Я отвернулась, сжав губы.
Влюблена ли я?
Хороший вопрос, Дрейгон. Очень хороший…
Мне не хотелось отвечать. Потому что дальше лгать и говорить, что я без ума от Альфиана, у меня язык не поворачивался, а сказать правду я просто не могла.
Поэтому я молча вертела в пальцах кольцо, так и эдак примеряя его к руке.
Дрейгон все это время мрачно следил за мной, словно я совершаю какое-то таинство. В итоге от его напряженного взгляда я так разнервничалась, что подняла голову и ответила:
– А знаешь, да! Пожалуй, я влюблена. До безумия. Когда смотрю на… принца, аж дышать не могу, все внутри переворачивается.
Колдун замер, не сводя с меня настолько тяжелого, полного отравы взгляда, что мне на миг даже стало страшно. Казалось, каждая мышца его тела заледенела, превратившись в камень.
А у меня внутри все ныло и плавилось, вибрировало и стонало оттого, что на самом деле я говорила вовсе не об Альфиане
Пока деревянные половицы тихонько поскрипывали под моими ногами, я уже мысленно поедала блины и говорила подмастерью, чтобы в следующий раз сразу нес угощение мне. Вот прям по одному блину чтобы носил! И пусть как хочет, так это и делает. А то знаю я это семейство: кура, жаба, домовой – чуть оглянешься, а они уже все растащили!Однако стоило мне стремительно влететь на кухню, держась за повязку на животе, как я замерла, будто меня пыльным мешком приложили. У большого очага с двумя сковородками в обеих руках стоял… по пояс голый Дрейгон.В этот момент колдун повернулся и взглянул на меня, иронично изогнув бровь. А у меня окончательно сбилось дыхание и участился пульс. Я вдруг с новой силой ощутила стыд от собственного всклокоченного вида. Перепутанные волосы, наскоро собранные в хвост, простой халат с пояском и даже ни одной заколочки! Ну хоть бы розочку к воротнику прицепила, так ведь нет же!В общем, как водится, в голову начали лезть
Все та же ночь 12 числа месяца Костлявых ручьев.В коридоре дома Мартеллы Довилье.Едва дверь на кухню захлопнулась за Дрейгоном, как я поняла, что терпеть больше нет никаких сил. Я долго закрывала глаза на все его выходки, потому что, объективно говоря, у каждой пакости моего черного колдуна можно было проследить некий важный смысл. То есть он хоть и вредил, но вроде как по делу.Однако с этим совершенно точно нужно было завязывать. Я обязана была дать понять Дрейгону, что он должен поискать иные методы доносить до меня свои мысли.У меня, между прочим, сердце только одно, и оно пару минут назад чуть не остановилось! А Дрейгон, оказывается, разъяснительную работу проводил. Уму-разуму меня, глупую, учил!Как будто я и без него не понимала всей опасности, что исходила от Сафиры и Иветты. Ну, может быть, у меня еще сохранялись какие-то иллюзии на их счет, но вот таким вот способом, который избрал Дрейгон, их разв
Я была влюблена в него. Можно не скрывать хотя бы от самой себя. Да и от Дрейгона вряд ли теперь скроешь после вчерашнего-то признания… Поэтому я постаралась отпустить все мысли, оставив лишь то, что делало само тело. Позволяя рукам творить то, что они хотели.Подняться к груди колдуна, коснувшись рубашки, и медленно провести по ней. Потом скользнуть за черту ворота, дотронувшись до гладкой кожи, позволяя жару его тела обжечь себя.– Что ты делаешь? – спросил Дрейгон. Вот только голос его больше не был спокойным.Он звучал низко и отрывисто, наполняя меня еще более темными желаниями, чем те, которыми я уже была полна до краев.Я не ответила. Только дернула уголком рта, бесполезно пытаясь улыбнуться.Сердце билось в горле, колючие, щиплющие нервы мурашки спустились от шеи в самый низ, ударив пульсом внизу живота.А потом я скользнула руками по его груди вверх, погладив плечи, обхватывая мощную шею с напряженны
13 число месяца Костлявых ручьев.Где-то в доме Мартеллы Довилье.Когда наступило утро, я была жутко довольна собой. Настроение прямо-таки искрилось и сверкало, на лицо налипла улыбка, словно пришитая.– Сегодня ты планировала снова взглянуть в Ведьмономикон, да? – спросил Эйвин, едва мы позавтракали и собрались вставать из-за стола.– Именно, – кивнула я, и даже факт встречи с ведьминской книгой меня в этот раз не мог расстроить.Ну напридумывает мне опять старый фолиант с три короба проблем, что с того? Зато я утерла нос одному очень возмутительно обнаглевшему ворону.– Ты сегодня какая-то чересчур веселая, – приподнял бровь Эйвин, удивлённо глядя на меня.– Разве в такое дивное утро может быть иначе? – загадочно улыбнулась я, когда мы проходили по коридору мимо комнаты Хмури. Не сбавляя шага, я постучалась в его дверь и кри
***Крыльями приходилось махать отчаянно и сильно. Никогда не думала, что птицам летать так трудно! Почти сразу я вся вспотела, благо ветерок приятно обдувал, щекоча перья. От этого по коже проносилось приятное ощущение, будто меня кто-то поглаживает. Впрочем, чем дольше я летела за Хмурей, который, будто назло, не сбавлял темпа, тем меньше чувствовала удовольствие от полета и тем больше – усталость.Но это было ещё полбеды! В рот набивались мухи! В какой-то момент, когда я каркнула что-то своему фамильяру, пытаясь перекричать ветер, мне в глотку залетел жирный слепень, и больших трудов стоило его не проглотить, а выплюнуть. Ощущения просто сказочные!Примерно минут через пятнадцать такого полета Хмуря сбавил темп, и мне удалось-таки его догнать.– У тебя последние мозги ветром сдуло? – каркнула я, совершенно не узнавая свой голос. Со стороны казалось, что возмущается какая-то склочная старая перечница, котора
14 число месяца Костлявых ручьев.Высоко в небе над Вальтариумом после захода солнца– Клянусь, что никогда в жизни больше и не подумаю превращаться хоть в одну пернатую тварь! – прокаркала я уже гораздо более уверенно, чем вчера. Разговорная речь в вороньем обличье мне давалась гораздо лучше. А еще – рот, казалось, окончательно сроднился с голосовыми связками птицы, и теперь я говорила как лихой кабацкий забулдыга. Только очень старый и злой.А Хмуря поглядывал на меня искоса и знай себе посмеивался. Его ужасно веселило мое состояние – до смерти уставшей от полета, объевшейся мух и страдающей от нестерпимого зуда под перьями. Я готова была проклясть того колдуна, который выдумал такое чудовищное заклятие, но из последних сил держала себя в руках. Что-то подсказывало мне, что проклинать пришлось бы Дрейгона, а он мне все-таки жизнь спас. В общем, приходилось ограничиваться ворчанием. Почти непрерывным.
***15 число месяца Костлявых ручьев.Раннее утро до восхода солнца на новом балконе дома Мартеллы Довилье.Дрейгон вышел на мансарду, с удивлением и каким-то даже уважением разглядывая стены бывшего дома Ирмабеллы Довилье. Изредка ему удавалось уловить в воздухе остаточный фон старых заклятий, которые вложила в свое жилище Ржавая вдова, и Антрацитовый принц не уставал изумляться мастерству старухи. Она и впрямь была великой колдуньей, раз сумела создать такое жилище. Эта избушка хоть и уступала размерами его собственному замку, но была не менее защищенным и сложным строением. Фактически стены дома жили своей жизнью. При этом если Дрейгон в свое время использовал колыбель Ледобога в качестве источника магии для замка, то Ирмабелле удалось избежать такого пути. Ее дом тоже черпал силу окружающего мира, но делал это мягче и осторожнее.Теперь-то Дрейгону стало ясно, для чего старуха поселилась так далеко о
14 число месяца Костлявых ручьев.В карете, на пути в Лебединый дворец.Время поджимало. Карета с золотыми гербовыми вензелями везла меня в королевский дворец на последний этап Отбора, а я нервничала, кажется, как никогда в жизни. Все внутри сжалось в тугой узел словно в тянущем, тягучем предчувствии.Рядом со мной не было Дрейгона. Вчера ночью, превратившись обратно в человека, я очень долго не могла уснуть. Все внутри меня крутилось, вертелось и совершенно не планировало засыпать. Усталость будто рукой сняло – и это несмотря на то, что в полете мы с вороном провели почти половину суток! Никогда бы не подумала, что птицы способны столько времени промахать крыльями.А утром, едва я успела надеть красивое платье, самое лучшее, что было у меня в гардеробе, и изящно уложить по плечам распущенные волосы, как к дверям моей изрядно увеличившейся избушки подкатила королевская карета. Как оказалось, на последнем этапе Отбора