девочка, — уходит от ответа та. — Хотя его у нас, почти нет.

Да уж, всё прямо вот так сразу и разъяснилось, ничего не скажешь. Но желание о чём-либо спрашивать отпало. Видимо имеются причины для подобных тайн. Может я сделала в своём прошлом что-то очень плохое? И эти воспоминания могут привести к чему-то поистине ужасному? Но что? Я что — падшая? Вот и как выяснить: так это или нет? А если так, что меня ждёт? Сущности пока что не лишают, значит, я кому-то нужна. Зачем? Чего от меня хотят? Почему я именно здесь? Где мой дом? Родные? Друзья? Возможно у той меня даже возлюбленный имелся… Тогда где он? И кто?

Так, в размышлениях мы и подошли к высокому, метров трёх в высоту, забору, за которым высились остроконечные верхушки корабельных сосен. Анхе Рамила что-то поколдовала возле калитки, и проход открылся.

— Входи, — отступив в сторонку, кивнула женщина.

Ну надо, так надо, вошла, любопытно же — что там?

Пока моя спутница возится с воротами, озираюсь по сторонам, ощущая некоторую растерянность. Закрытый полигон, оказался довольно просторным участком, метров трёхсот в ширину, не меньше. Почему-то я ожидала увидеть здесь такие же приспособления, как и на пройдённой ранее полосе препятствий. Ан нет. Окружённая соснами ровненькая лужайка, по центу которой, словно глаз, расположился небольшой прудик, и ни единого строения.

Хотя… Учитывая мою способность вмиг подпалить всё вокруг, это, наверное, идеальное место. Вопрос: как долго придётся тут жить?

— Осваивайся, — взмахнула рукой успевшая подойти Анхе. — Я покажу тебе специальные упражнения, позволяющие контролировать новообретённую способность. Как только сумеешь совладать с огнём, вернёшься в свою комнату. А пока… Пока никто тебя не должен видеть.

— В смысле не должен? — опешила я, вспоминая своё грандиозное шествие, вернее пробежку через весь город, и последующие кувыркания голышом на полосе препятствий, отчего краска стыда заливает лицо. — Я же… Меня же уже видели…

— Окружающие видели иллюзию: некоего полыхающего обнажённого демона.

— Демона? — удивилась я. — Не проще было накинуть марок одеяния?

— Никакая иллюзия не перекроет выплеск энергии. Согласись, некто бегущий по улице в полыхающих, но не сгорающих одеждах, привлёк бы интерес. А так, удивились несдержанности не сумевшего обуздать свои эмоции темнокрылого и не более. Пошепчутся денёк-другой да позабудут.

В следующий миг, заставив меня вздрогнуть раздался пронзительный свист. Моя спутница и наставница, отреагировала на него совершенно спокойно.

— Стой тут, — говорит, а сама уже направляется обратно к воротам.

Вскоре она вернулась с огромным подносом, заставленным самой разнообразной снедью. Желудок едва не вывернулся на изнанку от исходящих от неё ароматов, а потом, я на некоторое время забыла обо всём, только и успевая подхватывать то один то другой кусок. Напоследок напилась вволю, с трудом подавляя рвущийся наружу зевок и желание завалиться на травку и подремать часиков этак пять как минимум. Но не там-то было!

Успевшая наскоро перекусить женщина, взялась за моё обучение. Сядь так… Руки вот так расположи… Представь то… Представь это… Легко сказать представь, если сначала надо вспомнить что это такое и как выглядит. И вроде послушно выполняю всё что мне говорят, но ничегошеньки не меняется. Как полыхало моё тело, так и полыхает.

— Не думай, что усмирить огонь легко, — грустно улыбается женщина. — Для этого требуется сила воли, усидчивость и время. А вот последнего-то у нас и немного. У тебя очень насыщенная программа обучения, её конечно же пересмотрят, в связи с произошедшими изменениями, но не думаю, что на подчинение огня выделят больше пары недель.

— Пара недель? — в шоке повторяю, осознавая, что всё это время я как зверь в загоне буду сидеть здесь.

— Это не так много, как тебе сейчас кажется, — вздыхает наставница. — Если справишься быстрее, хорошо, но шансов мало. Главное, успеть, иначе… — она отвела взгляд так и не договорив, и эта её реакция мне совершенно не понравилась. — В общем, если в ближайшую неделю прогресса не будет, покажу другой метод, более действенный, но тебе он не понравится.

— А может сразу?

— Это на крайний случай, — отрезала женщина и… Ушла, оставив меня один на один с огнём.

И потекли серые будни. Вернее, не так, дни были солнечные, ночи звёздные. Я сидела в указанных позах, выполняя несложные на первый взгляд задания, вот только никакого эффекта пока не было. Уставая, плавала в водоёме и, вновь садилась медитировать. Три раза в день Анхе Рамила наведывалась в гости, неизменно интересуясь успехами и заодно принося пищу. Мои попытки о чём-либо расспросить ни к чему не приводили. Женщина стала совсем немногословна. Она явно нервничала, видя, что никаких плодов мои усилия не приносят. Теперь и я заразилась её волнением, если прежде нет-нет да отвлекалась на попытки что-то вспомнить, проанализировать, то теперь всецело отдавалась упражнениям. Увы, пока безрезультатно.

Спустя неделю я готова была взвыть от такого «существования», кое жизнью назвать невозможно. Все бока и попа болят, из-за необходимости сидеть или лежать на обугленной твёрдой почве. Окружающая полянка покрылась прожжёнными проплешинами, а моя кожа приобрела равномерный бронзовый загар, столь несвойственный обычно светлокожим ангелам. Да и как иначе, если я с утра до вечера щеголяю голышом под открытыми лучами солнца? Даже в тени сосен не укрыться, во избежание пожара. Единственная отрада — пруд.

Не знаю уж что было «до» безпамятья, и за какие грехи на меня этот огонь свалился, но судя по всему в ранг «падших» я не вхожу. Как подобное возможно? Откуда у ангела огонь? Но ведь и наставница им владеет, причём виртуозно, в чём я неоднократно убедилась. А ещё… Ещё удивляет тот факт, что волосы у меня чёрные. Конечно, я на своей недолгой памяти не так и много ангелов встречала, но почему-то уверена — они все априори светловолосы. Не выдержав, задала этот вопрос, надеясь получить хоть какую-то зацепку.

— Так бывает… Редко, но случается, — развела руками наставница.

— Ангелы рождаются темноволосыми? — уточняю, ощущая некую недосказанность.

— Нет, при сильном психоэмоциональном стрессе, демоны и люди — седеют, а у ангелов наоборот волосы темнеют. Чем сильнее стресс, тем насыщеннее цвет.

М-да уж, вот и чего я добилась? Очередного подтверждения того, что некогда успела побывать в какой-то передряге. Это, увы, уже не новость.

— Время поджимает, — произнесла наставница, присаживаясь на уцелевший островок зелёной травки неподалёку от меня. — Если медитативные методы не помогли, значит, требуется разрядка… — добавляет и о чём-то задумывается, видимо подбирая слова.

— Разрядка? — переспрашиваю, выдёргивая женщину из размышлений.

— Да, выплеск эмоций и энергии, — кивает та. — Тебе этот метод покажется странным, возможно даже неприемлемым, но поверь, в этом нет ничего постыдного или противоестественного…

Анхе опять умолкла, а я аж заёрзала от нетерпения, желая поскорее узнать — что же такое меня ждёт? И что уж тут скрывать, пребывание здесь настолько утомило, что я готова была на многое. Вернее, мне так казалось, пока не объяснили в чём суть моей задачи.

— Ласкать себя?! — вылупилась я на женщину, искренне надеясь, что у той внезапно проснулось чувство юмора.

— Это не шутка, — угадала мои мысли она. — В иных ситуациях помогает качественный секс, но как ты понимаешь в данном случае это невозможно.

— Я же ангел! — восклицаю, ощущая накатывающие одна за другой волны смущения и возмущения.

— И что?

— Ну-у-у… С любимым подобное допустимо, но если он и был, то я его не помню, а с посторонним… Или, вот так — сама с собой посреди чиста поля?!

— Ты жить хочешь?

— Хочу.

— Значит, будешь и посреди поля, и с посторонними…

— Неужели та я, — махаю рукой, имея ввиду себя прошлую. — Вела столь неподобающий образ жизни?

— Та ты, это ты и есть, — твёрдо припечатала женщина. — А ты — контрразведчик на службе Тайной канцелярии его императорского величества.

— Что?! — только и смогла выдохнуть я.

— То, Даниса, то. И для нас неприемлемо проявление чувств, для нас важна цель, которой должно добиваться любыми методами. Забудь о стеснении, скромности, смущении. Они должны быть показными, не более.

— Я падшая? — с сомнением уточняю.

— Нет, всё всегда было по обоюдному согласию. Твоя задача правильно воспринимать происходящее. Сейчас ты должна заново изучить своё тело, и не просто ласкать, а истязать его до тех пор, пока не произойдёт полная разрядка. Речь не об одноразовом оргазме, а о твоём огне.

Слушаю её, краснею, и в тоже время кажется, что всё это неправда, а горячечный бред! Но нет, женщина грустно улыбнулась, и произнесла:

— Немногим ангелам удалось пробудить в себе огонь. У тебя всё произошло слишком резко. Ты очень ценна для нашей службы, но вечно ждать не станут. Ты уж постарайся, девочка… Главное начни, а там тело само всё вспомнит. В твоём распоряжении семь дней.

Она ушла, а я сидела возле пруда словно оглушённая. Как? Ну вот как я должна это делать? Не исключено, что та, прошлая я сумела перебороть смущение, но это она, а я… И жить хочется. Я же по сути жизни не видела. Что было прежде не помню, а то, что помню сложно назвать жизнью.

Остаток дня превратился в затянувшийся кошмар. Метаюсь по поляне, пытаясь успокоиться и сосредоточиться, но сердце бьётся как бешеное, мысли в голове мечутся, не давая покоя. Внутренние терзания и сомнения сводят с ума. Могло ли быть так, что той мне, каким-то образом стёрли память, чтобы забыла о чём-то или ком-то? Или чтобы сейчас послушно подчинилась чужой воле? Исключать такой вариант нельзя, но и подтвердить его нечем. Что будет, если отказавшись от разрядки путём сексуальных ласк, ограничусь медитациями, а она так и не даст эффекта? Меня действительно лишат сущности? Жутко, но с другой стороны, что меня ждёт после подчинения огня? Не станет ли ещё хуже?

Пребывая в противоречивых чувствах, лишь с наступлением сумерек осознала, что наставница не явилась ни к обеду, ни к ужину. Что же это выходит? Пока не подчинюсь кормить не будут? Напоминает дрессировку животного, но я же ангел!

Напившись воды из пруда, вновь попыталась успокоиться, но какое там! Мало мне мыслей всяких, возмущения, стыда и неуверенности в том, что же стоит делать, теперь ещё и желудок рулады выдаёт, напоминая о том, что не помешало бы поесть.

Почему скрывают правду о моём прошлом? Возможно получив вразумительные объяснения, удалось бы скорее решить возникшую проблему. И дело явно не в том, что наставница решила повредничать. Есть нечто, о чём я не должна узнать. Вот только сидя здесь или что ещё хуже, лишившись сущности, я уже ничего не узнаю.

В преддверии рассвета, так и не сомкнув глаз, изнывая от голода и обиды на несправедливость судьбы, я прокралась к воротам. Покрутилась возле них, взлетела, возликовав, что удалось подняться выше ограждения, рванула вперёд и, тут же натолкнулась на невидимую преграду, отшвырнувшую меня обратно. Встала, потирая ушибленное колено, вернулась к воротам. Ещё раз подёргала за ручку, попыталась прожечь хоть малюсенькую дырочку, увы, ничего не вышло.

— Радуйтесь, вы победили! — выкрикнула, с удивлением услышав какой-то незнакомый, хрипловатый голос.

Вернулась к пруду, села на клочок пока ещё не опалённой травы. Наставница говорила, что надо заново изучить своё тело? Значит, изучим. Главное, чтобы кормили и выпустили отсюда, а там уж разберусь что именно произошло, и решу как быть дальше. А сейчас… Сейчас темно, до ограждения далеко, а значит, несмотря на подсветку, которую дают полыхающие на моих руках язычки пламени, никто не сумеет рассмотреть, что здесь творится.

Провела кончиками пальцев по голени. Мягкое тепло ласково коснулось кожи. Приятно, да, но не более. Погладила предплечья. Щекотно. Коснулась щёки, лба, скользнула кончиками пальцев к губам, обводя их контур. И вдруг, откуда-то приходит понимание — всё это не то.

Опустилась к шее, ключицам. Здесь прикосновения кажутся более чувствительными, вызывая лёгкий трепет в теле. И тут пришло осознание — ласкать надо то, что стесняешься показывать посторонним. Мы на подсознательном уровне скрываем те части тела, которые можем доверить лишь избранному спутнику жизни.

Провела ладошками по грудям. Соски тут же сжались и затвердели, став очень чувствительными. Поглаживаю, сдавливаю, пощипываю, прислушиваясь к ощущениям, запоминая какие действия доставляют удовольствие, а какие раздражают. Внизу живота разливается приятное тепло, тело расслабляется.

Руки сами нет-нет до соскальзывают всё ниже и ниже. Вот они едва касаются набухших от возбуждения складочек между ног. Немного щекотно. Невольно сжимаю бёдра, ёрзая, отчего по телу пробегает волна мурашек. Раздвигаю складочки, касаясь разгорячённой и упругой кожи. Как же тут влажно. Продолжаю изучать каждый миллиметр, нахожу особенно чувствительный бугорок. Мягко обвожу его подушечками пальчиков, тая от разливающейся по телу неги.

С опаской кошусь в сторону ворот, боясь, чтобы наставница или ещё кто-то не нагрянул в гости. Заливаюсь краской от мысли, что кто-нибудь станет свидетелем того, чем я занимаюсь. Но проходит минута, другая, и охватившие моё тело ощущения заставляют забыть обо всём. Закрываю глаза, представляя что всё это делаю не я, а некто другой, желанный, любимый, и так хорошо становится, так сладко…

— Так ты горюешь о его потере, да? — выдёргивает меня из сладкой неги, звенящий от нескрываемой злости женский голос.

Подскакиваю, прикрываясь руками. Щёки и уши вспыхивают от смущения и стыда. Светает. Метрах в десяти передо мной стоит фигуристая брюнетка, с непередаваемым выражением лица.

— Ч-что? — пробормотала я.

— Вместо того чтобы оплакивать, ты здесь самоудовлетворением занимаешься! Сучка! — рявкнула гостья, и бросилась ко мне.

Всё ещё возбуждённая, смущённая, и откровенно опешившая от такого поворота событий, я оказалась не готова к тому, что некто вцепится мне в волосы. Моё тело и сознание никак не отреагировали на такой способ нападения. Видимо прежняя я, с таким не сталкивалась. А у меня нынешней — шок.

И вот мы уже катаемся по лужайке под отборный мат набросившейся на меня девицы. Ответить бы ей чем-нибудь, но я только и успеваю отбиваться, защищая лицо, шею и грудь от её ногтей.

— А ну прекратили! — раздаётся громоподобный возглас, и мы, вмиг забыв друг о друге откатываемся в стороны.

Сколько мы тут прокувыркались пока мне пытались выцарапать глаза? Не знаю, но уже рассвело. От ворот в нашу сторону шла наставница… В истинной ипостаси — с полыхающими огнём ангельскими крыльями!

— Дарэ Кирана, к ректору! — неожиданно мягко произнесла женщина, но при этом с таким выражением лица, что спорить желания не возникает, и девица, бросив на меня короткий многообещающий взгляд, направляется к выходу.

Кираны уже и след простыл. А я… Я увидела неподалёку от ворот поднос с завтраком! Желудок тут же взвыл, сделав кульбит, и ноги сами понесли меня к еде, под удивлённым взглядом наставницы.

Схватила кусок хлеба, вцепилась в него зубами. У-у-у… Какое же это блаженство! А сыр… Мм-м-м… А компот…

— Тебя что, не кормили? — не столько спросила, сколько констатировала Анхе Рамила.

Я только вытаращилась на неё и замотала головой, продолжая запихивать в рот кусок за куском.

— Извини, девочка, — вздыхает, поджав губы. — Мне пришлось срочно уехать. Этой, — она кивнула в сторону ворот, очевидно имея ввиду утреннюю неуравновешенную визитёршу, — Ей было велено приносить пищу, а она… Тебе же сейчас силы нужны, что же она натворила-то? Да ещё и эта драка… Стоп! — встрепенулась женщина. — Даниса, ну-ка припомни-ка, у неё ожоги были?

Взглянула на наставницу как на ненормальную, и с мыслью о том, что мне не до рассматривания было, лишь пожала плечами, продолжая столь долгожданную трапезу.