Небо заметно посветлело, и сердце моё наполнилось тем самым предвкушением, которое всегда бывает перед новым днём, на который намечено много важных и сложных дел. Только вот сил не осталось ни на дела, ни на серьёзность… да и на сам день, казалось, нет ни энергии, ни желания.
Я нехотя плелась за Генрихом, стараясь не упустить из виду его объёмную сумку. Инститор ни разу не оглянулся с того момента, как мы вывалились из бара вредного гнома. Мне до сих пор плохо при мысли, что пришлось оставить там брата и Забаву. Русалка была в ужасном состоянии, и я её понимала: увидеть, как воспоминания сумасшедшей матери убили другого человека…
Ну, насчёт человека, я погорячилась. Губы мои расплылись в усмешке, а на душе стало тепло и комфортно при воспоминании о последних минутах жизни энтукку. Ненавижу этих тварей! На вспышку радостной злости ушли последние силы.
Ноги мои заплелись, и я едва не рухнула на грязную мостовую. Я схватилась за столб, а взгляд мой ск
Я осторожно вступила в полутёмную комнату и с ужасом посмотрела на Генриха. Пальцы инститора буквально порхали над разложенным прямо на широкой кровати раздвижным сооружением, к которому охотник торопливо привязывал руки сухонькой старушки. Раскрытая сумка валялась рядом, и я заметила там блестящий шлем.Веки ведьмы подрагивали, седые волосёнки торчали во все стороны, и я вздрогнула, заметив кровоподтёк на её виске. Старушка вовсе не спала: инститор вырубил её одним ударом. Живот мой скрутило, а перед глазами всё поплыло. Зачем я взялась за эту работу?! Взгляд мой метнулся к выходу, но ноги не слушались, и я осела на пол, прямо перед сумкой Генриха.– Подай шлем, – сухо приказал он.Руки мои дрожали, и шлем клацал железяками, когда я протягивала его инститору. Генрих не успел подхватить его, и жуткий чепчик с лязганьем закатился под кровать. Генрих одарил меня таким взглядом, что челюсть моя затряслась.– Лезь! – рявкнул он. &ndash
Заспанный Степан ввалился в комнату, и я радостно вскочила.– Наконец-то!Но полицейский не обратил на меня внимания. Взгляд его скользнул по голове ведьмы на полу, по окровавленному одеялу и по мрачному лицу друга. Генрих молча протянул лист бумаги:– Список жертв шантажа. Надписи обнаружила Мара на обратной стороне кровати. Их может видеть лишь ведьма.Я невольно вздрогнула, услышав из уст Генриха своё имя. Кажется, он впервые его произнёс…Лист бумаги зашуршал в пальцах полицейского, и я удостоилась тяжёлого взгляда Степана.– Мара, ты видишь только имена?Я усмехнулась:– Понимаю тебя, Лихо! Но увы! Ни адресов, ни телефонов там нет!Тот перевёл мрачный взгляд на инститора:– Обязательно было убивать старушку?Генрих мотнул головой в мою сторону:– Эта постаралась!Я задохнулась от возмущения:– Что?! Не делай из меня монстра! Не я отг
– Если волчара не ответит, сделаю ему скоростную эпиляцию! – прорычала я, в третий раз слушая длинные гудки.– Волколак не ответит, – отозвался Генрих из кухни. – Во время вашего ночного разговора он ясно выразился, что не будет отвечать на твои звонки, ведьма.Пальцы мои судорожно сжали сотовый, а взгляд метнулся в сторону двери. Степан, сидя на моей кровати, выразительно приподнял брови.– Так вы с Вукулой снова вместе?– Нет. – Услышала я спокойный голос Генриха. – Волколак отказался от должности любовника ведьмы.Зубы мои скрипнули, и я бросилась к двери:– Убью гада!Но на пороге маленькой кухоньки я замерла, и трубка выпала из моих ослабевших от изумления пальцев, а взгляд растерянно скользнул по цветастому фартуку, который охотник нацепил себе на талию. Генрих осторожно помешивал булькающее в кастрюльке варево, и носа моего коснулся приятный аромат сладкого молока.
Я прижалась спиной к нагретому солнцем забору, а взгляд мой скользнул по хмурому лицу Генриха. Тот рывком вытащил сумку, и Степан захлопнул багажник. Полицейский сухо кивнул и торопливо вернулся на водительское сидение. Взревел мотор, и автомобиль быстро скрылся за поворотом.Генрих наградил меня тяжёлым взглядом:– Боишься?Я спрятала за спиной трясущиеся руки и вздёрнула подбородок:– Нисколько! А ты?Инститор коротко усмехнулся, и глаза его весело сверкнули. Решительным шагом он двинулся в сторону зелёных дубов, а я понуро поплелась следом. Колени мои дрожали, а желудок скрутило, и каша грозилась вырваться на свободу при малейшей мысли о дубовой роще, которую даже полицейские предпочитали объезжать за несколько кварталов. Надо подумать о чём-то ином, иначе я просто сбегу… Комок снова подкатил к горлу, и я посмотрела на напряжённую спину Генриха.– Впервые встречаю инститора, который умеет готовить, – деревян
Тяжело дыша, я опиралась дрожащими от напряжения руками о стол, а передо мной сидел клиент. И сейчас я была готова голыми руками разодрать его холёное лицо, на котором не было заметно ни единой эмоции. Зубы мои заскрипели, а взгляд скользнул по столу, на котором лежали деньги. Дорогие часы клиента звякнули.– Три часа дня, – сухо проговорил мужчина в строгом костюме, и веки его мелко-мелко задрожали, словно в предвкушении удовольствия. – Мной контракт выполнен в полном объёме. А вами?И в этот момент распахнулась дверь, и Генрих быстрыми шагами прошёл к столу, ладонь его раскрылась перед носом клиента, и тот уставился на чёрную флешку. На холёном лице мелькнуло недовольство, но тут же пропало. Или мне это лишь померещилось?– Вот компромат, за который вы каждую неделю платили по сто тысяч, – холодно прокомментировал инститор.– Спасибо, – ровно проговорил клиент и поспешно цапнул флешку. – Претензий не имею,
Я шагала по узкой тропинке, которая словно ручейком струилась между невысоких домиков с завитками на крышах. Ноги мои путались в длинных полах тяжёлого плаща, а растерянный взгляд скользил по ярко раскрашенным стенам. На широких террасах покачивались бумажные фонари, и я не могла избавиться от ощущения, что попала в восточный городок. Ещё несколько шагов, и навстречу мне выйдет строй воинов с катанами за спиной или выпорхнет стайка белолицых дам в неуклюжих кимоно. Смех вырвался против воли.– Так вот как выглядит рай для инститоров!Генрих резко развернулся, и глаза его расширились, а палец прижался к губам. Я сжала челюсти и кивнула, а пальцы мои впились в толстую ткань объёмного капюшона, который я судорожно натянула на лицо.– Прости, – прошептала я, приближаясь к охотнику, и под ботинками моими вновь зашуршал гравий.Генрих подождал, пока я пройду вперёд, и тяжёлая ладонь его легла на мою шею, направляя меня в сторону одного из доми
Я выдохнула и залпом выпила всю жидкость, зелье обожгло мне нёбо, и рот мой невольно распахнулся, а глаза выпучились. Аноли рассмеялась, а Генрих фыркнул и отвернулся:– Не слишком приятное зрелище!Щёки мои опалило жаром, плечи опустились, а язык скользнул по ноющему нёбу.– Кипяток, тьма его побери, – виновато пробормотала я.Улыбка растаяла на лице Аноли, а синие глаза наполнились сочувствием. Инститорша кивнула:– Разумеется, кипяток. Только что заварила. – Она перевела взгляд на Генриха и снова улыбнулась: – Как ей не терпится! Но придётся подождать, когда зелье правды подействует.Руки мои сжались, а кожу на голове стянуло от ужаса.– Зелье правды? – простонала я, поворачиваясь к Генриху: – Но зачем?!Инститор вздёрнул подбородок и посмотрел на меня так сурово, что я невольно отшатнулась.– Необходима уверенность, что ты не сделаешь ничего лишнего, ведьма!
Я снова наступила на подол, юбка натянулась, колени дрогнули, и тело моё покачнулось. Генрих схватил меня за шкирку, и я судорожно рванулась из его жёсткой хватки.– Хватит обращаться со мной, как со щенком! – не выдержала я. – Можно ведь поддержать по-человечески… За локоть, например!– Нельзя, – буркнул он, возвращая меня в вертикально положение. – Ты не человек.В груди моей словно разлилась волна жара, а на глаза навернулись слёзы.– Умеешь ты делать комплименты, – проворчала я, опуская лицо.– Не время и не место для комплиментов, ведьма, – прошипел Генрих, подталкивая меня вперёд. – Поспеши.Я поджала губы, и пальцы мои обхватили тяжёлую ткань противного платья. Недалеко от нас показалась группа людей, и сердце моё сжалась, а ноги словно стали ватными. Но меня никто не удостоил и взглядом. Инститоры исчезли за деревьями, и я с трудом двинулась в указанном Генрихом